Литмир - Электронная Библиотека

Боже, как Ты простить нас сможешь?

Мы же ведаем, что творим…

Из писем Чаадаева

Как верит сумасшедший, что лишь он

нормален, а вокруг одни безумцы,

как верит тот, кто видит страшный сон,

что это явь, не пробуя проснуться,

как верит умирающий, что смерть

уж отступила – даже пульс отличный!, -

как мы, любя, надеемся суметь

привлечь того, кому мы безразличны,

как, может быть, мечтает агрегат,

разрушенный, изношенный и ржавый,

что вот – придут, поправят, обновят, -

так верю я, что станешь ты державой,

убогая, злосчастная страна!

Что все мы будем – не шуты, не челядь,

что наша мысль и наша жизнь – нужна…

Ведь, если любишь, можно ли не верить?!

Декабристы

Гроза летит от Таганрога,

Тревога сжала нас в горсти,

И вся Россия – как дорога:

Кому, куда по ней идти?..

Нева сквозь хладные оковы

Всё рвется к вздыбленным мостам…

Мы не готовы – не готовы —

Но день назначенный настал…

Какой тоскливый ветер, братцы,

Сквозит над площадью с утра

Как змей, что не сумел убраться

От императора Петра…

Досель держава не вступала

В круг тех магических идей,

Где со времен Петра и Павла —

Мечты о равенстве людей…

Свобода есть явленье духа,

Но есть и вольность наших дел, —

И к нам, легко коснувшись слуха,

Звук беспокойный долетел…

Не зря, не зря звенят подковы,

Судьба несется к нам, сюда…

Мы не готовы, не готовы —

Но круг очерчен, господа!..

И снег, трагедии причастный,

Нас оттенил резцом Доре,

И Милорадович злосчастный

Въезжает в скорбное каре.

Ужель и впрямь душа хотела

Сразить своей же славы взлет?!..

Но ради дела! – ради дела

Теперь все так вот и пойдет,

Что зло приносят не злодеи:

Гражданский долг свершает Брут,

И нами взятые идеи

Потом за горло нас берут.

Империя еще не пала.

Но верно ль, что с ее начал

Взметенный шпиль Петра и Павла

Скорбящий ангел увенчал?!

Ни соболям, ни чернобуркам

Уж нас не кутать на ветру,

А небеса над Петербургом

Седыми стали поутру,

И тихий снег в лучах растает,

Как тает гнев в лучах любви,

Там где однажды заблистает

Крест Храма спаса на Крови,

Вот с этого немого круга,

Когда не надо громких фраз,

Запомним, господа, друг друга —

Ведь все мы здесь в последний раз…

Как Вий, морозные ресницы

На окна опустил Сенат,

И нам пристало повиниться

За все, в чем каждый виноват…

А каждый виноват невольно,

Что дум мятежных знал прилив,

Что сердцу нестерпимо больно

За то, как мир несправедлив,

Перед иными временами

Мы храбро выстроимся в ряд,

И наши ангелы за нами,

За нами следом полетят

Туда, где 33 недели

Зима царит в календаре,

Чтоб вместе быть, как мы хотели,

Тот день назначив в декабре,

Чтоб, поднимая веки вия,

Круг страшных чар испив до дна,

Понять, что сердца тирания

Над нами властвует одна,

И что душе еще так много

Дано свободы и любви,

И вся Россия – как дорога…

Господь ее благослови!..

Цикл песен Шахматы

Справка: по одной из легенд, шахматы (шатранж или чатуранга) были изобретены в Индии, и тогда шахматная доска отличалась по форме от нынешней, на ней стояло 4 армии по 8 фигурок, и они были окрашены в цвета алый, черный, желтый и зеленый. Их сражение подчинялось настолько сложным правилам, что опытные игроки придумали специальный прием – табия, то есть условное начало, и расставляли фигурки так, как будто они совершили уже ряд ходов до этого. Легендарному визирю Бузурджимиру приписывали изобретение шахматной игры в том упрощенном виде, как она дошла до нас, где всего две армии – черная и белая. Названия фигурок больше соответствовало тогда персидской специфике: ферзь, который у нас часто в просторечье называется королевой, – на самом деле был полководцем, аль-ферзаном, вместо ладьи было изображение птицы рух, и так далее. Многие древние истоки шахмат заметны в их специфике и сейчас, но мы не всегда их понимаем…

Табия

Красный цвет был цвет атаки,

поражая стройным видом,

он алел, как в поле маки

иль червленые щиты,

желтый цвет был цвет надежды,

столь подверженный обидам,

сколь нарядные одежды

склонны к призракам тщеты,

был зеленый цветом мудрых,

цветом стойкости и мощи, -

цветом кленов темнокудрых

и усатого плюща,

черный – это цвет финала,

для него все было проще:

лишь печальный блеск опала,

лишь прощальный взмах плаща…

Шорох бурнусов, кружение бурок -

восемь фигурок да восемь фигурок,

как бы там что это ни означало,

это начало?! – нет, табия…

Перед тем здесь что-то было,

было что-то перед этим,

кто в игре не тратит пыла,

тот ведет свою игру:

ясный ум Бузурджимира

дайте нам, и мы ответим,

что достойно славы мира,

что не должно знать в миру,

Алый, далям обреченный,

а зеленый – мирным долам,

тихо двигается черный

в золотой рассветный час,

сникли крыши, пали стенки,

сведены квадратным полом,

вновь неверные оттенки

получаются у нас…

Изображают индусов и турок

восемь фигурок и восемь фигурок,

как бы кого это ни огорчало,

это начало?! – нет, табия…

Столько флангов было раньше,

вверх вилось четыре флага,

но случилось, что в шатранже

кто-то что-то изменил,

и – ошибка или шалость, -

и – просчет или отвага, -

но цвета перемешались

в блеске сажи и белил…

Черный вздыбился победой,

бился красный пульс безумья,

желтой выманен монетой,

зеленел в ночи азарт,

а вокруг чернели ружья,

а вокруг белели зубья,

и с гримасой равнодушья

пешки строились на старт…

Как бы твой ум ни был смел или юрок,

восемь фигурок да восемь фигурок,

как бы на что это ни отвечало,

это начало?! – нет, табия…

Баллада о проходной пешке

Вперед пробивался сквозь вражеский строй

наш витязь, наш ферзь, наш отважный герой,

слоны проходили своею громадой

и вздыбился конь перед вражьей армадой,

и я из фаланги отважно шагнул-

на ферзевом фланге я встал в караул,

но место пустеет, которое слева -

так где ж королева? Ах, где королева моя!

Но вот оказался пред грозной турой

наш витязь, наш ферзь, наш отважный герой.

4
{"b":"705881","o":1}