Но это обычные застенники. Слухи же рассказывали про охотников, которые вот такими группами ходили охотиться на высокоуровневых искажённых не ради безопасности убежищ, а ради трофеев, которые потом продавали каким-то учёным. Про товар, который учёные предлагали за эти трофеи слухи врали всякое. В основном про чудесную химию, которая и усиливала, и лечила, и омолаживала. Могла и от искажённых скрывать. Семён в эту чушь не верил, как и в охотников, но опасные детали старался помнить. Так вот, как говорили, охотничьи угодья таких ребят были предельно опасны тем, что туда постепенно стягивались искажённые со всей округи, всё более и более сильные и когда охотники меняли место охоты, старые угодья становились смертельно опасным местом. А если учесть, что буквально в паре километров расположено их безопасное, тихое и такое уединённое убежище…

И вот сегодня Ник притащил в убежище трёх этих самых охотников. С чугунными яйцами, обвешанных оружием. Правда, яйца были только у двоих, с экипировкой дело было совсем швах, а один был не просто ранен, а вообще висел на руках второго, едва не умирая.

Но звон яиц, когда здоровый мужик с лицом, перечёркнутым шрамом, спускался по ступенькам, ведущим к входной двери, Семён слышал.

Немного позже, когда здоровяк сбросил свою ношу — раненого, переломанного седого старика — на кушетку в медичке, Семён понял, что слышал звон, который издавали трубы гранатомётов, висящих у лица со шрамом за спиной, но первое впечатление уже сформировалось, и на этого здоровяка без уважительного трепета Семён смотреть не мог.

А ещё позже, почти ночью, когда Ник опять куда-то исчез, Женя делала вид, что спит в своей комнате, любопытство Семёна позволило ему подслушать весьма занятный разговор, случившийся в медицинском кабинете:

— Пока видел только троих, свежих следов других жильцов нет, — тихий шептал здоровяк со шрамом, — хотя бункер рассчитан на длительное проживание полноценной роты.

— Николай говорил про четверых, — таким же шёпотом ответил ему поломанный седой старик.

— Четвёртого в бункере сейчас нет, это точно. Дверь запечатана, до утра новых лиц мы тут не увидим. Предлагаю действовать! — после короткой паузы снова зашипел лицо со шрамом.

— Всё бы тебе, Конь, действовать! — в голосе старика прорезались ясно слышимые язвительные нотки, — нетерпеливый, горячий. Своего упускать не хочешь?

— Сержант, ты соображай, что несёшь? Почти целый бункер! Забитый под завязку! Да тут живут от силы человек пять не дольше месяца! Тут даже электричество местами есть!

Семён усмехнулся, вспомнив композицию в тамбуре перед входной дверью. Металлическая колонна, с хламом, укрытым светящимся пузырём, плевать хотевшим на то, что его просто не может существовать. На вопросы по поводу этой инсталляции, что Женя, что Пётр, что Ник только улыбались и пожимали плечами. Мол, разбирайся сам.

— Ага, и аномалия оказалась не такой и страшной, да?

Конь недовольно засопел и явно что-то крепко растёр.

— С аномалией отдельно будем разбираться. Сейчас важно, что действительно она ослабляет только набранное после вдоха, обычные же человеческие возможности не трогает. Это, кстати, и по этим двум видно: по чёрной красноглазой девке с белой косой и по задохлику. Я обоих проверил, якобы неудачно подвернув ногу и упав на них, ничего за рамками человеческих сил у них нет.

— А с Николаем что будешь делать, когда он объявится? — в разговор вмешалась девушка.

— С проблемами будем разбираться по мере поступления! — отрезал лицо со шрамом, — к тому моменту мы будем в намного более выгодном положении и, если повезёт, у нас будут заложники. А там, договоримся полюбовно.

— Может, не стоит спешить? — голосом разума снова выступила девушка, — нас спасли, вытащили из зубов смерти, деду оказали помощь. Ему ещё лежать и лежать, а ты, Конь, хочешь всё тут перебаламутить! Итак, уже натворил дел!

— Блесна, ты посмотри на своего деда! — яростно зашипел в ответ Конь, — он тоже был бы не прочь побыть благодарным пациентом! Но! Не в таком бункере! Не когда вокруг ТАКИЕ сокровища! Бесхозные, никем не защищённые! Бери — не хочу! Надо быть полным идиотом, чтобы упустить ТАКОЙ шанс и просрать своё будущее!

— Деда!

— Что деда, Лерка? Что деда? — голос старика, звучал устало и обречённо, — Командир в этот раз прав, как никогда. За такой шанс можно и головой рискнуть. Тем более, сил у нас действительно больше. Вот только…

У Семёна перехватило дыхание от осознания происходящего. Эти идиоты решили отжать бункер себе. Мысль, конечно, логичная, когда ты уже давно смотришь на всё с точки зрения силы и не имеешь настолько развитую чуйку, но твою же мать! Быть настолько слепыми! Хотя, стоит признать, сам Семён тоже далеко не сразу сообразил, что всё, что происходит в убежище Ник и видит и слышит постоянно. И за своих людей пасть порвёт кому угодно.

Но, что делать Семёну? Понаблюдать за всем со стороны? Или окончательно выбрать сторону и сообщить Жене о готовящемся конфликте? Семён знал, что она не спит и к ней в комнату можно стучаться в любое время дня и ночи.

— Вот только есть одна, вроде бы, ерунда, — после некоторого молчания снова начал говорить старик, — Ника я не чую. Думал, что просто парень уникум, сознание закрыто или защита какая, врождённая. Когда же зашли в аномалию и встретили девку его, красноглазую, её я тоже не почуял. Но это списал на то, что аномалия приглушила мой дар. А вот уже в бункере, пацана этого, задохлика, как ты его, Конь, назвал, почуял. Всё верно, обычный поисковик, спасённый этими ребятами накануне. Я его чуял в прошлый наш приезд, следил он за нами из аномалии. Тут нет никаких расхождений с тем, что нам известно. Получается, что дар мой всё ещё работает, хоть и слабее, а вот, что Ника, что девку эту, я не чую. Значит, тут что-то другое с их защитой.

— Херня! — отрезал лицо со шрамом, — защита от обнаружения никак не защитит от ножа под рёбра или пули в голову. Тем более в закрытом бункере.

Дольше тянуть время Семён не стал, окончательно приняв решение, выбрав сторону и для себя решив, что тоже попробует назвать Ника «Вождём».

Уж больно резким и болезненным оказалось столкновение со старым миром, про который он уже начал забывать, расслабившись в безопасности жизни после смерти.

— Колька, а Колька? — сестрёнка ни на секунду от меня не отходила, стоило мне перенестись в стационарный карман, — ну как там ситуация, а? Скоро мне можно будет наружу? Зомбаков пострелять, тварей покрошить?

— Ты мне это скажи, Лен. Как только ты согласишься снять свой ЗК, так сразу и будет можно. А с ЗК я тебя наружу никак не перенесу.

— Так нечестно! — надулась сестрёнка, скрестила руки и демонстративно от меня отвернулась.

Я пожал плечами, давя улыбку, лезущую на лицо. Сестра ни в какую не хотела снимать ставший практически бесполезным ЗК. А я не хотел подвергать её опасности, выпуская наружу. Формулировка же, что, перенеся её наружу, я подберу ей что-нибудь местное, в котором она и будет ходить, Ленка восприняла, как будто я планирую натянуть на неё обычный камуфляж с кирзой, и хочу вручить ей обычный огнестрел. Такой вариант её категорически не устраивал, а я не разубеждал. Чем дольше она побудет в свёрнутом пространстве стационарного кармана, тем меньше шансов, что случиться какая-нибудь фигня, заваривать которую моя младшая сестрёнка была большим мастером.

«Выпустил бы ты её. Пусть немного побегает на свежем воздухе, посмотрит на руины города, глянет в голодные глаза искажённых. Когда под присмотром, оно не страшно, зато успокоится и доставать перестанет. А то ведь достанет она тебя тут. Ещё устроит что-нибудь. Помнишь, как на Айне чуть к чертям весь комплекс не разнесла?»

«Тут у меня разносить нечего. А там — реально опасно! Вот реснешься — выпущу её под твоим контролем погулять» — отбрил я Петра.

«И ты туда же» — волна бессильной злости сквозила в каждой частичке ответной мысли, — «меня Тра уже достала, издевается каждую удобную минуту. Наружу хочу, уже только чтобы она заткнулась!»