Драко мог это сделать. Драко мог быть честным.

Ну, во всяком случае, он был почти уверен, что это возможно.

– Не знаю, – тихо сказал он, наблюдая, как улыбка исчезла с лица Гарри, – Честно говоря, я не знаю, когда мои чувства к тебе изменились, Гарри. Я знаю, что раньше ты мне вообще не нравился. И мне определённо не нравилось, что в начале семестра ты ходил за мной повсюду, как я думал, из чувства предубеждения или мести. Но я уверен, что даже тогда мне нравилось твоё внимание. И как только мы начали спокойно разговаривать, я понял, что мне нравится вот так болтать с тобой. Я знаю, что мне нравилось проводить с тобой время. Я знаю, что мне нравилось быть с тобой, и мне нравилось, как ты заставляешь меня чувствовать себя. Мне нравилось быть тем человеком, которого ты искал. И, – он опустил взгляд, обращаясь к матрасу под собой, – я знаю, что чувствовал себя полным дерьмом, когда ты узнал обо всём. И я знаю, что скучал по тебе, хоть ты и придурок с ужасными волосами, – он рискнул поднять глаза и заметил, что улыбка вернулась на лицо Гарри, – Я так скучал по тебе, Гарри, – признался он шёпотом, наблюдая, как улыбка на лице брюнета стала шире.

– По-моему, это похоже на любовь, Драко, – тихо сказал Гарри, проводя пальцами по его волосам.

Драко совершенно не был в этом уверен, но если для Гарри это звучало как любовь, то для Драко этого было достаточно.

– Тогда это, должно быть, и правда любовь, – сказал он, его сердце бешено колотилось в груди. Он был уверен, что Гарри, должно быть, слышит его, и мысленно умолял своё сердце просто успокоиться и замолчать. Но, конечно же, всё в жизни Драко просто обязано было игнорировать его желания, даже его собственные чертовы потроха. Почему даже его собственные органы должны быть такими упрямыми?

Дурацкие органы.

Однако все мысли о глупых внутренних органах были забыты при звуке скрипнувшего матраса за мгновение до того, как Гарри наклонился вперёд и прижался губами к губам Драко в неожиданном поцелуе. Поцелуй был настолько неожиданным, что Драко даже забыл, как правильно целоваться. Он просто сидел, застыв в шоке, ничего не делая, как совершенно неопытный идиот, пока Гарри, наконец, не отстранился. Он с вопросом смотрел в глаза Драко.

– Ты точно сейчас здесь, со мной? – выдохнул Драко, поднимая руку к лицу Гарри и проводя кончиками пальцев по тёплой коже его подбородка. Он определённо чувствовал, что всё вокруг настоящее. Драко был почти полностью убеждён, что брюнет напротив – настоящий, но ведь всегда есть шанс, что его разум повредился за последние две недели. Не менее велика вероятность того, что во время войны его мозг дал трещину, и сейчас он сидит взаперти в одиночной палате в больнице Святого Мунго, пускает слюни и лишь воображает себе весь этот учебный год.

Он нахмурился. Он молил Мерлина, чтобы это было не так. Ну а если это так, то он надеялся, что никогда не проснётся и не обнаружит себя покрытым слюной и неспособным отделить реальность от фантазии. Если это действительно был лишь плод его фантазии, то он определённо предпочёл бы навсегда затеряться в ней.

Гарри мягко улыбнулся ему, повернув голову, чтобы запечатлеть несколько лёгких поцелуев на руке Драко.

– Вполне уверен, да, – ответил он, устраиваясь поудобнее сверху блондина.

– Вполне уверен? Как я могу быть уверен, если даже ты не уверен?

– Ну, – тепло сказал Гарри, опёршись на локоть и глядя на Драко сверху вниз, – взгляни на это с другой стороны. Даже если всё это не реально, то наверняка лучше самой реальности. Так почему бы просто не принять всё, как есть?

– Гриффиндорская логика, я полагаю, – фыркнул Драко, резко потянув Гарри за волосы.

– Ой! – он взвизгнул, потирая голову и отстраняясь, чтобы посмотреть на блондина, – Зачем?

– Просто проверяю, – пожал плечами Драко.

– Что мои волосы настоящие? – пробормотал Гарри, продолжая тереть голову, и Драко не смог удержаться от смешка.

– Такие они и есть, – легко сказал он, нежно проводя пальцами по чёрным прядям, – Моё воображение никогда не будет настолько извращено, чтобы самостоятельно выдумать такие неуправляемые волосы, как у тебя.

– Ты имеешь в виду, такие необъяснимо привлекательные волосы, как у меня? – с усмешкой спросил Гарри.

Драко фыркнул, но ничего не сказал, улыбаясь про себя, когда Гарри лёг, положив голову на подушку рядом с Драко. Оба молчали в течение нескольких минут, оба постоянно переводили взгляд друг на друга и, покраснев, отворачивались в следующую секунду.

– Я скучал по твоему присутствию в этой комнате, – наконец тихо сказал Драко, хмурясь про себя, задаваясь вопросом, действительно ли стоило говорить это вслух.

Взгляд Гарри смягчился.

– Правда? – пробормотал он, проводя пальцами вверх и вниз по руке Драко, – Я сам скучал по этому месту.

– Мерлин, Гарри, – прошептал Драко, чувствуя, как горят его глаза. Он был измучен, истощён и чувствовал, как его поглотил водоворот эмоций и отчаянья, и не мог позволить Гарри увидеть, как остро его присутствие влияет на него, хотя Драко и был уверен, что Гарри и так это уже знал.

– Драко, – прошептал Гарри, и при звуке его имени, произнесённого таким добрым, любящим тоном, каким, казалось, только Гарри мог произнести его имя, Драко пришлось отвернуться. Его глаза нещадно пекло́, и он был уверен, что они сейчас сверкают от избытка влаги, совершенно не вовремя. Он перекатился на другой бок, гадая, осудит ли Поттер его или сочтёт слабостью, если Драко убежит из комнаты так незаметно, как только сможет, и не вернётся по крайней мере до тех пор, пока его проклятые глупые эмоции снова не будут под контролем, как всегда.

Потому что, несмотря на то, что все вокруг говорили, Драко был сдержанным человеком. Обычно его эмоции никогда не выходили из-под контроля. Он был настолько сдержан, что даже подумывал о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на получение ордена Мерлина первой степени. Если уж Гарри получил миллион и одну медаль за такие примитивные вещи, как чистить зубы и завязывать шнурки на ботинках, иметь зелёные глаза и далее по списку, за что Герой магического мира ежедневно получал свои бесстрашные награды, то Драко должен получить хотя бы одну за выдающийся эмоциональный контроль, верно?

Верно.

Драко шмыгнул носом, пытаясь убедить себя, что проклятые слёзы, которые он чувствовал на глазах, были просто вызваны тем грустным фактом, что он ещё не получил и, скорее всего, никогда не получит орден Мерлина первой степени за эмоциональный контроль. Хотя бы третьей степени, проклятое Министерство. Он заслужил, по крайней мере, третьей степени, не так ли? Четвёртой? Шестая степень была наименьшей, на которую Драко был готов согласиться, хотя, вроде, её и не существовало. Он категорически отказывался принимать степень в двузначных числах. Это скорее стыд, чем честь.

– Драко? – раздался мягкий голос позади него, и Драко всхлипнул ещё громче, когда его вынудили вернуться в ужас текущего момента, где он изо всех сил пытался не разрыдаться, как какой-нибудь сопливый первокурсник, – Драко? Ты в порядке?

– Конечно, – ответил Драко хриплым голосом, молясь, чтобы Поттер каким-то образом оглох и не услышал глупой дрожи, застрявшей в его пересохшем горле. Почему всё его окружение такое нестерпимо глупое? Его глупые органы и глупые эмоции, его глупые горящие глаза и глупое горло… Драко хотел бы, чтобы всё происходящее было галлюцинацией. Хотя бы не было настолько неловко.

Гарри ничего не сказал, просто крепче прижал его к себе, придвинулся ближе, и Драко постарался как можно незаметнее вытереть глаза. Но Гарри не был бы Гарри, если бы не разрушил иллюзию Драко о своём спокойствии, сжав руку блондина и чувствуя следы слёз, окутавшие его мокрые пальцы.

– Драко, – прошептал он, целуя его в плечо, – Всё в порядке. Извини.

И это, конечно, только заставило Драко плакать ещё сильнее, как проклятого идиота, всхлипывая и вздыхая, и отчаянно пытаясь удержать всё в себе. Всё так несправедливо. Так несправедливо, что Гарри появился из ниоткуда и ласково поговорил с Драко, простил его за всё, а потом ещё и сам извинился. Мерлин, ну почему Гарри такой придурок? Почему он не кричит на Драко? Почему он так крепко держит его и заставляет чувствовать себя в безопасности? Какого чёрта Драко плачет, когда он получил всё, о чём так мечтал последние две недели? Почему он не может просто радоваться? Почему он не может быть привычно спокойным и непринуждённым? Почему он стал таким чрезмерно эмоциональным месивом смятения и смешанных чувств? Почему Драко так чертовски жалок?