Г. С.: Да-да-да. Ну ладно, давайте.

(Песня «Вальс Москва».)

(Открывают «Квартирник» песней Ray Davies.)

– Думал, начну немного по-другому. Есть какая-то история небольшого сценария, но благодаря этой песне решил поменять всю концепцию праздника. Сейчас объясню почему. Рэй Девис – это музыкант из вокально-инструментального ансамбля Kings, который я страшно люблю, и Женя тоже их любит. И у меня есть один нажабленный для себя артефакт… (дарит Евгению Хавтану пластинку Kings).

Евгений Хавтан: Круто, спасибо! Японский?

– От сердца оторвал.

Е. Х.: Знаешь, я тебе тоже что-нибудь подарю тогда.

– У нас такой вариант навороченного квартирника, на самом-то деле, потому что на подобных праздниках такое обилие гитар бывает нечасто.

Е. Х.: Это да, это преступно выглядит.

– Бывает нечасто. «Браво» мне почему-то напоминают сейчас большой такой цыганский оркестр. Я могу объяснить почему, потому что у всех команд, которые снимались у нас до того, самое большое количество участников вместе со мной было человек пять, а тут шалман – там люди с гитарами…

Е. Х.: А я хочу, Жень, сказать, что еще не все пришли, потому что хор – у них сегодня занятие, репетиция, струнная группа уехала на гастроли.

– Ну, это называется концерт такой – междусобойчик, когда в зале сидят хор, скрипачи. Но вас все-таки любят, ребят, вас пригласили без скрипачей – это кайф. И хора.

Е. Х.: А можем играть, да? Стоп-стоп-стоп-стоп. Мы будем останавливаться, извините.

– Не надо останавливаться.

Е. Х.: Не будем, нет?

– Потому что чем хороша вот сама идея квартирников – все-таки я бы оставлял маленькую лажу такую. Вот вы бы остановились, я бы это не стирал. Так что давайте играйте сразу нормально.

(Играют песню «Бег».)

– Играй песню.

Е. Х.: Сейчас, настроимся.

– Ну тогда я еще поговорю. Кстати, по поводу настройки инструментов. У нас в молодости была такая замечательная фраза: настраивается тот, кто не умеет играть.

Е. Х.: Мы хотим ее опровергнуть.

– Подожди, а на больших концертах у вас есть специальный человек, который настраивает?

Е. Х.: Да, сейчас вот настроил не так. Сейчас играл песню – нет, не так настроил ее, там вместо ля звучит си, по-моему.

– У меня была подобная ситуация у какого-то начальника на дне рождении – там был вокально-инструментальный ансамбль, который играл на тон ниже. И я вышел с ними спеть, спел первый аккорд – они взяли свой, а я взял свой. Получилось… ну, восхитительно.

Е. Х.: А у нас была подобная история, даже еще интереснее. Мы пишем такие плей-листы, и счастье, когда они совпадают у нас всех. Дело в том, что мы любим играть длинные концерты, поэтому склеиваем два таких листочка. И у нас была история – я не хочу сейчас называть, кто это сделал, – он просто по-разному склеил эти листы. То есть там, где была первая песня, – там последняя. Мы выходим играть первую песню, и раз, а там у всех разные песни практически, то есть одни играют одну песню, а другие – другую.

– Потом спасли, переставили местами? А меня Женька не слышит, он в ушах, да?

Е. Х.: Я слышу тебя, да. Это я вижу плохо, слышу хорошо.

– Я слышу тебя, большой папа.

Е. Х.: Ну просто такая техническая здесь возможность.

– Да, я говорю, как человек без наушников.

Е. Х.: Не могу уже, привык. Я должен слышать нюансы.

– Итак, нюансы. «Браво»!

(Песня «Навсегда».)

– Мы с Женей разговаривали перед тем, как выйти на эту искрометную сцену. И он мне рассказал историю первого коллектива, из которого его прогнали. Это называлось «Редкая птица», и прогнал тебя, по-моему, Галанин, гад.

Е. Х.: И он в том числе, кстати.

– В принципе, у нас с тобой похожие истории – меня в 73-м, по-моему, или 74-м году тоже прогнали.

Е. Х.: Тебя за что?

– А меня за бездарность. Причем это была такая действительно серьезная мотивация. Я не помню, почему пошел играть в оркестр народных инструментов профтехобразования – я не знаю. И была песня, которую я помню до сих пор – «Парень с гармошкой», там было 32 такта. Молчание. А я начал слушать Джими Хендрикса и подумал, что раз такая красота мне досталась – «Эх, парень с гармошкой, девчонки какие-то кудрявые…» и пауза – и я там шарашил как полоумный. Пришел дирижер и сказал: «Ты бездарен». Меня прогнали. Все. И что из меня получилось? Посмотрите, что получается из людей, которых прогоняют.

Е. Х.: Меня прогнали за другое.

– Это не важно. Главное, что мы получились. Получились?

(Аплодисменты.)

Е. Х.: Из знакомого – песня следующая.

(Поют «За окном рассвет».)

Е. Х.: Что, играем дальше?

– Ну конечно.

Е. Х.: Сейчас, надену каподастр. Извините за это слово.

– Доктор, просто доктор. Или зубной техник. Для каждой песни свой инструмент.

(Песня «На лунный свет».)

– А хочешь вдогонку сразу следующую, без настройки?

Е. Х.: Сейчас, надо банджо настроить. Сейчас мы сразу сыграем.

– У меня, кстати, в вокально-инструментальном ансамбле играет мальчик по имени Боря Плотников, у которого гармошки как патронташ.

Е. Х.: Он, кстати, у нас играл на этой пластинке. Сыграл отличное соло на губной гармошке.

– Здорово играет, да. И я смотрю на действо, которое происходит, – как тебе подтаскивают то этот рояль, то тот рояль, вечно настраивают… Да брось ты эту ерунду, Жень, играй на одной.

Е. Х.: (проверяет настройку инструмента) Вроде нормально…

– Проверять будешь или…

Е. Х.: Нормально, ладно.

– Евгений Хавтан на банджо! На настроенном банджо.

(Песня «Перемена места».)

– Слушай, а еще один вопрос – напомни мне, в каком году я у вас засветился в клипе?

Е. Х.: Ааа, вот, да, мы ж еще это не вспомнили. Это было, сейчас скажу – 90 какой там год? «Оранжевый галстук». 93-й. Похоже, да, похоже. Это был он. И причем здорово засветился, кстати, ты спас нам клип.

– Я стал звездой!

Е. Х.: Знаешь, если бы не ты…

– Недавно то ли Валерка Сюткин показал мне его, то ли кто-то из наших близких – я посмотрел и поразился, насколько там я выгляжу как сейчас!

Е. Х.: Это действительно так, Жень.

– У меня шестилетний или семилетний ребенок испугался, когда я вернулся пьяный после этих съемок, в гриме. Он говорит: «Папа, ты заболел?» Я говорю: «Да нет».

Е. Х.: Знаешь, ты хоть вернулся, потому что некоторые мои музыканты через неделю только вообще вернулись после съемок этого клипа.

– Кстати, отличные музыканты, ребята.

(Песня «Минус двадцать».)

– Естественно, у каждого вокально-инструментального ансамбля такого формата есть рояль в кустах. Рояль в кустах сегодня у нас будет Маша Макарова, которая непонятно каким образом здесь оказалась. Маш, иди, я тебе оставлю свое место, потому что стоять тут негде – ну ты видела этот шалман, да?

Е. Х.: Ну, на самом деле мы уже не первый раз с тобой, Маш, поем песни. Мы же пели песни, помнишь? Песню Гарика мы пели, «Верю я».

Мария Макарова: Пели, с Герой Моралисом.

Е. Х.: Ты была вот с таким вот животом. И мы боялись, что ты родишь прямо на сцене Кремля.

М. М.: Я говорю: «Дети, вы, еще не родившись, уже были в Кремле».

Е. Х.: Ты вот это зря сказала.

(Поют песни «Для тебя», «Шангри-ла».)

– Чтобы занять время, пока Женя будет настраивать гитару, чтобы он не сидел в пустоте, представь, пожалуйста, битлов.

Е. Х.: Сейчас. Паша Кузин.

– Паша Кузин, вау-вау-вау-вау-вау. Да подожди играть, ты чего.