Юго-восточная область Лебайи по большей части представляла собой пустыню, и границы её с Таур-Дуат были весьма условны. Небольшие отрезы плодородной земли существовали благодаря рэмейским ирригационным системам, пополнявшимся из речушек, бежавших с гор Маэлдаз к Великой Реке Апет. Население здешних мест в основном составляли люди, смуглые и золотоволосые, но встречались и рэмеи, по разным причинам решившие осесть среди своих человеческих соседей. Таковые, впрочем, не были редкостью – и не только в Лебайе, – как и браки между представителями двух рас, совершавшиеся несмотря на разницу в сроке жизни. В конце концов, от союзов людей и рэмеи всегда рождались рэмеи, а потому между этими расами не существовало такой пропасти, как у них обеих – с эльфами.

Эльфы в Лебайе тоже встречались – в основном торговцы и путешественники – но всё же реже. Жаркий климат пустыни их не особенно прельщал: наследникам фэйри не хватало их тенистых чащоб. Да и не везде по эту сторону гор Маэлдаз им были рады, несмотря на тридцатилетний мир.

Люди Лебайи всегда относились к уроженцам королевства Данваэннон теплее других народов, чьи границы пролегали рядом с могущественным рэмейским соседом. Многих удивило, что Владыка Секенэф согласился с условиями эльфов и оставил этой земле суверенитет. Лебайя лежала слишком далеко от стратегических центров Империи, чтобы являть какую-либо опасность, а вот для поддержания торговых и дипломатических отношений представляла интерес. Решение Владыки, хоть и рискованное, оказалось мудрым, ведь целью обеих великих держав континента, измученных долгой войной, было как раз укрепление дипломатических связей… по крайней мере, внешне. Жест доброй воли дорого обходился Императору теперь, ведь именно из Лебайи был направлен удар по правящей семье. Все понимали, что эльфы не просто так настаивали на сохранении независимости своих людских союзников. В конце концов, и у рэмеи по ту сторону гор были свои друзья. Но такого вопиющего кощунства не ожидал никто.

Обо всём этом размышлял военачальник Нэбвен из вельможного рода Меннту, сопровождавший царевича Ренэфа согласно приказу Императора. Воины уважали младшего сына Владыки, потому что мыслил он как воин и много времени проводил в их среде. Впрочем, знали они и его горячность. Немало должно было пройти лет, чтобы из царевича вырос настоящий зрелый военачальник. Тем не менее, талантов ему было не занимать, и многие молодые солдаты тянулись к нему. Но, хотя общий язык он умел находить со всеми, дружбу Ренэф водил мало с кем, а в столице общался чаще со знатными рэмеи – сказывалось влияние матери. Правда, теперь это уже не казалось только лишь признаком гордыни и закрытости. Весть о том, что наследника Секенэфа предал именно Сенахт – тот, кого старший царевич возвысил от простого солдата до личного телохранителя, – неоднократно и подолгу обсуждалась в казармах. Двое других стражей Хэфера – Метджен и Павах – происходили из вельможных семей и дружили с Хэфером с детства. Сенахт же примкнул к ним значительно позже. Он-то и привёл весь их маленький отряд в засаду, правда, и сам при этом погиб. Метджен не выдержал эльфийских пыток – на его тело смотреть было ещё страшнее, чем на мумию Сенахта, ведь жуткие раны замученного телохранителя были оставлены не зверем. Павах выжил, но его тело медленно разрушал яд. Могучий прежде воин теперь с трудом держал в руках оружие – незавидная участь для героя, уж Нэбвен-то понимал. Кто-то предполагал, что останки Хэфера попали не к эльфам, потому-то они и пытали телохранителей царевича – хотели узнать. Другие считали зверства, совершённые над воинами, провокацией или же прямым оскорблением Владыке. Мнения что при дворе, что в народе расходились, но былую ненависть к эльфам эти события всколыхнули у многих. Теперь гости из Данваэннона уже не чувствовали себя в безопасности нигде в Империи, будь то торговцы, путешественники или те, кто осел в Таур-Дуат после войны.

Не все детали в этой смутной и уже изрядно обросшей слухами истории были известны простым солдатам. Нэбвен, пользовавшийся особым доверием Императора, получил чёткий приказ лично от Владыки, и воля Императора не удивила его. Он надеялся только, что подозрения правителя окажутся напрасны. За свою богатую на события жизнь Нэбвен повидал немало, но в то, на что наводили его размышления после разговора с Владыкой, слишком сложно было поверить.

Два взвода беспрепятственно пересекли границы. В Лебайе не существовало единой пограничной стражи – лишь разрозненные отряды, охранявшие прилежащие к тому или иному городу земли. Первые поселения относились к Леддне, куда и лежал путь взводов царевича Ренэфа и военачальника Нэбвена.

Крестьяне – люди и рэмеи – прерывали работу в полях и провожали воинов удивлёнными взглядами, а потом приветственно махали. Дети с восторженными криками бежали следом, расхваливая чудесные оружие и доспехи, которыми славились имперские солдаты. Многие из этих мальчишек наверняка мечтали однажды попасть в армию Таур-Дуат, служба в которой считалась почётной и среди жителей Империи, не говоря уж о лебайцах. Несколько женщин, обворожительно улыбаясь, уже спешили к отрядам с кувшинами, наполненными тут же в ближайшем колодце, и предлагали воинам утолить жажду прохладной водой в знойный день.

Ренэф надменно взирал на эти проявления дружелюбия с высоты своей колесницы. Он не любил ни эльфов, ни тех, кто был с ними хоть сколько-нибудь связан, хотя немало людей даже из местных вполне искренне уважали рэмеи.

Царевич разрешил воинам напиться, но сам пил только из собственной фляги. Нэбвен, в свой черёд, не стал осекать тех солдат, которые излишне залюбовались красотой местных женщин и позволили себе поддержать какой-то весёлый ни к чему не обязывающий разговор. Военачальник знал, что у его воинов хватало ума промеж рогов, чтобы не обсуждать с красавицами цель прибытия отряда до того, как её объявит сам Ренэф.

Кого-то из крестьян порасторопнее уже послали за старостой селения. Нэбвен ожидал также, что вскоре должен был появиться небольшой патруль стражи. Кто-то ведь охранял эти земли – конечно, больше для вида, ведь противостоять армии соседа не сумела бы вся Лебайя вместе взятая. Это понимал каждый – и здесь, и в пока ещё дружественной Таур-Дуат.

Ждать пришлось недолго. Вскоре подошёл староста – сухощавый мужчина в летах, простой и доброжелательный. На рэмейских солдат он смотрел с явной опаской и понимал, что явились они не погостить. После обмена приветствиями – многие здесь прекрасно владели рэмейским языком, по крайней мере, устно, ведь священная письменность оставалась уделом избранных – староста обратился к Ренэфу, чей высокий статус сразу бросался в глаза. Его доспех был не только добротным, но и украшен искусными гравировками, а на панцире перекрещивались защищающие крылья Богини – знак, который имели право носить только Эмхет. Но даже без доспеха царевича сложно было не выделить, с такой статью и гордостью он держался.

– Чем мы обязаны твоему прибытию, сиятельный господин? Неужто новая война с эльфами грядёт? Но все эти годы мы жили в мире, как мне казалось…

– Так и было до недавнего времени, – холодно прервал его царевич. – А потом наёмники из Лебайи по эльфийской указке совершили вероломное нападение на знатного рэмеи, охотившегося в песках на территории Таур-Дуат. Он погиб, и наш Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, весьма опечален этим обстоятельством.

Староста охнул и осел, но был вовремя подхвачен ближайшими к нему крепкими крестьянами. «Да, он прекрасно понимает возможные последствия, – с грустью подумал Нэбвен. – Что говорить о маленьких, пусть и процветающих селениях, если война сокрушает целые города?..»

Среди местных прокатился тревожный шёпоток.

– Клянусь, господин, мы ничего об этом не знали!

– Кто-то на границах должен об этом знать, – жёстко возразил Ренэф. – Пошли гонцов к градоправителю. Сообщи, что прибыл сын Императора Таур-Дуат, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.