Юноши и девушки с ранних лет и до вступления в брак должны периодически соблюдать строгие и длительные посты. В назначенный день утром родители, держа в одной руке обычный завтрак, а в другой несколько кусочков древесного угля, предлагают их ребенку. Если ребенок предпочтет угли, родители радуются и хвалят его. Люди, способные вынести длительный пост, вызывают зависть и восхищение. Поэтому детей с ранних лет приучают долго обходиться без пищи. Дети постятся в течение трех, пяти семи и даже десяти дней и только изредка пьют воду. Они стараются запомнить все, что им снилось во время поста, чтобы рассказать об этом родителям. Толкуя эти сны, родители пытаются разгадать будущее детей.

Благоприятными считаются сны, в которых фигурируют «верхние» предметы – птицы, облака, небо и т.д. Если ребенок начинает рассказывать о чем-нибудь подобном, родители прерывают его словами: «Хорошо, хорошо. Не говори больше об этом». Впечатление от этих детских снов столь велико, что оно в течение всей жизни оказывает влияние на характер людей.

Некий старый прославленный воин, живший у реки Ред-Ривер, в детстве увидел во сне, что к нему прилетела летучая мышь. Он избрал это маленькое животное своим талисманом, не завидуя более значительным талисманам других охотников. Всю свою жизнь этот индеец носил шкурку летучей мыши, завязанную в своей прическе, и принимал участие в многочисленных военных походах, твердо веря, что сиу, которым запрещено стрелять в летучую мышь, никогда его не ранят. Он отличился в ряде сражений, убил множество врагов и ни разу ни одна пуля его не задела. Индеец приписывал это силе своего талисмана, открывшейся ему во время поста, когда он был еще ребенком.

Теннер сообщил мне о том, как его приемная мать Нет-но-ква в 12-летнем возрасте постилась десять дней подряд. Во сне она увидела спускавшегося к ней человека, который, оказавшись рядом, передал ей две палки со словами: «Я даю их тебе, чтобы в будущем ты могла опираться на них, когда волосы твои станут белыми, как снег». Видение вселило в эту замечательную женщину твердую уверенность в долголетии. Даже во время жесточайшего голода и серьезной опасности это придавало ей силы; Нет-но-ква подбадривала своих близких, рассказывая, что доживет до такого возраста, когда ей придется ходить, опираясь на палки, и волосы ее станут белыми, как снег. Глубокую веру в помощь невидимого высшего существа она сумела внушить и своим родным; это заставляло их напрягать последние силы и находить выход из самого тяжелого положения.

Вера в то, что высшие силы открывают свою волю простым смертным, когда они спят, распространена не только среди индейцев. Люди с примитивным интеллектом всегда склонны считать себя объектом особенного внимания и заботы со стороны своих богов. Многие, если не все, индейцы алгонкины верят, что их молитвы в минуту несчастья будут услышаны и не останутся без ответа. Они считают, что избранным открывается во сне будущее, и они могут узнать даже о загробной жизни. Глубоко убежденные в вещем характере снов, индейцы рассказывают, как некоторые из умерших ступали на тропу усопших, доходили по ней до огромной ягоды – земляники, лежащей на берегу, по эту сторону реки мертвых, затем пересекали реку и попадали в деревню мертвых. О таких снах можно часто услышать от индейцев. Но эти истории о потустороннем мире нередко проникнуты глубоким огорчением, разочарованием и недоумением. Рассказывают, например, что не успевают дже-би-буги (мертвецы) увидеть землянику и взять ложку, чтобы отведать ее, как ягода превращается в скалу (по представлениям индейцев с озера Верхнего, эта скала состоит из мягкого красного песчаника, знакомого им по родным местам). Итак, голодные, они бредут дальше до страшного ме-тиг-уш-э-по-кита, или качающегося бревна, по которому приходится переправляться через реку, охраняемую к тому же огромной собакой. Но в деревне друзья издеваются над вновь прибывшими, высмеивают их, поносят и дразнят «дже-би». Вместо рисового супа им дают воду с золой, вместо мяса – древесную кору, а вместо тыквы – головки камыша. Некоторые мужчины видели в загробном мире только женщин, которые начинали спорить из-за них. Эти сны как-то связаны с образом мыслей и индивидуальными особенностями «ясновидца». Как могли возникнуть подобные представления о стране мертвых, мы теперь уже не узнаем, но коль скоро они существуют, не удивительно, что это находит отражение в снах индейцев.

В связи с этим рассмотрим кратко индейскую концепцию души, или «тени», как они ее называют. (Скулкрефт сообщает индейское название души – «о-джи-хау-го-мау».) Индейцы убеждены, что душа отправляется в странствие с наступлением тяжелой болезни, которая заставляет ее покинуть тело, и поэтому считают опасно больного уже покойником. Нередко человек, которого называли умершим, выздоравливает и живет еще много лет. Когда в этих случаях индейцам говорят, что нельзя живого человека называть покойником, они не понимают, в чем дело, и, более того, поясняют: «Он умер тогда-то, но вскоре вернулся обратно». Мне приходилось слышать, как индейцы говорили выздоравливающему, если он не берег себя: «Ты не осторожен, твоя тень уже едва держится в теле, ее можно легко потерять». По верованиям индейцев, душа покидает тело до физической смерти, но потом еще долго находится около покойника. Это нашло отражение в обрядах, исполняемых во время праздника Ши-бах-кун-ши-га-вин, в некоторых погребальных обрядах, и особенно в поведении жен на похоронах мужей.

Весной 1826 г. умер индеец из племени меномини; его похоронили близ гарнизона Пятого пехотного полка американской армии, в прерии, недалеко от деревни Прейри-ду-Шин на Миссисипи. Покойника провожало много друзей и родственников; когда его положили в неглубокую могилу, вдова взглянула на грубо сколоченный гроб, поставила на него ногу, перепрыгнула через могилу и помчалась в прерию, отбежав почти на целую милю. Таков обычай женщин этого племени. Если вдова намеревается вступить во второй брак, она не должна оглядываться на покинутую ею могилу и путаными, окружными дорогами возвращается в свою палатку. Как объясняют женщины из племени меномини, они поступают так, чтобы ша-пи (дже-би у оджибвеев), то есть мертвец, не мог последовать за вдовой. Если бы она оглянулась, то упала бы мертвой или сошла бы с ума.

В отношении индейцев к покойнику часто проявляются не только самые нежные чувства, твердая убежденность в существовании загробной жизни, но и прежде всего вера в то, что усопший узнает и оценит дружеские хлопоты о нем своих близких.

Во время заседания большого совета в деревне Прейри-ду-Шин (1825 г.) от желтой лихорадки умер вождь племени сиу из отдаленной локальной группы сиссетон. В своем кругу он пользовался большим почетом; поскольку индеец предпринял дальний путь по приглашению властей, начальник военного поста устроил официальные похороны. Мужчины его локальной группы собрались перед палаткой, в которой умер вождь. Когда подошел военный почетный караул, они высоко подняли гроб и около сотни мужских голосов запели реквием. Вот как перевел слова этого заупокойного песнопения один из знатоков их языка:

Эти слова повторялись до тех пор, пока траурное шествие не приблизилось к могиле.

Необычайно трогателен обычай индейцев хранить некоторые вещи в память об умершем, собирая их в определенных местах (подобно тому, как мы приносим на могилу венки и креп). Такие вещи можно обнаружить во многих местах, в остальном ничем не напоминающих о трауре. Индейцы никогда не забывают о смерти близкого; для покойного всегда найдется место в сердце любящего его человека, даже если это сердце отдано новым увлечениям. Чтобы умерший ни в чем не нуждался, индейцы во время еды откладывают кусочек и для дже-би. Так может продолжаться годами, пока не представится случай бросить вещь, сохраняющуюся на память об умершем, на поле боя, к чему стремится каждый индеец. Тогда и только тогда долг по отношению к усопшему считается выполненным.