Мать вдруг вызвали в больницу, и мы с Витей на какое-то остались вдвоём.

Я крутилась перед зеркалом, собираясь, и вдруг заметила, что дверь моей комнаты приоткрыта, а в щель заглядывает любопытный глаз. Испуга больше не было, только гнев. Холодный и яростный.

Я медленно повернулась и взяла со стола кружку, в который был всё ещё горячий чай. Так же медленно подошла к двери, а затем рванула её на себя и выплеснула напиток прямо в лицо ошалевшему Витюше.

Он заорал благим матом и бросился в ванную. А я подхватила сумочку, быстро сунула ноги в босоножки и рванула из дома.

Мы отлично провели день с подругами. Я снимала их на лужайках и аллеях Летнего сада. Светка и Ирка дурачились со статуями, затащили меня смотреть представление кукольника, а потом в «Макдоналдс».

– Слушай, этот Витюша – вообще, козёл, – резюмировала Ирка, когда я поделилась с ними своими жизненными сложностями.

– Фу, старый извращенец, – поддержала её Света.

– А что мать сказала?

Я пожала плечами.

– Не знаю, видимо, вечером будет разговор, если он решится ей рассказать. Хотя сомневаюсь, он ведь подглядывал за её семнадцатилетней дочерью…

Спустя несколько часов, уже вечером, остановилась у парадной. Помедлила, доставая ключи. Возвращаться было немного страшновато. Кто знает, что там Витюша надумал.

Но встретила меня разъярённая мама. Она сидела на стуле в моей комнате и нервным жестом выравнивала стопку тетрадей на столе.

– Привет, мам, – я поставила сумку с камерой и села на кровать. Судя по тому, что она ждала меня здесь, разговор пойдёт о Вите.

– Зачем ты это сделала? – говорила она негромко, но чувствовалось, что мама едва сдерживается.

– Что именно? Дала отпор извращенцу? – у меня не было желания её жалеть.

– Не смей так говорить! – мать взвилась со стула и в два шага оказалась рядом со мной. – Виктор – хороший, честный и порядочный человек! А ты испорченная…

– Твой Витя подглядывал за мной! – перебила её, изнутри поднималась удушливая волна обиды – ну почему она всегда принимает его сторону?

– Витя просто проходил мимо! А ты плеснула ему в лицо кипятком! Как ты могла?!

– Ну не такой уж и кипяток, раз он сумел нажаловаться, – я усмехнулась, и тут же щёку обожгла ещё одна хлёсткая пощёчина. Это становится семейной традицией…

Мы с матерью уставились друг на друга, словно не в силах поверить, что это действительно произошло.

– Саша, прости… – начала было она, но эти слова уже не имели никакого значения.

Я удобно расположилась на кровати, взяла с тумбочки ноутбук и, подключив наушники, запустила «Веронику Марс». Эта девчонка была по-настоящему крутой и умела абстрагироваться от неприятностей.

Мать постояла ещё некоторое время у кровати, глядя на погрузившуюся в сериал меня, а затем вышла из комнаты. Сожаление и раскаяние, которые уловила краем глаза, давали мне определённые надежды. И я не ошиблась – через несколько дней мама провожала меня на самолёт.

Четыре часа в небе, одна пересадка, и вот я в Анапе.

Отец ответил после второго звонка и сообщил, что застрял в пробке. Ещё минут тридцать, может, сорок.

– Я подожду тебя на улице, – ответила ему.Подхватила чемодан на колёсиках, поставила на него сумку, закинула на плечи рюкзак и устремилась к знакомству с солнечным югом.

В прямом смысле солнечном. Оказавшись снаружи, я мгновенно ослепла. Зажмурилась и прикрыла глаза рукой, но было уже поздно. Оставаться в проходе я не могла, потому что снующие туда и обратно люди толкали меня и ругались. Поэтому сделала несколько быстрых шагов в сторону, надеясь прижаться к надёжной стене.

Но прижалась к мужскому телу, точнее налетела на него, споткнувшись. Неизвестный покачнулся и издал невнятный звук, похожий на вскрик. Затем я услышала стук пластика по асфальту, шум мотора и шуршание шин – всё это почти одновременно.

– Нет! – вскрикнула моя опора и попыталась броситься в сторону этих звуков, но помешала я, не успевшая выпустить из рук его одежду.

Мы оба упали на бетонное покрытие. Точнее я на чемодан, а мужское тело на меня. Несмотря на всю эту неразбериху, хруст пластика прозвучал так отчётливо, что и слепоглухонемому стало бы понятно – случилось страшное.

Глаза уже более-менее приспособились к яркости освещения, и я повернула голову на звук. Мамочка моя… под колёсами подъехавшего такси лежал… айфон. Кажется, десятый или даже одиннадцатый…

Во рту мгновенно пересохло, по горлу прошла судорога. Я сглотнула и посмотрела на парня, всё ещё продолжавшего полулежать на мне.

Пока он с отчаянием глядел на свой почивший телефон, я успела хорошо рассмотреть загорелое лицо, мужественный профиль, каштановые волосы, выгоревшие на кончиках, и красивые глаза янтарного цвета, которыенаконец обратились на меня. И теперь в них бушевала гроза.

Я бы попятилась назад, вот только отступать было некуда, и так лежала на спине, рюкзаке и чемодане. А все углы, края и неровности впивались мне в рёбра, поясницу и ещё в одно более мягкое место.

– Извините, – тоненько пискнула и попыталась пошевелиться, намекая, что мне неудобно так лежать под ним.

Но он только переместил центр тяжести и схватил рукой мою футболку у самого горла.

– Ему было два дня,– выдохнул парень мне в лицои пообещал: – Убью.

Причём произнёс это так уверенно, что я сразу и безоговорочно поверила – убьёт. Несмотря на жару, по коже пробежал озноб. Лишившийся телефона незнакомец находился слишком близко от меня и просто излучал опасность. Ему нужно только чуть поднять руки, чтобы обхватить ими мою нежную шею. Я так явно представила себе это, что почти поверила в подобное развитие событий. А взгляд парня не оставлял сомнений, что этот вариант прокручивался и у него в голове.

Мою юную жизнь спас грузный пожилой таксист, который высунулся в открытое окошко и поинтересовался:

– Таксы ты заказывал?

– Я! – чуть ли не вскрикнула от радости. – С вещами помогите, пожалуйста.

Пока он выбирался из машины, мы с моим визави обменялись взглядами. Его – гневный, метающий в меня молнии, мой –ехидный, говорящий «ну и что ты мне теперь сделаешь?».

И вообще, я нечаянно и уже извинилась. Сам виноват, надо крепче держать свои дорогие игрушки.

Парень демонстративно разжал пальцы и, покрутив ими у моего лица, сжал в кулак так сильно, что костяшки побелели. Убедившись, что угроза до меня дошла, он поднялся на ноги, прекратив наконец придавливать меня своим телом.

Я тоже сумела принять вертикальное положение и тут же переместилась за чемодан с сумкой. Хоть какая-то преграда от взбешённого незнакомца. Когда мои вещи подхватил таксист, спряталась за его широкой фигурой.

Уже подходя к машине, обернулась. Незнакомец-без-телефона безотрывно смотрела на меня. В ответ на мой взгляд он гаденько улыбнулся, и от этой улыбки мороз пробежал по коже уже во второй раз среди душного августовского дня.

– Я тебя найду, – негромко пообещал он.Но я услышала и поверила, найдёт и убьёт.

Но это будет позже. А сейчас пожилой армянин дал мне отсрочку от казни. Надеюсь, этот загорелый расстроенный незнакомец уже завершил свой отдых и теперь летит домой. Желательно куда-нибудь подальше, так, чтобы наши пути никогда больше не пересеклись.

Я позвонила отцу и сообщила, что еду в такси. Он даже обрадовался и продиктовал адрес, сказал, что вернуться домой ему будет гораздо проще, чем добраться до аэропорта.

Машина остановилась у двухэтажного дома с зелёной крышей. Вдоль забора снаружи росли неизвестные мне хвойные деревца, постриженные конусом. А внутри пестрели плодамияблони и, кажется, персики. Больше отсюда было не разглядеть.

Я расплатилась с таксистом и осталась одна перед калиткой. Не выдержав, привстала на носочки и заглянула внутрь. Выложенная плиткой дорожка, по обе стороны от неё простой зелёный газон. Никаких цветов. Чуть дальше те самые плодовые деревья.Одну из стен дома увивали, забираясь на крышу, виноградные лозы, увешанные тяжёлыми тёмными кистями.