Пир или суд, и сад или погост,
И страх, и чудо – все приходит сразу!
Все судьбы мира скрутятся в клубок
Вкруг скромной жажды преломленья хлеба…
Рыбак, школяр, купец – и с нами Бог -
Мы входим в город, и уходим в небо…
Великий Понедельник. Притча о Смоковнице.
Душа не древо. И, чудес полна,
Переживает враз весну и осень,
Мешает словно краски времена:
Спит и растет, цветет и плодоносит…
Не медли! Об отсрочке не проси,
Сперва мол завязь, а созреет следом.
Для этих смокв не сплетено корзин,
И урожая срок душе неведом…
Ведь не сажали мы свои сады:
Их Сеятель вручил нам, бестолковым…
Когда придет Он собрать плоды,
Молись чтобы душа была готова…
Великий Вторник. Притча о женихе полунощном.
В этом мире все гости мы,
а хозяева – где?!
Научи меня, Господи,
тихо ждать в темноте:
воском сердце истаяло
и затеплилось – ввысь,
искрой, в звездное марево…
Чу! Грядет…
Дождались…
Великая Среда. Сосуд с миром
Кто пожалел бы нынче алавастра
разбить, кто б миро щедро не излил?!
Но Он был прав: вот, столь обширна паства,
вот, нищим и властям Он рАвно мил, -
но не сидит Он зримо с нами рядом,
своей готовя жертвы торжество,
и будь у нас здесь злато, смирна, ладан -
уже нам не порадовать Его…
Всему есть сроки, ведь не важно, кто ты -
покуда длится жизни нашей нить,
лишь ЭТО время есть для той заботы,
какой мы близких можем окружить…
Чистый Четверг. Тайная вечеря
Вот каждый и сидит, с судьбою возле.
Сыт и умыт. Уразумеешь после…
Кровь без вины, и кровь – вином в тот вечер…
Он в царствии ином назначил встречу.
Последний труд – чрез муки, споры, козни.
Свет глаз. След рук. Уразумеешь после…
Страстная Пятница. Молитва в Гефсиманском саду
То был седер. Опресноки.
Зелень. Горечь…
И вина четыре чаши, в честь исхода.
Выход в сад – как к морю.
Шелест. Звезды. Полночь.
Полнолуние. Хорошая погода.
Не просить же чтобы небо расступилось!
И могло б, но ведь Пришествие не бегство.
А – вся эта красота, что и не снилась,
Красота земли, отцовское наследство!..
Засыпая, город меркнет – дальше, дальше,
Зал затих – так мы в завязке иль в финале?!
Покидая, как же любишь понимавших
Вместе с теми, кто совсем не понимали…
Красоту в душе людской – отыщешь? Сможешь?..
Сотворишь?..
Ведь эта чаша не минУет:
Вот – шаги. Они идут. Все ближе.
Боже!
Знаешь, кто сейчас приветно поцелует?!
Высота
Взойти на Голгофу – куда Эвересту!
Нет выше на свете вершин!
И каждый здесь занял особое место,
А дальше – замри, не дыши…
Покуда один избегает погони,
Другой от приказов охрип,
И в небе прочерчены как на иконе:
Кто Спас – кто спасен – кто погиб,
Толпа озабочена необходимым,
В тоске осознанья Пилат,
Покуда Иосиф несут с Никодимом
Алое, и смирну, и плат,
Все – поздно. Все – столь велико, что невместно:
И боль, и надежда души…
Взгляни на Голгофу! Куда – Эвересту,
Нет выше на свете вершин…
Великая Суббота. Сошествие во ад
Сошел, как огонь благодатный, во тьму,
Явившийся в подлинной силе,
И тысячи глаз обращенных к Нему
«Возьмешь ли с собой?!» – вопросили.
И верных Он взглядом очистил от зла
И вывел в свое Воскресенье,
Разбив те врата, коих надпись рекла,
Что мы не увидим спасенья…
Вот так и нисходит на нас, как любовь,
Его обещания чудо,
И, глядя из бездны отчаянья, вновь
Мы спросим: «Возьмешь ли отсюда?»
Воскресение. Воистину!
Мы уступили властной злобе,
Не отстояв Его пред ней,
Но не нашли Его во гробе…
Так мы узнали: Бог сильней,
Так Он ушел – спасенья вестник, -
Чтоб смог поверить в этот знак
И деспот, и его наместник,
Купец, и мЫтарь, и рыбак, -
И вместе мы пришли сегодня
За утешеньем в Божий Храм,
И милосердие Господне
«Воистину» сказало нам!
Катулл. Из неопубликованного
О Цезарь, ты меня переживешь,
и омрачит ли дней твоих сиянье
то, что пишу? Клевреты скажут – ложь!
И ты не снизойдешь до оправданья.
Но эта лира пред тобой чиста,
и дух мой болен ядом той заразы,
что лживы всякий день твои уста,
твои поступки и твои приказы…
Красивыми словами не зови
то, что вершишь темно и осторожно, -
тот, кто бывал обманутым в любви,
узнал, что вновь поверить невозможно.
В пылу объятий, жарких и нагих,
страсть задохнется, гордости переча -
от женщины, лобзающей других,
смешно мне слушать клятвенные речи.
И ты, диктатор, разве не смешон,
среди триумфов, что бесстыдней оргий,
когда народу дикому внушен
тобой и страх, и трепет, и восторги?!
С меня публичных девок и мужей
довольно. Смерть! Лишь ты побед не прочишь,
не вытолкаешь спорщика взашей
и отменить свиданья не захочешь…
Последняя молитва Франсуа Вийона
Как верит каждое ухо тихим речам Твоим,
как веруем и мы сами,не ведая что творим…
(Б.Ш.Окуджава)
Не пробраться по следу Лота -
под ногами земля горит…
Разве, Господи, есть хоть кто-то,
кто не ведает, что творит?!
Мы дрожим, как судьба стасует,
мы браним потихоньку власть,
все равно, кто как голосует -
ни купить свобод, ни украсть…
У кого к новостям зевота,
кто в свой чин словно в бронзу влит, -
только разве здесь есть хоть кто-то,
кто не ведает, что творит?!
Как конвой, нас разводит действо,
словно вечный нЕчет и чёт:
кто в геройство, а кто – в злодейство,
знает каждый, куда идет…
«Дом – учеба – семья – работа -
вот бы так, до могильных плит!..»
Неужели остался кто-то,
кто не ведает, что творит?!
Может, деспот, решая судьбы,
верит в святость своих идей?!
Может, верят иные судьи,
что спасут хоть своих детей?!
Разве дуб вековой раскрошишь?
Что сказал бы нам Питирим1?..
