Маврокордатосу с большим трудом удалось спастись. Захват Сфактерии привел к капитуляции обоих фортов – старого и нового, – и это поражение нанесло туркам такой удар, что даже уничтожение части египетского флота Мяулисом при Модоне восполнило его лишь частично. Потеря Наварина имела по крайней мере один положительный момент – она убедила греческих вождей в необходимости объединения. Кунтуриотис во время защиты этого важного порта проявил такую нерасторопность, что всем стало ясно, что Морею должны защищать мореотские вожди. Тем, кто пострадал во время прошлой гражданской войны, была дана амнистия; беглые примасы снова вернулись к власти: главнокомандующим Мореи был назначен Колокотронис.
Египтянам по-прежнему сопутствовал успех. Архимандрит Дикеос, больше известный как Папафлессас, наиболее энергичный член Общества друзей на Пелопоннесе, которого прозвали «Алкивиадом революции» за его храбрость, погиб в бою при Маниаки; войско Колокотрониса разбили на перевале Макриплаги, где произошло так много сражений, и Ибрахим, несмотря на то что у мельниц Лерны Ипсиланти сумел его ненадолго задержать, продолжил свой поход на Нафплион, где в то время заседало греческое правительство. Однако египтянам не удалось осадить эту мощную крепость; они вернулись в Триполис и, снова разгромив Колокотрониса, предали огню и мечу Морею. Наконец, Ибрахим получил приказ перейти в континентальную Грецию и помочь турецким войскам во второй осаде Месолонгиона. Это стало самым героическим эпизодом во всей войне.
Решид Мехмед-паша, победитель в бою при Пете (16 июля 1822 г.), начал осаду в конце апреля. Но только тогда, когда в июле к нему на помощь пришел турецкий флот, он смог предложить осажденным условия сдачи. Его предложение было отвергнуто, а появление греческого флота разогнало турецкие суда. Осада была снята, и в городе снова появилась провизия. В то время было еще возможно перерезать коммуникации врага на суше, ибо он лишился своего господства на море. Но хотя Георг Караискакис перехватил несколько обозов с продовольствием, лидеры восставших в континентальной Греции почти ничего не сделали для спасения города. Самый знаменитый из них, разбойник Одиссеос, погиб ужасной смертью. Этого бывшего фаворита Али-паши давно уже подозревали в том, что он хочет забрать провинцию у турок, чтобы самому стать ее правителем, ибо турки, по его мнению, оценивали его способности выше, чем греческий совет. Вскоре было обнаружено открытое предательство, и Одиссеоса заставили сдаться Псурасу, своему старому помощнику. Бывшего хозяина Афин, осыпаемого проклятиями горожан, притащили в Акрополь и бросили в башню Франков, которая в те времена стояла неподалеку от статуи Бескрылой Победы.
Здесь 16 июля был обнаружен его труп; он лежал у стены башни. Все было сделано для того, чтобы люди поверили, что Одиссеос упал с башни, но его столкнул вниз тюремщик. И башня, и бастион, построенный Одиссеосом, не сохранились; но сын Андруцоса сохранил свое место в истории города, которым он когда-то управлял. Его бюст стоит теперь на перевале Гравия, его «собственных Фермопилах», которые он защищал, – и этот подвиг перевешивает его предательство. Его зять Трелони какое-то время содержался в пещере Парнассос, где два британских авантюриста пытались убить друга поэта Шелли.
Прибытие Ибрахима под Месолонгион создало новое препятствие для осады. В марте 1826 года сдался Анатоликон, город на острове в лагуне, которому удалось отбить первую атаку. Потеря этого форпоста Месолонгиона заставила Фредерика Адама, который в 1824 году сменил Томаса Мейтленда на посту верховного комиссионера Ионических островов, предложить свое посредничество. Это предложение было отвергнуто уверенными в своих силах пашами, как и их предложение осажденным сдаться.
К тому времени в городе уже начали ощущать недостаток продовольствия, и люди надеялись только на одно – возвращение греческого флота, который должен был их спасти. Но Мяулис, прибывший сюда, не смог преодолеть мелей у Месолонгиона и после появления сильного флота врага вынужден был уйти. Гарнизону не оставалось ничего иного, как сдаться или сделать вылазку. Бойцы выбрали последнее; ночью 22 апреля, послав сигнал Караискакису, который должен был атаковать осаждавших с тыла, около 7 тысяч человек, среди которых были женщины и дети, приготовились прорваться через ряды врага. Солдат среди них было всего 3 тысячи. Остальные 9 тысяч, составлявшие население города, были слишком стары, больны или очень сильно привязаны к своему дому, чтобы его покинуть. Женщины облачились в мужское платье, мальчики, которые умели пользоваться пистолетами, были вооружены, а те, кто решил остаться, заперлись в разрушенной ветряной мельнице и в большом магазине, где хранился порох.
К сожалению, болгарский дезертир сообщил о предполагаемой вылазке туркам, и они успели подготовиться. Некоторое время после того, как гарнизон перебрался через ров, солдаты под командованием Боцариса, Кицоса, Цавеласа и Макриса ждали под огнем появления Караискакиса, но так и не дождались его. Тогда они с криками «Вперед!» бросились на осаждавших, перерезали артиллеристов и проложили себе дорогу к открытой местности; однако людей, оставшихся позади, охватила паника, они закричали: «Назад!» – и в ужасе побежали в город.
Те, кому удалось из него вырваться, попали в албанскую засаду, и уцелевшие в бою с трудом добрались до лагеря Караискакиса.
На следующее утро в город вошли войска Ибрахима, но встретили яростное сопротивление тех, кто в нем остался. Кто-то предпочел взорвать пороховые склады и погибнуть, чем попасть живыми в руки врага. Было подсчитано, что из тех, кто сумел бежать, выжило около 2 тысяч человек, а 3 тысячи было взято в плен. Среди тех, кто погиб, были Мейер, редактор газеты, выходившей в Месолонгионе, и магнат-патриот Патрас Пападиамантопопулос. Эти и подобные им люди подарили маленькому городу в Греции славу, которая будет жить столько же, сколько и весь греческий народ. Ежегодно в память о героической вылазке в нем проходит торжественная процессия. А вторая осада Месолонгиона заняла свое место среди других знаменитых осад в истории.
После падения этого неприступного места паши расстались: Ибрахим-паша вернулся в Морею и принялся ее грабить, а Решид Мехмед-паша остался, чтобы усмирить Западную Грецию. А тем временем новый поворот, который приняла война после вторжения египтян, заставил греков задуматься о мире. При этом они надеялись не потерять независимость, которая была куплена такой дорогой ценой – пятью годами непрерывных боев.
Внешние проблемы и домашние неурядицы убедили большую часть греков в том, что необходимо поискать защиты у какой-нибудь великой державы. Одна часть населения выступала за Россию, другая предлагала в качестве кандидата на греческий трон герцога де Немура, а третья мечтала о том, чтобы вся страна, подобно Ионическим островам, стала владением Великобритании. Это предложение было принято Ассамблеей в Нафплионе в августе 1825 года.
Решение греческого народа усилило позицию Джорджа Каннинга, британского министра иностранных дел, а Стратфорд Каннинг, новый британский посол в Стамбуле, направляясь в Англию, встретился с Маврокордатосом на острове Идра, чтобы обсудить условия британского посредничества. Ассамблея дала послу все полномочия для проведения переговоров от имени Греции, включая остров Крит, как подчиненной автономии под суверенитетом султана.
А тем временем герцог Веллингтон убедил нового русского царя Николая I ратифицировать подписанный 4 апреля 1826 года протокол, который даровал бы грекам, при условии выплаты ежегодной дани султану, эксклюзивное право на управление своими внутренними делами. Это был первый эффективный экономический шаг мировых держав в деле обеспечения независимости Греции.
Летом 1826 года Решид Мехмед перешел из Западной Греции в Аттику, чтобы осуществить следующую важную операцию войны – осаду Афин. 15 августа он взял город штурмом, заставив его защитников запереться в Акрополе; ими тогда командовал Караискакис, которого вновь избранный исполнительный комитет под председательством Андрея Заимиса назначил главнокомандующим в Восточной Греции. Ему вместе с полковником Фавье, опытным французским офицером, греческое правительство поручило создать регулярную армию, после чего они предприняли попытку освободить город. Турки разгромили греческие войска у Чайдари, неподалеку от монастыря Дафны, и продолжали обстреливать Акрополь, как это делал Морозини 140 лет до этого, и рыть подкоп в театре Одеон Герода Аттика.
