Начали составлять протокол. «Неужели ошиблись с обыском? — засомневался я. — И кто этот мужчина? Любовник? Так по возрасту вроде не подходит…»
Я отложил протокол и решил еще раз пройтись по комнатам. Зашел в туалетную. И тут обратил внимание на унитаз, переполненный водой. Присмотрелся. Сверху плавали какие-то клочки лощеной бумаги. Выловил одну из них. Рассмотрел. Так это же кусочек денежной купюры! Вот почему у Кирюхиной окровавленные руки. Увидев нас, она заметала следы — прятала деньги в унитаз.
Я позвал к себе понятых и хозяйку. Понятые подошли, а Кирюхина бросилась бежать. Ее настигли на улице, привели обратно.
— Что здесь? — спросил я.
— Сами видите — мусор, — процедила она сквозь зубы.
— Ничего себе мусор! — вскрикнул Тутов. — Вот и кусочки купюр сторублевых.
Сняли унитаз. В сточной трубе мы обнаружили большой комок разорванных облигаций трехпроцентного займа, сберегательных книжек на предъявителя и купюры денег. Всего на сумму свыше восемнадцати тысяч рублей.
Кирюхина была задержана за сокрытие похищенного.
Сразу же после этого мы сделали обыск и у Золотаря, как назвался мужчина. У него было обнаружено немало: одиннадцать сберегательных книжек на предъявителя с остатком вкладов на шестнадцать тысяч рублей, на семь тысяч облигаций трехпроцентного займа, десять золотых монет царской чеканки, шесть золотых часов, золотые кольца с бриллиантами, два золотых слитка по сорок граммов.
— Это не мое, — стал отнекиваться Золотарь. — Попросили люди схоронить.
— Кто вам передал эти ценности? — поинтересовался я.
— Люди. Просят — храню, два процента за это платят.
— Значит, банкиром стали?
— Какой из меня банкир? Просто доживаю свои денечки, — скривился Золотарь.
— Чьи же ценности?
— Не помню. Фамилии не спрашивал. У нас все по-честному.
— Рискуете, Золотарь, — сказал Тутов. — Дело серьезное. Можете проиграть…
— Я все сказал, врать не собираюсь, — буркнул тот.
Хотя, по всем правилам, я должен был арестовать Золотаря, но не стал этого делать. Я решил пойти на психологическую хитрость. Из поведения Золотаря мы понимали, что обнаруженные у него ценности — только часть, остальные нужно искать. Как и где? Я вызвал Золотаря в прокуратуру. Он явился вовремя. Прихватил с собой большую сумку. В коридоре нервничал. То и дело схватывался со стула. Затем возвращался на свое место и рылся в сумке. Я разложил на столе изъятое у Золотаря золото. Правда, заменил его прежнюю упаковку: заполнил стеклянную банку, жестяную коробку и просто положил россыпью.
Позвал Золотаря. Он вошел, сел, увидев на столе золото, потянулся к нему, но тут же спохватился отдернул руку… Нижняя губа у него задрожала.
Золото на него подействовало и, используя его растерянность, я задал первый вопрос:
— Ваше?
— Мое, — выпалил он. — Извините… Я забыл вам сказать… Это вы забрали у моей сестры?
Я кивнул головой, хотя ничего о его сестре и не знал.
— В Харькове она постоянно прописана, а живет с внуком в Полтаве, — затараторил Золотарь. — Так получилось… Моя жена отказалась ее принять.
Я не перебивал его, и он продолжал:
— Почему-то не мирят они. Бабы… А все это из-за того, что я свою сразу не прикрутил, попустил удила — и получай: на старости лет негде голову приклонить.
— А у кого еще вы прятали золото? — наступал я.
— Вы же сами знаете. То, что в коробке, у соседки Сони…
Затем Золотарь задумался, посопел носом и сказал:
— Спрятал от своей карги, на черный день. Там мало. Не хотела брать. Еле упросил. Оставьте ее в покое, она женщина честная…
— Продолжайте, продолжайте… — Я понимал, что упускать инициативу нельзя. — Эта Соня… Она могла и не отдать всего. Пересчитайте хорошенько. Там двадцать две монеты…
— У Никитина тоже? — не удержался Золотарь. И тут же осекся, замахал руками, схватился за голову. — Я спутал.
Но слово не воробей. Фамилию я запомнил.
— Да, и там забрали, — подтвердил ему.
Он притих, опустил голову, задумался, шаркая ногой по полу. Прошло несколько минут, Золотарь поднял голову, и я его не узнал. Он изменился на глазах. Передо мной сидел уже другой человек: лицо вытянулось, посерело, сделалось каким-то старым, морщинистым, глаза потускнели.
— Вы отнеслись ко мне благосклонно, не арестовали сразу. Вы хороший человек…
«Лед тронулся», — подумал я. Золотарь начал сдаваться.
— Хвалить меня еще рано. А вы еще не все рассказали.
Золотарь задумался, потер ладонью виски, вскочил.
— Ладно. Поедемте ко мне, и я отдам все остальное.
— Хорошо, — согласился я.
Из практики я знал, если человек решается выдать ценности — медлить нельзя.
Итак, Золотарь добровольно выдал свой клад, замурованный в печке. Там оказалось двадцать золотых монет и бриллиантовое ожерелье. Вскоре мы забрали ценности у его сестры — Заморыш и у Никитина. В общей сложности у них изъяли золотых изделий на десять тысяч рублей.
Ценности, нажитые преступным путем, имеют большую доказательную силу. Задача следователя не только искать преступников, но и похищенное. Пожалуй, второе важнее. Собственность государства — неприкосновенна. Ущерб надо возместить. Это железное правило для всех следователей.
После долгих размышлений я арестовал Кирюхина и Грибанова. Они подписали справку на Золотаря, в которой значилось, что тот работал заготовителем. Эту справку представили в собес, и Золотарю была незаконно назначена пенсия.
Сначала преступники пытались замести следы, изворачивались, лгали, любым путем старались запутать следствие, повести его по ложному пути.
— Мы честные труженики, — клялись на допросах.
В конце концов они поняли — игра проиграна. Будто по команде бросились в другую крайность. Стали топить друг друга.
— Я так себе, совсем мелкая сошка, а вот он — махровый! — бил себя в грудь Грибанов.
— Это он меня подкузьмил, подсунув на подпись фиктивную справку на Золотаря, — доказывал Кирюхин.
Вечером я зашел к прокурору.
— Вот видишь, я же говорил, что это дело золотое! А ты твердил: «Не хочу мусором заниматься», — сказал он.
— Ценностей мы изъяли много, а вот каким путем их добывали преступники, пока неизвестно, — ответил я.
— Как ревизия, много установила? — спросил Иван Ильич.
— Сегодня получил акт. Но там для нас ничего нет. Одни излишки. Недостач не выявили.
— Вот и займитесь излишками. Это один из источников хищения, — подсказал мне прокурор.
И я решил взяться за Золотаря. Не может быть, чтобы тот ничего не знал. С какой целью он посещал дом Кирюхина и с Грибановым встречался? Справку ему дали. За какие заслуги? По словам соседей, после ареста Кирюхина и Грибанова он никуда из дому не выходил. Притаился и чего-то ждал.
Прошла неделя. В начале следующего месяца Золотарь стал исчезать из дому. Сообщения шли одно за другим: «Золотарь садился в поезд, следовавший в Новомосковск… В 12 часов его видели в Никополе. В среду Золотарь выходил из электрички в Павлограде…»
«Почему Золотарь мотается по области?» — задумался я.
Во время встречи с Тутовым стали строить догадки.
— Может, следы заметает? — сказал Тутов.
— Неужели преступная связь артельных дельцов зашла так далеко? — высказал я свои предположения.
— Так трудно сказать, чьи дела он улаживает, — перебил меня Тутов. — Надо все проверить. У меня есть хорошие ребята, Селезнев и Протасов. Им-то мы и поручим проверить. Не возражаешь?
Я согласился.
На второй день они выехали на задание. Долго ждать не пришлось. Селезнев и Протасов вернулись с пенсионными делами на Золотаря. Их было три. Оказалось, Золотарь ездил получать пенсии.
— Хм, интересная эта личность, не пора ли его арестовать? — сказал Тутов, перелистывая пенсионные дела. — Настоящий аферист!
Сказанное задело меня. По существу я был виновен в том, что Золотарь до сих пор разгуливал на свободе. Получив санкцию прокурора, я поручил милиции задержать его. Но не тут-то было. Золотарь скрылся. Досталось мне тогда. Как же так, следователь опытный, а промахнулся, как стажер. По правде сказать, я вначале тоже здорово переживал, а потом, взвесив все за и против, успокоился. Следствие не сделка, где все ограничено реквизитами, здесь всякое бывает, всех нюансов не предусмотришь. Да и зачем волноваться, когда такие ценности изъяты. Я объявил розыск и был абсолютно уверен, что Золотаря найдут.
