"Слушай, Андрей, что-то мне это не нравится, непонятно как-то все? – сказал Донов, – самолет улетел и погрузка закончилась".

– Согласен, Дима, надо понаблюдать.

Наблюдатели сменялись, также скрытно наблюдая за станцией. Ночью на станцию прибыли убывшие эшелоны и еще два новых с танками. По форме сопровождающих эшелоны солдат, разведчики разглядели, что это эсесовцы, а взяв "языка" выяснили, что сюда под Белгород прибывает дивизия СС "Викинг" полного состава.

"Аверков, пора тебе поработать, готовь аппаратуру и выходи на связь с центром, шифруй и передавай вот эту радиограмму", – обратился Алексеев к своему радисту.

Дмитрий зашифровал и передал следующий текст радиограммы: "Группа «Белый 1», наблюдаем днем советские самолеты-разведчики над станцией Белгород грузовая. В это время осуществляется ускоренная погрузка немецких частей и техники на эшелоны с убытием их по направлению к Курску. Как только самолет улетает, погрузка приостанавливается. Установлено круглосуточное наблюдение за станцией. Ночью на станцию прибыло 4 эшелона: два убывшие ранее с номерами П091-30, П077-61, из которых выгрузились пехота и произведена разгрузка танков, а также два новых танковых. По данным взятого в плен штурмфюрера СС Галлера два эшелона принадлежат танковой дивизии "Викинг", которая прибывает в полном составе в количестве 15000 солдат и 300 танков". Предполагаю проведение немцами открытой дезинформации о переброске войск из-под Белгорода".

Эти сведения срочно были переданы в отдел разведки фронта и далее попали к Рокоссовскому.

– Хм, немцы "дезу" летчикам подкидывают, значит. Ну, что же, у немцев тоже грамотные люди операции прорабатывают, просто все учесть нельзя, в том числе и проведенный анализ ситуации нашими разведчиками. Хорошо поработала разведка, молодцы!

В нашем полку было много, как централизовано поставленных, американских, так и взятых трофеями у немцев, переносных радиостанций. Ими укомплектовывались созданные маневренные группы тактической разведки из состава рот Лаврикова, Микулова и приданных этим группам радистов Орлова. Выдвинутые на передний край, находясь в ближнем тылу врага, группы активно передавали свои наблюдения и выбитые из пленных немцев сведения об изменении тактической обстановки, количестве и направлениях передвижения пехоты и танков противника.

Наши подразделения работали в зоне ответственности 27-й общевойсковой и 1-й танковой армий. Приданные штабам радисты – стационарщики с аппаратурой, настроенной на частоты мобильных групп, четко отрабатывали все доклады при взаимодействии с радистами армий. Начальники разведки армии повсеместно отмечали особую ценность работа групп ближней радиоразведки всех армейских частей. В итоговых отчетах Орлов, Чайкин и Размазнов также отмечали четко организованное взаимодействие с армейскими радиоротами.

– «Орел», «Орел», как слышно, у деревни Бутово наблюдаются 20 подошедших танков. Новые какие-то, похоже, «Тигры» с нарисованными черепами. Это же эмблемы дивизии «Мертвая голова».

– Принял «Соловей».

– «Орел»! Внимание! Подошедшие «Тигры» развернулись в линию и атаковали батарею противника, уничтожив ее, а сейчас утюжат окопы фрицев.

– Не понял, «Соловей», повторите!

– «Орел», немецкие танки атаковали свои же позиции!

– Это «Чиж», сейчас на немецкой волне из района деревни Бутово вышел на связь «Язык», повторяю в 20-ти немецких танках наши разведчики, передать всем!

– «Орел», это «Соловей»! Наблюдаю, как «Тигры» разделились и двинулись вдоль немецких окопов. Повторяю…

В разрыв немецкой обороны, образовавшийся в результате неожиданной танковой атаки под командой Языкова, был брошен советский танковый батальон 1-й армии, поддержанный пехотой. В штаб фронта пошел отчет армейцев: «В районе деревень Завидовка – Бутово советскими частям удалось прорвать немецкую оборону на фронте шириной до километра и атаковать тылы врага нашими танковыми частями. Развиваем дальнейшее наступление».

Я, Чайкин, Конышев, Воронов, Клепченко и Недогаров объезжали соседние армии, проверяя и утрясая технические вопросы по согласованию работы наших групп с их радиоцентрами, а 11-го числа убыли к Прохоровке.

В самый кульминационный момент Курской битвы радиодивизион Воронежского фронта, которым командовал Костин, добыл важные данные об изменении направления главного танкового удара немцев с городка Обояни на Прохоровку. Поворот немецких дивизий на Прохоровку обнаружила также наша воздушная разведка. «Надо же, все происходит так, как и предсказал «Оракул» – немцы повернули и движутся на Прохоровку! – проговорил вслух Ватутин. – А я уж, грешным делом подумал о том, что и оракулы ошибаются, и Константин вместе с ним.

Командующий Воронежским фронтом Ватутин, убедившись в достоверности этих данных, успел отменить свой приказ о переброске 5-й гвардейской танковой армии на Обоянское направление. Эта армия и встретила противника под Прохоровой. Впоследствии, в том числе и за эту битву, 131-й радиодивизион ОСНАЗ, которым командовал П.Т.Костин, был награжден орденами Красного Знамени и Богдана Хмельницкого за отличную работу.

12 июля, прибыв в расположение командного пункта 5-й танковой армии, где присутствовали также прибывшие сюда Рокоссовский и Ватутин, нам довелось быть свидетелями поистине титанического поединка на Курской дуге двух стальных армад, в котором сошлись до 1200 танков и самоходных орудий. Вначале на полях были видны коробочки танков и САУ, движущихся и стреляющих вперед. Где-то вдалеке виднелись другие коробочки, стреляющие в ответ. А вскоре ничего толком не стало видно – пыль от взрывов, дым сгоревшей солярки, дым пожарищ, когда горела земля и танки – все смешалось и потерялось на этом поле. Танки шли на таран, проскакивали мимо друг друга, паля из пушек, а прорывавшиеся через поле немецкие танки встречались нашей артиллерией, как и наши – немецкой, останавливались подбитыми или, маневрируя, проскакивали дальше, уничтожая выстрелами или давя гусеницами сами пушки и их расчеты.

В целом вражеское наступление закончилось к 13 июля. Понеся огромные потери и продвинувшись до 12 километров на северном фасе Курской дуги и до 35 километров на южном, противник был вынужден прекратить наступление, а затем начать отвод своих войск. Окружить наши войска, как это предусматривалось планом операции «Цитадель», фашистам не удалось – наша оборона оказалась сильнее. Вот тогда были созданы необходимые предпосылки для перехода в запланированное контрнаступление РККА.

Второй этап Курской битвы начался 13 июля и длился до 23 августа. Докладывая о результатах первой части битвы на совещании Генштаба, Рокоссовский говорил: «Товарищи, главным итогом оборонительного сражения следует считать поражение танковых соединений врага, в результате чего возникло особо благоприятное для нас соотношение сил по этому важному роду войск. В значительной степени способствовал тому выигрыш нами крупного встречного танкового сражения южнее Прохоровки в 30 километрах от Белгорода. Товарищ Сталин, мы готовы к контрнаступлению!» В этих боях сражались не только танки, но и пехотные и авиаармии.

Первыми перешли в контрнаступление против Орловской группировки врага Брянский и Западный фронты, а 15 июля включился и наш Центральный фронт. В итоге совместной операции трех фронтов, носившей наименование «Кутузов», Орловский плацдарм противника к 18 августа был ликвидирован, а действовавшие там силы фашистов разгромлены. Но в нем мы не участвовали. Вместе с армиями наш полк был брошен на белгородско-харьковское направление, которое началось 3 августа, и закончилась  полным разгромом врага и освобождением Харькова.

23 августа Москва салютовала освободителям Харькова, но потребовалась ещё неделя, чтобы окончательно разгромить немцев и освободить город. А вот в освобождении Харькова нам пришлось работать в полной мере на зачистке города.

В Москве в Ставке о результатах боев докладывали Жуков, Рокоссовский, Ватутин и Конев, основной мыслью выступлений которых, было подведение итогов сражения: «Одно ясно, товарищи, мы не только выиграли великую битву, но и выросли в ней, как командиры. Мы научились лучше разгадывать намерения врага и управлять войсками на всех уровнях. У нас хватило воли, выдержки и нервов не начать преждевременно боевые действия. Наше полководческое искусство, товарищи, продемонстрировало наше превосходство над воинским мастерством фашистского командования!»