– Пятьсот миллионов… сам… своими руками… отдал! Москвичи… – после чего добавлял еще одно, не очень приличное слово, которым зачастую население различных провинциальных городов России как раз и именует жителей столицы, намекая, конечно, совершенно необоснованно, на их, если и не поголовную, то, во всяком случае, весьма распространенную принадлежность к сексуальным меньшинствам.

– Ну ладно, чаю так чаю. – Николай примирительно кивнул и достал из шкафа свою кружку. – Попьешь со мной?

Уже изготовившаяся к скандалу и не ожидавшая такого развития событий, Ленка только и смогла, что молча кивнуть в ответ. Разливая чай по кружкам, Николай услышал, как за спиной у него негромко хлопнула дверца духового шкафа.

– Я пирог испекла, – услышал он голос жены, – со смородиной.

– Пирог – это шикарно, – улыбнулся он в ответ.

Улыбка его была искренней, поскольку пироги Ленке действительно всегда удавались, хотя баловала мужа она ими совсем не часто.

– Тесто, правда, слоеное, не дрожжевое, – начала объяснять уже забывшая о намечавшемся скандале Ленка, – но мне кажется, тоже неплохо получилось.

Трошин мысленно перевел дух. Столь быстрая смена настроения жены была сейчас ему на руку. Конечно, он в принципе не любил домашних скандалов, но выяснять отношения сегодня, когда ему надо решить с Ленкой такой важный вопрос, было бы верхом глупости. Чтобы окончательно задобрить жену, да и просто потому, что было очень вкусно, Николай проглотил целых четыре куска еще теплого пирога.

– Божественно, – простонал он, разглядывая еще один, несомненно, особенно вкусный уголок пирога. Угловые куски, по мнению Трошина, всегда были самые вкусные, поскольку имели корочку сразу с двух сторон. – Ленок, нам бы с тобой вопрос решить один, мелкохозяйственный.

– И насколько мелкий? – моментально насторожилась Ленка, ставя на стол кружку с недопитым чаем.

Трошин с трудом оторвал взгляд от пирога и посмотрел на жену.

– Я же тебе говорил, что покупаю землю под новый комплекс.

– Комплекс, – непонимающе переспросила жена, – про мотель говорил вроде, про комплекс что-то не припоминаю.

– Ну, это и есть мотель, – торопливо принялся объяснять Николай, – только не как сейчас, забегаловка и ночлежка. Все серьезно будет. И кафе поприличнее сделаем, и гостиницу побольше, магазин полноценный, заправку поставим. Может, даже автосервис сделаем. В общем, все в комплексе, в одном месте.

– Главное, чтобы не через одно место все вышло, – с усмешкой отозвалась супруга.

– Лена! – нахмурился Трошин. – Я, между прочим, это все не из башки выдумал, я такие комплексы несколько раз видел. Вот посмотришь, от постояльцев отбоя не будет. Твой дядя, – выложил основной аргумент Николай, – между прочим, тоже одобряет. Земельный участок он сам мне присоветовал.

– Так-то да, у него голова соображает, – согласилась Ленка, отчего Трошину вдруг стало немного обидно за свою собственную голову.

– Вот видишь, – подавил в себе обиду Николай, – но землю-то я купил, а теперь строить надо.

– Тебе от меня согласие, что ли, надо? – рассмеялась Ленка. – Строй, разрешаю!

– Замечательно, – хмыкнул Трошин. – А деньги?

– Что, деньги? У меня денег нет. Деньги сам знаешь, где выдают. Сходи в банк да попроси. Уж нам-то, думаю, не откажут.

– Ходил уже. – Николай удивился, как легко Ленка сама вывела его на финишную прямую сложного разговора. – Деньги они, конечно, дают, только им, понимаешь, залог нужен. Сумма ведь приличная, без залога никак не дают.

– Ну, так ты «Радушный» и заложи, – беззаботно предложила супруга, – старую богадельню заложишь, новую построишь.

– Мало им, – покачал головой Трошин и, зажмурившись, выпалил: – Дом еще в залог просят.

В гостиной стало так тихо, что Николай вдруг услышал, как где-то в начинающемся прямо за их забором лесу кукует кукушка.

– Дом, значит. – Ленка не глядя протянула руку к кружке с уже остывшим чаем. – А если что-то не так пойдет?

– Ну что там может не так пойти? – Николай нервно заерзал на стуле. – Объездную строить стопудово будут, тендер уже объявлен. Кроме меня, пока никто не сообразил, что делать надо, так что, когда дорогу запустят, я один открыться успею. Да и вообще, я карту смотрел, там больше нет подходящих участков. При таком раскладе вообще весь кредит года за три отобьем.

На некоторое время в комнате вновь воцарилось молчание.

– Хорошо, – наконец кивнула Ленка и тут же нахмурилась, – погоди лыбиться. Я Диме-то позвоню для начала, сама его послушаю. Если он все так же, как и ты, скажет, ну значит, так и быть, возьмем этот твой кредит, а если нет, то извини, я шею подставлять не буду.

– Звони.

Николай выскочил из-за стола и тут же принес жене ее лежавший на подоконнике телефон.

– Звони, радость моя!

Здание следственного комитета Лунин нашел без особого труда. Оставив машину на парковке и пообещав Рокси скоро вернуться, он поднялся по ступенькам невысокого крыльца и, перед тем как войти внутрь, оглянулся. Небольшая площадь, расположенная перед следственным комитетом, была превращена в стоянку для машин, посредине которой возвышалась шестиугольная бетонная клумба, сплошь усаженная бархатцами. На другой стороне площади пестрела вывесками остекленная коробка торгового центра, позади которой возвышались три шестнадцатиэтажных жилых дома. Судя по всему, это были самые высокие дома в Одинске. Крыша каждого из домов была украшена гигантскими пластиковыми буквами, которые все вместе складывались в одну многозначительную фразу.

– Одинск город смелых, – прищурясь, прочитал Лунин.

Почему, по мнению авторов лозунга, смелые люди должны были собираться именно в Одинске, было не очень понятно. Город, как на всякий случай вчера Илья уточнил в Википедии, был основан в 1955 году, не переживал нашествия половцев или печенегов, не видел Наполеона, и даже немецкая армада была разгромлена за десять лет до того, как в здешней тайге появились первые поселенцы. Таким образом, за всю свою недолгую историю город и горожане участия в боевых действиях не принимали, если, конечно, не считать достаточно продолжительного периода девяностых годов прошлого столетия, когда жители Одинска, особенно те, кто помоложе и покрепче, с энтузиазмом грабили и убивали друг друга и случайных приезжих, подвернувшихся им под руку. Возможно, надпись была поставлена в память именно о том времени, но, насколько мог помнить Лунин, сам большую часть девяностых бывший еще школьником, в те годы всплеском криминальной активности мог похвастаться любой город Среднегорской области, да и вообще любой другой регион страны.

– Город смелых, – пробормотал Илья, заходя в здание, – очень интересно.

Предъявив удостоверение дежурному и выяснив, в каком кабинете работает нужный ему следователь, Лунин неторопливо поднялся на третий этаж и нашел двадцать седьмой кабинет. Табличка на двери подтверждала, что он достиг пункта своего назначения.

– Шестакова И.В., следователь. – Илья скользнул взглядом по табличке и надавил на дверную ручку, запоздало подумав, что, возможно, стоило сначала постучать.

Сидевшая за столом женщина быстро повернула голову, на лице ее промелькнуло недовольное выражение. Надо было все же постучать, решил Лунин.

– Ирина Владимировна? – как можно дружелюбнее улыбнулся он хозяйке кабинета.

– Я вас вызывала? По какому делу?

Женщина бросила короткий взгляд на лежащий перед ней на столе ежедневник и вновь подняла глаза на посетителя. От ее взгляда Лунин вдруг почувствовал себя неуверенно, а все его планы выступить в роли эдакого знатока, навестившего затерянный на краю области городишко с целью пусть и не совсем официально, но поделиться мастерством в раскрытии особо тяжких преступлений, рассыпались в прах, так и не начав осуществляться.

– Я по делу Лунина.