На первоначальном этапе Гражданской войны основная масса казачества старалась соблюсти нейтралитет, не оказывая явной поддержки ни одной из сторон политического противостояния.

Однако, после первых декретов Советской власти, земельного передела в пользу иногородних, принудительной реквизиции продовольствия, позиция основной середняцкой части казачества претерпела изменения, и неумолимый маховик революционного противостояния разбросал представителей кубанского казачества по разные стороны баррикад разгоравшейся Гражданской войны.

Гражданская война в любом государстве сопровождается кровавыми, жестокими эпизодами, не стало исключением и последовавшее военно-политическое противостояние в России в 1917-1922 гг. Безжалостность и неоправданная жестокость свойственна была всем участникам революционного буйства, невзирая на цветовую окраску и политические пристрастия.

Что же касается казачества Юга России, то традиционно в постсоветский период принято считать, что в большей степени оно пострадало от «красного» террора[27], хотя в истории имеются и факты «белого» притеснения казачества, наиболее одиозным является так называемое «кубанское действо»[28].

Кровь и жизни безвинно и беззаконно убитых пролегли между южнорусским казачеством и Советской властью впервые же дни гражданского противостояния в 1918 году[29], все больше увеличивая между ними пропасть в ходе Гражданской войны.

Казачество Юга России, являясь мобилизационной основой «белых» Вооруженных Сил Юга России, и находясь в глубоком социально-экономическом конфликте с иногородним и инородческим населением, подверглось целенаправленным репрессиям и после завершения Гражданской войны со стороны Советской власти.

Как отмечает И.Г. Иванцов, своеобразное «закручивание гаек» на Кубани началось уже осенью 1920 года, что выражалось в целом комплексе разнообразных мероприятий: «…установлена государственная монополия на распределение продуктов питания, введен строгий запрет на свободную торговлю хлебом, мясом, салом, сметаной и другими сельскохозяйственными продуктами. Началось изъятие старых денежных знаков. Были национализированы частные (даже мелкие) промышленные предприятия… конфисковывалось имущество и жилье зажиточных граждан, людей подвергали аресту, высылке в концлагеря»[30]. На протяжении 1920 – начала 1930-х гг. Советская власть последовательно проводила в отношении казачества Юга России различные формы репрессивного воздействия: раскулачивание, расказачивание, выселение, насильственная коллективизация, принудительные хлебозаготовки, политика «черных досок» и как следствие голод 1932-1933 гг. [31]

Как и по всей стране, в 1930-е гг. по традиционным казачьим территориям прокатилась волна «большого террора». На примере Кубани, С.А. Кропачев показывает картину абсурдности и безжалостности карательной машины Советской власти, «раскрывающей» мнимые заговоры и несуществующие контрреволюционные организации среди казачества Юга России[32].

Но сухая статистика не может передать трагедии отдельного человека, в то время как нет ничего более ценного, чем жизнь человека, его чувства, его устремления, жизненный опыт и память, которые он стремится передать следующим поколениям. Один из многих, прошедших через расказачивание – казак станицы Неберджаевской Рудик Василий Федосеевич, 05.08.1895 года рождения. Участник Первой мировой, на Кавказском фронте воевал в составе 3 Таманского полка, за тем, с августа 1916 года в составе 15 Кубанского пластунского батальона.  Состоял в Конвое Командующего 2 Кавказским кавалерийским корпусом  генерал-лейтенанта Ф.Г. Чернозубова.  Приказом по ККВ № 323 от 20 мая 1916 года награжден Георгиевской Медалью 4 ст. за № 532975 «за блистательный подвиг, мужество и храбрость проявленные в бою 30.09.1915 г. с турками. Приказ по Азербайджано-Ванскому отряду, декабрь 1915 г.»

В Гражданской войне принял участие с первых дней, с декабря 1917 года, являясь добровольцем Особого (Улагаевского) Кубанского пластунского батальона.

Несмотря на то, что по справке сельсовета являлся «середняком», Василий Федосеевич Рудик в 1920-х годах был лишен избирательных прав,  всё имущество его семьи было реквизировано, сам он неоднократно арестовывался. Репрессии коснулись и многочисленных родственников. Дядя по жене Гронь Гавриил – бывший атаман станицы Неберджаевской, в 1930 году «изъят» органами ОГПУ, дядя Гронь Макар «изъят» органами НКВД, мать жены Гронь Анна осуждена на 10 лет, братья жены осуждены, дядя Павлоградский Кузьма «изъят» органами ОГПУ.

Сам Рудик Василий Федосеевич последний раз был арестован 20 января 1941 года по обвинению в участии в белоказачьей организации. Погиб в местах заключения[33]. Вот так формировались отношения на протяжении 1920-1930-х гг. между защитниками и землепашцами из казачьих родов Юга России и Советской властью.

Эхо Гражданской войны 1917–1922 гг. вернется через два десятилетия, обернувшись язвой казачьего коллаборационизма в период Второй мировой войны. Среди множества причин такого сложного явления, как отечественный коллаборационизм, будут ярко выделяться две: идейно-политическая непримиримость с Советской властью проигравших в Гражданской войне и оказавшихся в эмиграции казаков, и желание предъявить свой счет к Советской власти тех, кто пострадал от нее в период 1920-1930-х годах. Обе указанные причины участия казачества Юга России в коллаборационистком процессе, помимо объективных исторических факторов, основываются еще и на эмоционально-чувственной сфере. В данном случае на исторический процесс оказывали влияние социально-психологические механизмы трансформации казачества из жертвы Советской власти в участника противостояния этой власти.

Научные исследования, рассматривающие факты сотрудничества советских граждан с гражданской и военной администрацией нацисткой Германии в 1941-1945 гг. продолжают быть в фокусе внимания, как профессиональных историков, так и общественности, но это не снимает с повестки дня наличие вопросов без ответов и наличие общественной напряженности[34].

В полной мере это относится и к проблематике казачьего коллаборационизма. Вопросы, связанные с интерпретацией деятельности Войскового атамана кубанского казачьего войска в зарубежье В.Г. Науменко в период Второй мировой войны характеризуют сложившуюся непростую ситуацию, связанную с отображением казачьего коллаборационизма в отечественной историографии на современном этапе[35].

За последние четверть века (1991-2016 гг.) исследователи казачьей истории неоднократно рассматривали в своих работах личность и многогранную деятельность атамана В.Г. Науменко, при этом избегая давать оценку его деятельности в период Второй мировой войны. На наш взгляд такая позиция объясняется несколькими причинами.

Во-первых, определенной идеализацией В.Г. Науменко и всего что связано с историей казачества в эмиграции и жизни за «железным занавесом».

Во-вторых, наличием планов и желанием политического руководства Краснодарского края и Кубанского казачьего войска вернуть казачьи регалии из США на Кубань.

В-третьих, нежеланием или неготовностью историков давать оценку морально-нравственным аспектам деятельности самого В.Г. Науменко, его ближайших соратников и казачества в целом связанной с проявлениями коллаборационизма.