Как я поняла, не последнюю роль в хорошем ко мне отношении сыграло то, что я оказалась программистом. С другой стороны, а какого ещё отношения к себе можно было ожидать от жителей планеты, которые ввели в моду страховки на интеллект?
Танорг – родина талантливых изобретателей, механиков, математиков, конструкторов и астрофизиков. Большинство людей на этой планете счастливо живут, пользуясь благами цивилизации и трудом многочисленных роботов, в то время как действительно работает лишь малая часть населения. Пять или семь процентов гениев, а также просто творческих личностей, чья работа не может быть автоматизирована, по сути, кормит весь Танорг и по праву считается элитой общества.
Первое время ко мне, конечно, большая часть экипажа Спейс-Икса относилась с лёгким подозрением, но оно рассеялось в первый же вечер, как только я включилась в общую беседу за ужином. Члены исследовательской группы спорили о том, может ли существовать стабильная система из трёх звёзд. Часть учёных ссылалась на то, что уравнение, описывающее данную систему, не решаемо аналитически, а вторая часть настаивала на том, что это не отрицает возможности её существования. Я сходила в свою каюту, достала заранее взятый из дома планшет и быстро запрограммировала модель взаимодействия трёх тяжёлых тел, визуально показывающую, что в общем случае действительно нельзя построить постоянные траектории. Но если внести определённые допущения, к примеру, считать, что две звезды имеют одинаковую массу, то можно их запустить восьмёркой относительно неподвижного тела в центре, тем самым компенсируя силу притяжения друг друга. Пожалуй, именно после этого ужина ко мне стали относиться как к своей.
Я задумчиво сидела около иллюминатора, рассматривая недосформированную оранжевую планету с поясом астероидов, и краем уха слушала очередной спор среди таноржцев. Наше путешествие длилось уже вторую неделю и, как я поняла, такие вот дебаты были основным развлечением людей, запертых в небольшом пространстве космического корабля.
– И всё-таки ларки – дикари, – поморщился Логан. – Не понимаю, зачем вы все туда летите?
Это был смуглокожий хмурый мужчина, который обычно молча ел свою еду и уходил в каюту, но сегодня почему-то решил задержаться среди учёных. Он гораздо крупнее своих соотечественников, а ещё предпочитал носить тёмный форменный комбинезон со множеством карманов. Как я поняла, Логана наняли в качестве телохранителя.
– Вообще-то, – тут же вступился на защиту Джереми, высоко подняв указательный палец, – ларки – наиболее близкая к нам генетически раса. Формально у них отличается лишь строение ушей да более толстые ногтевые пластины. Если бы вы потрудились почитать трактат «О Вселенной и мирах, населяющих её», то знали бы, что, вполне вероятно, у нас с ними общие предки.
– Это вы их когти-то называли толстыми ногтевыми пластинами? – хохотнул ещё один телохранитель, чьего имени я не запомнила.
– Дикари-не дикари, а зато в отличие от нас им удалось сохранить отличный генофонд, – подержала Джереми Танита, пухлощёкая и круглолицая повар на Спэйс-Иксе. Она не входила в команду исследователей, являясь лишь одной из представительниц немногочисленного обслуживающего персонала, но, тем не менее, была очень общительна. – В то время как все миры Федерации пользуются пластическими операциями, протезами, имплантами и постоянно посещают минеральные курорты в лечебных целях, ларки – одни из немногих, кто имеет высокую продолжительность жизни, не признает искусственных органов и при этом практически не болеет. Вы видели хотя бы одного ларка на приёме у дока? С искусственной рукой или ногой? Или просто физически недоразвитого? Лично я – нет.
– Пф-ф-ф… ты так говоришь, будто использование медицины – это грех. – К разговору подключилась Моник, очень красивая белокурая женщина. Она представилась мне в первый день как специалист по флоре и фауне. – Не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать технологии. К тому же, как можно судить о целой расе по отдельным личностям? Те ларки, что обосновались на второстепенных планетах Федерации, по сути – беглецы. Я слышала, что они у себя на родине живут стаями как дикие животные. Только те из них, кто покинул Ларк, были вынуждены обучиться общению с техникой, чтобы выжить в нашем мире…
Джереми тут же перебил её.
– Почему сразу как животные, Моник? Да, у ларков ярко выраженный патриархат, но это не говорит о том, что они дикие. Скорее уж наоборот. При том, что у них есть стаи и кланы, разделение власти очень чёткое, как и подчинение старшему. Ко всему, ты сама обратила внимание на то, что те из них, кто покинул родную планету, легко обучился владению техникой. Это говорит о том, что они разумны. Да и космофлот не стал бы набирать необучаемых гуманоидов…
– Уж кто-кто, а космофлот берёт всех кого не попадя, – фыркнула Моник. – Нужно же им пушечное мясо, в конце концов.
– Простите, – я не утерпела и вмешалась в разговор, – но если вы считаете ларков животными, то зачем в принципе согласились на эту экспедицию?
– Как «зачем»? – Женщина захлопала невероятно длинными ресницами. – На Ларке произрастают удивительные деревья-исполины, которые мы не можем вырастить на Танорге, а также там сохранились уникальные виды животных. Обычно ларки разрешали нам посещать в туристических и дипломатических целях лишь определённые места на своей планете, но по косвенным признакам мы смогли установить, что целый лес на Ларке является одним живым организмом. Это просто поразительно!
Несмотря на то, что женщина отзывалась о хозяевах планеты без должного пиетета, когда она говорила о растениях, в её голосе слышался настоящий трепет. Я хмыкнула, отмечая, что все таноржцы-учёные немного ненормальные. С другой стороны, кого вообще можно назвать нормальным? Я сама согласилась на опасное задание на плохо изученной планете, чьи жители хотя и входят в Федерацию Объединённых Миров, считаются крайне агрессивными. При этом я даже не могу дать себе отчёт, почему я это сделала. Мне не нужны кредиты, я не нуждаюсь ни в дорогостоящем лечении. Более того, моей руки и сердца настойчиво добивается успешный мужчина, вероятность получения совместных детей с которым составляет восемьдесят четыре процента. Однако я здесь. Разве это нормально?
Поддавшись какому-то озорному порыву, я неожиданно для себя спросила у присутствующих:
– Ну, а раса цваргов? Как она вам?
На несколько секунд в помещении опустилась тишина, несмотря на то, что здесь присутствовало не менее десяти человек. От напряжения, разлившегося в воздухе, можно было подзарядить целый флаер. Логан и несколько телохранителей с непроницаемыми лицами уставились на меня, Танита вздрогнула, Джереми, судя по его одухотворённому выражению, явно провалился в какие-то свои мысли, а ещё несколько учёных решили промолчать. Наконец Моник дёрнула хорошенькими плечиками, скривила пухлые губы и произнесла:
– Цварги? А что в них такого? Планета неинтересная. Одни алмазные копи да термальные озёра. Красиво, конечно, но с точки зрения флоры и фауны скучно и однообразно. Что до самой расы, то дикарями их, конечно, не назовёшь…
– Стоит только посмотреть на то, сколько ведущих должностей в межпланетных организациях они занимают… – поддакнул лаборант Майк.
– И сколько адмиралов в Космическом Флоте…
– … Но всё-таки лучше с ними не пересекаться, – хмуро заключил Логан.
– Особенно с мужчинами, – кивнула Моник. – Женщины ещё ладно, но вот это их ментальное вмешательство в сознание… или как они там его называют…
– Усваивание бета-колебаний мозга, – услужливо подсказал Джереми.
– Просто бр-р-р-р, – закончила блондинка.
Я набрала полные лёгкие воздуха, чтобы возразить, что, в целом, это не так уж и ужасно. В конце концов, формально мужчинам на Цварге запрещено оказывать влияние на чужой разум, лишь поглощать необходимые эманации. А затем вспомнила свой диалог с Аароном в лифте, и слова застряли у меня в горле. Росомаха не только не раскаивался в том, что сделал со мной, но и более того, не находил в этом ничего неправильного. А так ли неукоснительно цварги в принципе соблюдают законы планеты? И сколько женщин выбирает себе спутников жизни по собственному желанию, а не под «лёгким воздействием»? И самый главный вопрос: где разница между лёгким воздействием и откровенным внушением?
