Женщина горестно вздохнула и сложила руки на груди.

– Ладно, Полина Марковна, мы пойдем в магазин. Рад был вас видеть.

Видно было, что Олег желает скорее избавиться от общества общительной соседки.

– Да, конечно, ступайте с богом! Кстати… – Женщина замолчала, и лицо ее стало тверже, и губы поджались. – Поди-ка сюда, Олеж, сказать тебе надо кое-что.

Соседка заговорщицки поманила Олега пальцем и, когда тот подошел к ней почти вплотную, тихо заговорила:

– Я вот что тебе хочу сказать. – Несмотря на тихий голос, я все слышала. – На днях кто-то залазил к тебе во двор. Под утро это было, уже начало рассветать. Я как раз кошку на улицу в это время выпускаю, просится она. И решила сама, извини, на двор сходить. По саду потом своему иду, еще на смородину залюбовалась, мол, какой урожай в этом году. И слышу, вроде как голоса за оградой. Подкралась, прислушалась, и правда! Кто-то говорил, но тихо. Потом какая-то возня была, словно разбирали что-то или копали.

Соседка гордо посмотрела на Олега, лицо которого, надо сказать, резко изменилось от услышанного.

– Вы их, конечно же, не видели? – спросил он.

– Нет, конечно! А как я тебе их увижу? Ты ж поставил эту ограду железную высокую, и не видно теперь ничего. Раньше, помню, деревянная была, обычная, так мы через нее с Екатериной Михайловной порой переговаривались.

– О чем они говорили, не слышали? Голоса были мужские?

– Не слышала. Они-то и говорили почти шепотом, но это точно были мужики. Двое как минимум. Что они там делали, я так и не поняла.

– И что было дальше? Вы их спугнули?

– Да! – гордо ответила Полина Марковна. – Кричать я не стала. Я просто взяла металлический прут и постучала им по ограде. Вот шума-то было, особенно в утренней тишине. Ну и они, разумеется, деру-то и дали. Только перелезли, скорее всего, с другой стороны, где огороды, чтоб их видно не было. Вот так!

Я стояла в стороне с безразличным видом.

Олег поблагодарил соседку за бдительность, попрощался с ней и подошел ко мне.

– Ты слышала? – почти шепотом спросил он.

– Слышала. И это наводит на определенные мысли.

– Да! – эмоционально и при этом так же тихо воскликнул Олег и посмотрел по сторонам. – Женя, давай это обсудим после похода в магазин.

– Хорошо, – согласилась я.

– Значит, ты понятия не имеешь, кто это может быть?

Олег сидел на кровати напротив меня. Мне же мой клиент предоставил большой диван, где я и расположилась в данный момент.

– Не знаю! Вообще, не имею представления, кто это может быть! И самое интересное, что я не знаю, что они тут делали. Зачем рыли там землю?

Когда мы вернулись из магазина, то действительно обнаружили возле ограды соседки изрытую землю в нескольких местах, особенно под старой яблоней.

– Я, думаю, тут-то как раз все понятно, – произнесла я.

– Нет, Женя! Нет! – эмоционировал мой подопечный.

– Послушай, Олег, мне это надоело! – твердо произнесла я. – Либо ты мне рассказываешь, и мы продолжаем работать вместе. Либо уже завтра я уезжаю отсюда. Ищи сам свой мифический клад и сам выясняй, кто это еще решил отыскать несметные сокровища твоей покойной бабушки. С чего бы это неким посторонним людям забираться к тебе в сад и рыть землю? Значит, они что-то искали. А вот что? Может, тоже клад? Но почему именно там?

Я испытующе смотрела на своего клиента.

Он молчал. Затем встал, прошелся несколько раз по комнате. Выпил воды из стакана, стоявшего на столе. После снова сел, только уже на стул рядом со мной.

– Хорошо, Женя, давай по порядку. Я все равно тебе все собирался сегодня же рассказать. Дело в том, что я действительно не знаю, что эти люди делали в моем саду и что они там искали. Потому что клада там быть никак не может. Я это точно знаю!

Я молчала, давая понять, что готова слушать дальше.

– Бабушка перед смертью дала мне наводку, где якобы искать клад. И я уже об этом говорил. Дело в том, что мой дед был печник. Достаточно известный в нашем селе в то время. И бабушка за два дня до смерти между своими бредовыми россказнями подозвала меня ближе и почти на ухо произнесла два предложения. Первое: «не забывай о том, что твой дед был печник…», а второе: «и не забывай про мою фотографию… любимую мою фотографию, мой облик покажет тебе дорогу». Вот и все, что более-менее связное она мне сказала.

– Хорошо. Какие ты из этого сделал выводы?

– Вывод первый: клад спрятан где-то в печи… ну или возле печи, или под ней, я не знаю.

Я сразу устремила взгляд в то место, где, по моим предположениям, должна быть печка.

Олег, видимо, заметил мой взгляд.

– Верно. Тут была печка. Старая и уже не функционирующая, ей уже давно не пользовались. Как видишь, тут местное паровое отопление, лет шесть назад я установил его. Вот эту печь я и решил сломать прошлой осенью, когда приезжал сюда уже один. Женя, я, наверное, разобрал каждый кирпичик, все перерыл, даже дымоход, и под печкой все проверил до самого подпола. Я даже изучил строение печи. Но, увы, я ничего не нашел.

– Но ведь разобрать печь – это не так уж и просто. В одноэтажных домах труба выходит наружу через потолочное отверстие и кровлю. И демонтаж, как я понимаю, надо начинать с трубы? – уточнила я.

– Верно. На самом деле снять трубу с крыши – это пара пустяков. Сложнее, если она кирпичная. Металлическую, особенно старую трубу достаточно просто расшатать в разные стороны, и она сразу снимется. Сложнее разбирать дымоход на чердаке, кирпичик за кирпичиком. Но при наличии нужных инструментов и желания это можно сделать в течение одного дня, – разъяснил мне Олег.

– Хорошо, с этим понятно, но, может, не стоит принимать слова твоей бабушки буквально. К тому же, мне кажется, не совсем целесообразно прятать ценные вещи в недрах печи. Ведь печь надо топить, и она при этом неплохо накаляется.

– Да, Женя, я тоже думал об этом. Но если предположить, что эти самые, как ты говоришь, ценные вещи были уложены в некий металлический чемоданчик, сундучок или шкатулку, то при нагревании они могли бы и не пострадать. Ведь я не думаю, что мой дед был такой дурак, чтобы прятать ценную вещь так, чтобы она пострадала.

– Логично, – согласилась я. – Опять же, мы не знаем, что это было – шкатулка, коробка, сверток, и не знаем, что было внутри.

– Не знаем. И, Женя, поверь мне, я, правда, не знаю, что там было. Я даже не знаю, что именно нам надо искать. Это просто какая-то идея фикс.

– Раз появилась такая идея, то надо действовать! – подбодрила я.

– Согласен! – Глаза Олега загорелись. – Что бы там ни было, мы должны найти это!

– Значит, будем искать. Хорошо, идем дальше. Что ты там говорил про фотографию?

– Да, фотография…

Олег быстро встал, подошел к иконам, под которыми были полки, и достал оттуда большой альбом. Сдув с него пыль, он чертыхнулся и снова сел на стул. В его руках был старый фотоальбом, обшитый бархатной тканью бордового цвета.

Открыв его и быстро пролистав, Олег остановился на определенной странице, после подвинул альбом ко мне.

– Вот. Это любимая фотография бабушки. Она ее очень любила. Ей тут сорок лет.

Я посмотрела на фото. Молодая, красивая женщина с волевым взглядом. Черные волосы, собранные в косу, высокий аристократичный лоб, мягкие линии подбородка, волевые губы с какой-то внутренней, слегка заметной улыбкой. Хотя улыбка больше исходила из глаз. Глаза… Темные, пронзительные, и густые черные брови над ними. Раньше брови не выщипывали. А может, кто и выщипывал, но бабушка Олега этого не делала.

Фотография была приклеена прозрачным скотчем за уголки.

– Я ее отклеивал, – словно прочитав мои мысли, произнес Олег. – Не знаю, правда, зачем? Но просто отклеил, вертел ее в руках, рассматривал, словно пытался найти какой-то ответ, но так ничего и не понял. Боюсь, слова насчет фотографии были просто бредом.

После этих слов я посчитала нужным спросить: