Давайте смотреть на все трезво! То, что мы, по сравнению с ними, тупоумные, хилые хлюпики, мы и сами знаем. Обладая совершеннейшей памятью, они постигают в считанные недели то на что у нас уходят годы!.. – Я умолк, переводя дух, затем попытался улыбнуться. – Простите, но мы выпускаем джина из бутылки. Человечество слишком часто не могло предусмотреть последствий собственной деятельности. Не опасно ли предоставлять вот так, щедро и огульно, наши знания существам, не понятым нами до конца?!

Я замолчал, обводя взглядом аудиторию.

– Вы впервые на Аруане? – спросил розовощекий парень с рыжеватыми усиками.

– Да, впервые… – не без вызова ответил я. – Но, поверьте, я изучил много материалов…

– Они не могут заменить личных впечатлений, – заверил парень. – Уверяю вас: через некоторое время вы измените свое мнение…

– Сомневаюсь… – Я поморщился. – Вами, движет чувство жалости. Действительно лишь один из десятка аборигенов доживает до зрелого возраста. Но аруанка за свою долгую жизнь рожают иногда более тридцати раз!.. Причем, часто они рожают близнецов! А нередко и трех-четырех! Поверьте… мне, как и вам, хочется помочь им, но необходимы десятки лет тщательного изучения, и лишь затем – осторожное влияние. Если оно вообще нужно. Впрочем, я и прибыл-то сюда, прежде всего для того, чтобы составить личное впечатление…

– Долго ждать придется, – хмыкнул бородач в синих плавках.

– Знаю: я вам кажусь ископаемым динозавром, не способным к изменению собственных взглядов… – я усмехнулся, – К сожалению, мы стареем быстрее, чем хотелось бы, но внутренне я мало изменился за последние двадцать лет. И я вас прекрасно понимаю… Я хорошо помню себя в вашем возрасте. Увы, как говаривали предки: "многие знания – многие печали". Но с годами во мне укрепляется чувство оптимизма и понимание временности всего плохого…

– Во дает! – шепнул соседке парнишка лет семнадцати, сидевший прямо напротив меня. – И чего это старички так любят заливать? Еще и учить нас собирается…

Я чуть не подавился на полуслове, но во мне сыграл дух противоречия, и я продолжил:

– Может быть, такой подход покажется вам наивным, но я верю в совершенствование Человека и окружающего мира! Увы, оно идет с отступлениями и блужданиями по тупиковым ветвям развития, но я уверен в неотвратимости совершенствования общества и всего Мироздания! Хотя могут иметь место и временные регрессивные отклонения…

– Вы специально повели меня на эту экзекуцию? – спросил я Юну, когда мы дошли до дверей моей комнаты.

– Со многим из того, о чем вы говорили, я согласна… Но, простите, порой вы излагали прописные истины тоном открывателя Америки… Перед вами были не дети, а уже достаточно взрослые люди!

– А с чем же вы не согласны?

– Вы совершенно не знаете, что такое Аруана. А про Осмилонию, судя по всему, и вовсе… – Юна не договорила, лишь махнула рукой. – Кроме того вы еще будете долго адаптироваться к местным условиям и нравам…

Я внимательно смотрел на Юну, и внезапно эта девушка показалась мне, чуть ли не моей ровесницей.

Либо она слишком неопытна, либо ведет очень тонкую игру, думал я. Неужели все сотрудники Ларина столь же непросты?

– Может быть, посидим у меня? – предложил я, открывая дверь.

– Завтра рано вставать… Лечу к мужу, в окрестности Ливы… – Юна выжидающе смотрела на меня.

«Ничегошеньки ты не понимаешь, – говорил ее взгляд. – Уезжал бы лучше, по-доброму…»

– Впрочем, спать мне все равно не хочется, – не дожидаясь повторного приглашения, Юна вошла в мою комнату.

– Вы давно на Аруане? – спросил я, когда андроид, принесший легкий ужин, вышел из комнаты.

– Почти десять лет…

Я вскинул брови, и Юна рассмеялась.

– Спросите меня лучше об Осмилонии, – сказала она, отпив коктейля. – Ведь вам, вероятно, интересны последние новости?..

Надо спросить напрямик о Ларине, думал я. Или, может быть, лучше сделать вид, что я ни о чем не догадываюсь?

– Вы с мужем живете в заповедной зоне? – спросил я.

– Вы правильно меня поняли… Я, и еще одна жена моего мужа, Фирангиз. Мы живем там уже много лет… Правда Фира сейчас на Земле и вернется не раньше, чем через полгода…

– М-да… – я невольно замешкался. – Но ведь в Осмилонию, и особенно в Ливу, доступ разрешается лишь в виде исключения!

– Вот мы и являемся таким исключением. – Юна, опершись подбородком на руку, с интересом наблюдала за моей реакцией.

Ну и нравы, думал я. На Земле такое разглядывание сочли бы бестактным. Пожалуй, тут действительно все не так, как на Земле…

– Я, признаться, уже и не знаю, о чем с вами можно говорить, – сказал я.

– Вы знаете, что такое Киалана?

Я встал из-за стола и подошел к окну. Вокруг гостиницы было совершенно темно, только на площадке для сольдеров мигал огонек посадочного маячка.

– Насколько я знаю, никто из землян еще не присутствовал на этом празднике? – не оборачиваясь, спросил я.

– Совершенно верно… На свой священный праздник осмилоки нас пока не допускали.

– Но я слышал, что теперь кое-кто все-таки допущен.

– Не надо играть в кошки-мышки… – Юна внезапно поднялась из своего кресла. – О том, что Ларин отправляется на Киалану, знает вся Аруана… Мне пора. Сольдер вылетает через час, а мне еще нужно кое-что забрать из номера…

– Я провожу вас?..

Юна пожала плечами и вышла…

Номер, в который привела меня Юна, был чем-то средним между складом и жилым помещением. Контейнеры с оборудованием стояли вдоль стен до самого потолка, а на полу были свалены пластиковые тюки, приборы и несколько ящиков с карабинами.

– Присаживайтесь… – Юна кивнула в сторону дивана. – Я только возьму тут кое-что… Вы можете продолжать свои вопросы… – Юна подошла к нише в стене и начала перебирать лежавшие в ней вещи.

– Не опасно ли доверять столь молодым людям наводить мосты между двумя столь различными цивилизациями?.. – Я спросил, в основном, для того, чтобы прервать молчание.

– А, по-моему, отправка сюда молодых волонтеров – очень мудрый шаг… – Юна наконец-то нашла то, что искала и, бросив какую-то вещицу в свою сумку, села на диван. – Ведь они еще не успели закостенеть в своих воззрениях. К тому же им проще понять аруанцев и принять то, что не слишком противоречит нашим моральным устоям…

– Моральным устоям… – задумчиво повторил я. – В этом-то и дело: где граница между тем, что в нас можно изменить и чего менять нельзя, ни при каких обстоятельствах… Кто кого ассимилирует: земляне аруанцев, или наоборот?

– А, может быть, победит взаимообогащение? – с иронией спросила Юна. – В истории человечества конвергенция разных цивилизаций обогащала эти цивилизации и приводила к качественным изменениям. Ускорялся научно-технический прогресс и начинался Ренессанс…

– Особенно показательна судьба американских индейцев, – не без сарказма заметил я. – Причем еще неизвестно, не окажемся ли в роли индейцев мы?

– Мы действительно с разных планет… – едва слышно сказала Юна. – Так, с ходу, вам этого не понять… Вы проводите меня к сольдеру?

– Конечно… – я подошел к Юне и, взяв ее руку, молча поцеловал.

Когда мы добрались до площадки, рейсовый сольдер уже был готов к отправке.

– А может, и вы полетите? – спросила Юна, подойдя к дверце универсальной амфибии.

– Не сейчас… Надеюсь, мы еще встретимся в Осмилонии. Но прежде я должен увидеться с одним человеком…

– С Лариным?

– Да… С ним…

Я удивленно смотрел на Юну, пытаясь понять причину ее откровенности.

– Постарайтесь меня понять, – сказал я на прощание. И не таите обиду.

– Вы тоже постарайтесь. Только имейте в виду, Шаха мы будем защищать всеми доступными способами… Кстати, он уже прибыл в Летсаль. Не исключено, что он уже дожидается вас в вашем номере…

Шах Ларин сидел на диване, и внимательно смотрел на меня.