И от меня это уже не зависит.

Правда, я могу прямо сейчас расстрелять эту семёрку, тем самым значительно выиграв время. Пока оставшиеся двое на временной базе поймут, что случилось, пока вернутся к себе, да и дойдут ли, всё-таки искажённые, не попавшие под действие Бездны не дремлют, пока комендант базы соберёт новый рейд. Да и есть ли у него ещё спецы достаточной квалификации?

Время я выиграю, но гарантированно испорчу отношения с этой базой и со всеми, кто поддерживает с ними связь. А тогда для кого и для чего я вообще провожу свой эксперимент? Для чего я убил кучу сил и средств на разработку упрощённого нейроинтерфейса для обычных местных аборигенов? Зачем я бегаю с Сержантом, экипированным страшным эрзацем моего пулемёта и на коленке сварганенной системой управления, в основе которой и лежит разработанный нейроинтерфейс со считывателем нейроимпульсов, а также установлен аналог фокусирующего моста, применяемого нурнами для перезаписи сознания разумного из старого аватара в новый при насильственной смерти? Зачем я заставляю организм Сержанта привыкать к этому фокусирующему мосту, для чего он до кровавых слёз и обещаний, что я ему вообще руки ампутирую, отрабатывает систему мысленного управления и всё меньше и меньше обращается к способностям, данным ему «вдохом» и Королевой?

Для того чтобы любой человек, пожелавший переселиться в мою тёмную и уютную Бездну, мог сделать это без риска рассыпаться на мелкие снежинки.

Не больше, но и не меньше.

От этой идеи я так и не отказался. Просто осознал, что это не пучок редиски.

Поэтому никакой стрельбы.

Поэтому никуда мы с Сержантом не уйдём. Посидим немного. Посмотрим, послушаем, а немного позже, Сержант пойдёт знакомиться с голубятней. Закрывать пробелы плохой социализации. Расширять круг людей, которых он знает лично.

— Сержант, у тебя же нет с ними органической непереносимости?

— Не знаю, — получил я в ответ жест пожатия плечами, — говорю же, лично незнаком, а когда виделись мельком — яркой агрессии не было.

Ну и отлично. А то эти их конфликты на органическом уровне, когда два впервые встретившихся человека могут просто кинуться друг на друга и рвать глотки до смерти, хотя минуту назад были вполне адекватными людьми, их не стоит сбрасывать со счетов.

Ситуация на поляне, тем временем развивалась своим чередом. Я направил аудиодатчики на пару спорщиков и прислушался к их спору:

— Откуда у них зенитный ракетный комплекс? — крепыш среднего роста, в безликом выцветшем камуфляже и в безликой же серой бейсболке рассматривал трубу переносного ракетного комплекса, которую подал ему его собеседник, — да ещё и это?! Где они её взяли? У нас кроме «Игл» и нет ничего на складах!

— Разное про Конева поговаривали. Выходит, не всё врали, — пожал плечами его собеседник, забирая трубу комплекса и передавая её споро подбежавшему бойцу.

— Хорошо, что ещё нашли? И когда, наконец, ты мне скажешь, всех их тут грохнули, или нет? — Голубь, а это был именно он, лидер Семьи, старался держать себя в руках, но давалось ему это плохо, — мы уже тут полдня возимся, а главного так и не узнали!

— По останкам пока без изменений. Нет Конева, Блесны и Сержанта. И парни склоняются к тому, что они выжили или сдохли где-то не здесь.

— Ладно! — выдохнул Голубь, резко сцепив руки в замок за спиной и покачавшись на носках, — Ладно! Будем считать, что они выжили. Урыли гуля. Урыли зооморфа-двойку и втроём, бросив свой транспорт, все запасы, половину оружия и амуниции, куда-то улетучились?

— Есть изменения в версии, — поморщился его собеседник, совсем невысокого роста чернявый азиат, одетый как под копирку с главы Семьи, — ребята допускают, что это был не гуль.

— Долбанулись? Таких размеров и такой силы и вдруг жрун — двойка?

— Не двойка. Четвёрка, — очень тихо и, кажется, сам не веря в то, что говорит, пробормотал азиат, — или зооморф тоже был тройкой.

— На чём основан такой вывод? — нахмурился глава. Его серо-стальные плавно осмотрели дальние подходы к месту бойни, на мгновение прошлись по остову дома, в котором мы и укрылись.

— Парням не нравится структура камня. Говорят, есть остаточные следы акустического воздействия сложной модуляции.

— Спустя столько времени после боя? — удивлённо распахнул глаза Голубь.

— Именно.

— Значит, способность.

— Она, паскуда, — еле видно скривился азиат, — а раз способность, значит…

— Мне не нужно разжёвывать, я не зелёный новичок, — буркнул Голубь, но против своих же слов, логическую цепочку всё-таки озвучил, — способность такой силы может быть только у тройки. Но тройка обладает только одной основной и сильной способностью. Основной способностью здоровяка, без вариантов, была сила. Значит, либо зооморф у нас не двойка, либо здоровяк у нас не гуль — тройка, а молох — четвёрка. Логично, что уж тут! Но как они тогда смогли выжить?

— Крови нет, останков нет, есть только следы живых, — пожал плечами азиат, — найдём — спросим. Пока идей нет.

— Найдём — спросим, — эхом отозвался Голубь, — ищи, Ким, ищи их, как будто Блесна твоя любимая сестра. И спеши, как будто её вот-вот сожрёт какой-нибудь Молох!

Азиат бесстрастно кивнул и, оставив главу размышлять в одиночестве возле колёс лежащего на боку трактора, присоединился к группе поиска.

Шагающего к ним Сержанта группа обнаружила в тот же момент, как он вышел из-под прикрытия тени здания.

Наблюдатель, контролирующий это направление, издал резкий звук, напоминающий звук удара камня об стену и вся группа быстро и организованно заняла ближайшие укрытия.

Какое-то время царила напряжённая тишина, нарушаемая только хрустом камней под подошвой обуви размеренно шагающего в сторону поисковиков Сержанта.

— Стой, где стоишь! — раздался окрик со стороны поисковиков, когда Сержант сократил расстояние уже метров до пятнадцати, — кто такой?

Я наблюдал происходящее немного со стороны, заранее сместившись, чтобы не оказаться на одной линии за спиной Сержанта и не потерять хороший «вид» и мне были понятны затруднения поисковиков.

Вид Сержанта внушал. Из старого на нём был только выцветший камуфляж, практически один в один как те, во что были одеты поисковики. Вместо разрузки на Сержанте был одет высокотехнологичный сегментированный защитный жилет, на котором были смонтированы: манипулятор, в настоящий момент сложенный за спиной, нейросчитыватель, выглядящий как мощный защитный воротник и нейроинтерфейс, практически не отличимый от шлема с непрозрачным забралом, закрывающим почти всё лицо, оставляя видимым только мощный, заросший седой щетиной подбородок. К нижней же части жилета крепились «ходунки» — простенький экзо-каркас, принимающий на себя нагрузку при ходьбе и беге и помогающий бойцу перемещаться в случае травм ног. Сержант ещё не до конца восстановился, но данная система минимизировала нагрузку на кости и позволила нам начать работу, не дожидаясь окончательного выздоровления.

Выглядел Сержант свежо, опасно и очень продвинуто. Поэтому окрик прозвучал немного нервно и довольно поздно, позволив сократить и так небольшую дистанцию.

— Стою! — Сержант остановился, поднял руки пустыми ладонями в сторону поисковиков, — Сержант меня зовут. Из группы капитана Конева.

— Открой лицо! — уже чуть более спокойно скомандовали из-за трактора.

— Не надолго! — кивнул Сержант, давая команду откинуть забрало нейроинтерфейса. Подождав минуту, всё это время с улыбкой подставляя лицо прямым солнечным лучам, Сержант закрыл забрало, — опознан? Могу подойти?

— Давай, только железом своим не размахивай! А то, мы ребята нервные, можем и пальнуть с перепугу. А тут мёртвый город, свидетелей нет, а правда всегда на стороне выживших!

— Вот тут ты Голубь прав как никогда! — довольно оскалился Сержант широкими шагами приближаясь к поисковикам, — правда — она всегда на стороне выживших! И вы аккуратнее со стрельбой, а то я совсем не хочу снова оказаться правым, но одиноким!