–Женитьба избавит меня от судебной ответственности?

–Разумеется! Всё замечательно складывается, вы вдовец и имеете лазейку в законе узаконить отношения с потерпевшей,– обрадовался Сэндлер.

–Женюсь. К тому же эта замарашка беременна,– согласился Боу.

–Беременна?– ахнул Норман.

–Ну не герой ли я, с первого раза засеял целину?– смеясь, нахваливал себя раскаявшийся подозреваемый преступник.

–Молодцом, молодцом,– нахваливал сквайра барон Филдинг.

На следующий день на пороге квартиры Малевольти стоял самодовольный эсквайр Боу. Марко Малевольти впустил богатого господина, полагая, что это опять кто-то из судейской конторы.

Дворянин снизошёл до объяснений с главой семьи:

–Я приношу свои искренние сожаления и извинения, я сразу хотел жениться на Вашей дочери, как только её увидел…но сражённый её небывалой красотой, потерял контроль над разумом и телом…Вы отдадите за меня свою дочь?

–Ни за что!!!– взревел Малевольти-старший.

–Убирайтесь!!!– вторил ему Чезорино.

«Кровожадные итальяшки»,– хмыкнул про себя Боу.

–Я, как порядочный джентльмен, возьму замуж Вашу дочь,– повторил незваный гость.

–Какой ты порядочный! Насильник! Душегуб!– кричал Марко Малевольти на весь дом.

–В тюрьму негодяя, опозорившего нашу честную семью!– вопил брат пострадавшей,– Если сейчас же не выметешься из нашего дома – я убью тебя!!!

Сквайр попятился к выходу.

В гостиную вошла бледная Оттавия.

–Стойте, мистер. Я выйду за Вас замуж. Я не хочу вконец осиротить Ваших детей.

–Зачем тебе старик вместо мужа?– вразумлял сестру Чезорино.

–Думаешь легко растить чужих детей? Зачем тебе чужие проблемы? Ты никогда не будешь своей среди лордов,– подхватил отец.

–Я дам ей дворянскую фамилию, престиж, деньги,– перечислял достоинства будущего брака Освальд.

–Нет уж, фамилию оставьте себе,– огрызнулась Отта.

На неё не действовали ни уговоры брата, ни укоры и наставления отца. Их слова, будто не долетали до Оттавии, ударяясь о стену непроникновения и неприкаянности. Её занимали лишь собственные мысли. Она разузнала, что у Боу действительно кроме старшей, замужней дочери Виндэлии, которой двадцать семь лет, есть ещё трое малолетних детей: десятилетний Артур, семилетний Эммит и шестилетняя Лэсли. Большая разница в возрасте у детей объяснялась тем, что по молодости сквайр служил на Цейлоне, жену же оставлял дома, в Великобритании. Не смотря на ледяное спокойствие, мысли, проносившиеся в голове Отты, были яростного настроя, и агрессивны по отношению к ней самой: « Так тебе и надо, Оттавия! Дождалась принца!»

Эсквайр Боу взял суженую под руку. Девушка вздрогнула, но не убежала.

Жених заявил семье невесты:

–Я забираю Вашу дочь, но всех вас, её родственников, я не желаю видеть в своём доме. Даже на свадьбе. Не хочу, чтоб все обсуждали: какие бедняки родственники жены.

Из кухни вышла Зила с ребёнком на руках.

–Я прощусь с племянником,– и Оттавия высвободила руку, погладила малыша, заговорила с невесткой,– Прости меня, Зила, я мало общалась с тобой. Раз Чезорино выбрал тебя в жёны, а не итальянку, значит – ты лучше, чем кто-либо для него.

У тихони Зилы выступили слёзы на глазах.

–Желаю счастья, Отта,– пробормотала жена брата.

Казалось, из всех окон выглядывают соседи, провожая глазами красавицу-итальянку. Многие улыбались и махали ей, когда она садилась в карету.

Молодожёны заехали в ряд магазинов, где будущий муж выбрал невесте уйму платьев, ворох нижнего белья, дюжину туфель. Причём Оттавия не изменила своего каменного выражения лица, не выказывая чувств. Сквайр Боу принимал поздравления, и уже был доволен решением жениться на столь эффектной красавице. И ему очень нравилось, как держалась на людях его будущая жена, будто прирождённая леди.

Он подвёз невесту к своему дому.

Строгое здание без балконов, с двумя колоннами у входа, широкое крыльцо из серого мрамора. Стены дома отштукатурены блекло-коричневым цветом.

Освальд сразу отвёл Отту наверх, показал её спальню.

–Моя спальня – в конце коридора,– оповестил он.

Девушка разглядывала свою комнату. Выпуклые голубые квадраты на стенах украшены белой лепниной, сам фон стен васильковый. Голубые шторы. Васильковое покрывало на кровати. Над изголовьем несколько картин в невыразительных тонах.

Боу поведал:

–Вот эта небольшая картина Питера Ван Лара, голландского живописца, жившего в семнадцатом веке. Он любил писать пасторали и сюжеты из жизни бродяг. Пусть эта картина напоминает тебе о прежнем, полуголодном существовании.

–Я не собираюсь задирать нос оттого, что мой муж – дворянин.

–Правильно. Чем гордиться, если тебя приютили из жалости. Ты должна быть благодарна мне.

–Я хочу увидеть Ваших детей.

–Лэсли гостит у сестры Виндэлии, а Артур и Эммит болеют. Простыли. Дура-гувернантка разрешила им пускать кораблики в холодном ручье. Мальчики намочили ноги, а она даже не заметила, уткнувшись в свой глупый, готический роман.

В комнате с обоями в зелёную полосу, сидела гувернантка с виноватым лицом.

Мальчик с русыми кудрями приподнялся на койке, и изучающее вглядывался в красивую девушку в новом нежно-розовом платье с ярко-сиреневыми вкраплениями. Мачеха отметила, что ребёнок похож на отца. «Значит, Боу-старший в юности был симпатичным малым»,– подумала она.

–Теперь ты моя мама?– пролепетал ребёнок.

–Да, Эммит, теперь ты мой малыш.

И Оттавия обняла мальчика. Ребёнок доверительно прижался к ней.

–Я ждал тебя. Я просил у Бога прислать мне маму, чтобы было кому любить меня.

У девушки побежали слёзы из глаз.

–Я познакомлюсь с Артуром, и вернусь к тебе, сын.

–Я буду ждать тебя, мама.

–Что ни делается – всё к лучшему,– пробормотал довольный сквайр.

С Артуром сидел доктор Драммонд. Малевольти присела в приветственном реверансе перед незнакомым господином.

Красивый мальчик с тёмными волосами метался по койке и бредил.

–Мама! Мама!– звал ребёнок.

–Я думаю дать мальчику снотворное,– отстранённым тоном доложил доктор.

– Позаботились бы лучше о согревающем, спиртовом компрессе, ребёнка бьёт озноб,– перебила Драммонда Малевольти.

Отта подошла к мальчику и взяла его руку в свою.

–Мама, уедем в Новый Свет. Там тепло…А здесь так холодно, мама,– бредил ребёнок.

Слёзы вновь побежали по щекам девушки. Она укрыла мальчика одеялом, погладила по взъерошенным волосам, и он вдруг затих и уснул.

Доктор недоумённо наблюдал за красавицей: «У девчонки доброе сердце»,– отметил он.

–Вы выбрали себе потрясающе красивую жену, мистер Боу,– слетел с губ Бернхарда комплимент.

Девушка даже не глянула на доктора, что задело самолюбие Драммонда.

Она вернулась к Эммиту. Отпустила отдохнуть гувернантку, осталась с ребёнком сама.

Когда Освальд попозже заглянул в комнату младшего сына, Оттавия и Эммит сладко спали, обнявшись. Девушка лежала в новом платье поверх одеяла, а укутанный мальчик уткнулся лицом ей в плечо.

Адвокат Норман Сэндлер стал часто бывать в доме Филдингов. И причина была не только в дружелюбии босса. Молодой человек, успешно делающий карьеру, присматривался к дочерям судьи.

Тайные надежды девушек заставляли их неискушенные сердца мечтать о красавчике-блондине. Его пытливые чёрные глаза, когда останавливались на их лицах, заставляли девиц краснеть и смущаться. Но если смущение Наяды невозможно было прочесть на лице, то Граветин замирала от взгляда юноши, а после опускала глаза и боялась их вновь поднять.

По реакции девушек Сэндлер решил, что младшую влечёт к нему, тогда как надменная красотка старшая – холодна и безразлична ко всему живому.

В очередной раз Норман приехал на званный обед к Филдингам. Миновав сад, он проходил мимо окон. Вдруг адвокат невольно отшатнулся с дорожки, так как рядом упал цветочный горшок. Юноша едва не упал, потеряв равновесие. Сверху донёсся радостный смех. «Сорванец»,– Сэндлер узнал по голосу младшего Филдинга.