Последовал всплеск. И вновь – грубый лающий смех. За близкой полосой камышей показалась телескопическая удочка.

– Дурёха ты, – сказал мужчина. – Сто раз тебя учил, как надо карася подсекать. Ну, а ты?

– А чо я? – зазвучал над камышами уверенный девчачий голос – и капризно, и вызывающе, и немного в нос.

– А то я, – мягко передразнил мужчина. – Ты его как плотву, а карася надо по-другому. Не вверх, а подрезать – и по воде!

– Так все одно – рыба!

– Всё, да разная! Говорю же: дуреха ты! Вон, объел карась твоего червя. Умный попался!

Там, за камышами, с лодки сейчас рыбачили двое: мужчина и девочка лет одиннадцати-двенадцати. Нашли заводь и таскали себе карасей. Пройди Юля и Георгий дальше по дорожке, то, возможно, увидели бы рыбаков. Там как раз открывалась заводь.

– Я им завидую, – тихонько сказала Юля. – Меня дед в Вольжанске учил рыбу ловить. Мне лет десять было. Я знаешь какая рыбачка?

– Верю, – кивнул Георгий.

Они говорили шепотом, не желая обнаружить свое присутствие. И вновь последовал бурный всплеск. Другая телескопическая удочка взвилась над камышами.

– Эх, папка, а у тебя какой попался-то! – Голос взрослой девочки звучал с завистью. – Как порося! А как бьется-то, как бьется!

Даже Юля и Георгий слышали, как трещал на крючке вытянутый карась, пытаясь сорваться, и как теперь он размашисто бьется на дне лодки.

– Так жить карасик хочет, – усмехнулся мужчина. – А ведь точно как поросенок! Как хрюшка. Маленькая хрюшка!

– Отец и дочка, – прошептала Юля. – Деревенская идиллия.

– Точно, – усмехнулся Георгий. – Пошли? Чего подслушивать?

Но голос девочки остановил их:

– Папка, а ты обещал рассказать, как хрюшку зарезать. Помнишь? Чтобы правильно было.

– А не рано тебе? – В голосе звучала ирония.

– А чо рано-то? Самый раз! – возмутилась девочка. – Я уже взрослая!

– Да какая ж ты взрослая, если карася вытащить не можешь?

Отец по-родственному тепло подшучивал над ней, не без удовольствия.

– Так то карась, папка! Он в воде плавает. Поди пойми, чо он себе думает. А ты обещал. Про хрюшку. Говорил, нож очень острый нужен.

– Нужен, и еще какой острый!

– Ну расскажи, расскажи, а то сейчас удочки брошу в воду и утоплю!

– Так они не тонут.

– А я садок отрежу, он железный, потонет. С карасями противными.

– Какая же ты строптивая у меня!

– А вот такая!

– Ладно, ладно, расскажу, – сдался отец. – У нас как раз время для перекуса. Будешь яблоко?

– Давай.

Зашуршал пакет.

– На.

Хрустнуло яблоко, укус был жадным. Девочка громко и сочно зачавкала.

– Утрись, по подбородку течет.

– Да лана.

– Как хочешь. Хрюшку зарезать – не курицу, – особым тоном заговорил мужчина. – Хрюшка, как собака, все понимает. Ученые доказали. Чует все. Заранее. – Его голос далеко разносился над камышами и водой. – Ты ее кормишь и поишь, в глазенки ее смотришь, а она в твои, верит тебе. Она ведь тебе как ребеночек, ты ведь ее сам вынянчил. Иных из соски кормил, пока поросяти были. Говорил с ними.

Юля поймала взгляд спутника.

– Как трогательно, – прошептала она.

– Даже чересчур, – согласился Георгий.

– А у тебя для нее уже ножик припасён, – продолжал рассказчик. – Так вот, свинку надо денек не кормить перед забоем…

– Почему? – вопросила девочка.

– Почему? – тихо спросила Юля у своего друга.

– А ты профессионала послушай, – Малышев кивнул на камыши.

– Так надо, – ответил профессионал. – Мяско лучше будет, потому что желудок у свинки очистится. Пусть поголодает родимая. Тут и другой плюс: голодной она за кормом охотнее из хлева выйдет. Ты ведь ее забивать на глазах у других свиней не будешь. Тут такой визг начнется! Они ж все решат, что пришли по их души. И силой из свинарника тащить ее нельзя – все поймет. Всех взбаламутит. Ну так вот, не покормил ты свинку денек, а лучше все сутки, а потом ей под нос миску со жратвой, да повкуснее. И на выход. Вот как мы рыбку ловим. Прикормом, стало быть, выманивай окорок на ножках.

– Прям передача «Ребятам о зверятах», – поморщилась Юля.

– И свинка пойдет за тобой, – продолжал опытный отец. – А тут у тебя помощник должен быть.

– Помощник? – спросила девочка.

– Да, которого свинка тоже знает, чтобы не волновать ее лишний раз. Видишь ли, дочка, хрюшки ведь умные и все чуют, только до последнего часа и минуты не верят, что хозяин, который так о них заботился, – голос рассказчика стал задушевным, – кормил и поил, сон их берег, сейчас резать их будет. Ну, как свиней прямо! – вдруг мелким смехом залаял он.

– Ой, папка! – покатилась девочка. – Ну, ты шутник! А дальше?

– А дальше самое главное. Вывел ты ее за миской. А у твоего напарника в руке топор, да побольше.

– Голову рубить?! Свинюхе?!

И так у нее это получилось искренне, что и отец ее хохотнул, и Юля рот зажала ладонью, чтобы не рассмеяться. А Георгий, сам давясь смехом, прижал Юлю к себе и зашипел ей в темечко: «Тсс!»

– Да нет же, не голову рубить! Какая ты! Заведи ее туда, где ты и прежде свинят бил. Поставь миску перед ней. Сразу свинью зарезать нельзя. Ткнешь ее в бок – она, раненая, понесется по двору, всех еще сама посшибает, если крупная. И вот тут твой товарищ должен не промахнуться; пока свинка ест, он ее обухом топора по темени – бац! – Последовал громкий хлопок, от которого несколько птиц выпорхнуло из деревьев и стрекозы взвились над камышом. Разве что круги не пошли по озеру.

– Ой! – испуганно вскрикнула дочка.

– Вот тебе и ой, дуреха. Оглушить ее надо! А можно и два раза садануть. Или три. И пока свинка обмякла, валить ее нужно на правый бок вам обоим.

– А где же нож-то, папка? Каким резать свинку будешь?! Тот самый, острый!

– А в голенище сапога нож, дочка!

– А-а!

– Вот тебе и а-а!

– Так ты не сказал, что в сапогах будешь!

Кажется, она готова была обидеться, что от нее утаили такую важную подробность расправы над животным.

– А я на закуску оставил. Чтоб интереснее слушать было!

– Какой ты хитрый!

– Такой вот. Ты слушай, дуреха, все ты перебиваешь. Твой подручник левую переднюю ногу у свинки высоко поднять должен, а ты ладонь к ее телу приложить и послушать, где сердце. Тут не ошибешься. Оно у свинёнков, которых забивают, так и выпрыгивает.

– От страха?

– От чего ж еще! – в который раз мелким лаем рассмеялся рассказчик. – Не от радости же! А потом ты ей ребрышки посчитать должен…

– А зачем, папка?

– А затем, что бить нужно у третьего или четвертого ребра, там хрящиков много, вот через них и надо всадить нож. Хрысть! Чтобы ты свинку не намучил, а она тебя. А промахнешься, очнется она от боли, поймет, что убивают ее родители, и тогда всем достанется. На орехи!

Слушая откровение опытного свинобоя, Юля спрашивала глазами: ну, где еще такое услышишь?

– Сельские жители, – тихонько усмехнулся Георгий. – Простые нравы.

– Ну что, заморили червячка? – спросил заботливый отец. – Будем дальше рыбку ловить?

– Ага, будем, – откликнулась дочка. За камышами вновь поднялась удочка. За ней вторая. – Моего-то червячка съели небось давно.

Юля взяла спутника за руку: пора было уходить.

– Папка, а теперь расскажи, как хрюшку на куски разделить, – снова раздался голос дочки.

Юля перехватила взгляд Георгия, покачала головой: мол, радиоспектакль продолжается. Георгий кивнул.

– Ну, папка, – продолжала девочка, – как надо, чтоб по кусочкам-то. Правильно чтобы. Туда тот кусочек, сюда этот.

– Это в следующий раз, – ответит мудрый учитель.

– Пошли? – тихонько спросила Юля. – Только обратно. Не хочу, чтобы они нас вдруг увидели на дорожке. И вообще гулять расхотелось.

– Ага, – кивнул Георгий.

Они уже двинулись назад.

– Папка, а когда мы-то с тобой свинок заведем? – спросила из-за камышей девочка.

Юля и Георгий замерли.

– Когда карасей научишься ловить. У тебя ж опять клюет, – поспешно сказал отец. – Ну, подсекай, да не рви ты! Вот дуреха!