Так вот в нашем типовом проекте строители сразу закладывали единую концепцию дома, с центральным отоплением и водоснабжением и помещениям под них, чтобы все было красиво и грамотно спланировано, так сказать, в одном дизайнерском стиле, а не кто, как смог потом, так и пристроил. На участке предполагался гараж, сарай, погреб для хранения на зиму овощей и консервантов, могли быть иные подсобные помещения, типа птичников и скотников, но это по индивидуальному заказу. Я, например, совсем не видел себя птичником, встающим в 4 утра и рассыпающим курочкам и уточкам зерно в лотки со словами «Цыпа-цыпа, утя-утя!». А многие в то время иначе себе и не представляли жизнь в частном секторе.

Рассматривая эскизы домов из кирпича с симпатично нарисованной металлочерепичной крышей, все остались довольны перспективами этого вопроса.

«Я считаю, что, как парторг, именно я должна буду заниматься распределением этих участков и домов, а если я хочу получить и квартиру, и дом, как тогда это будет решаться», – выдала Миранда Альбертовна.

«Миранда Альбертовна, вообще-то у нас есть специальные люди, Евгений Леонидович Киричев и Елена Анатольевна Шадина, в чьих прямых обязанностях находится решение данных вопросов, – мягко сказал Горяев, – и, причем, тут парторг, я не понимаю. Вы имеет хорошую квартиру, полученную за счет государства и, вы уж меня простите, но на каком основании вам нужно выдать еще участок и квартиру. Частично они буду выдаваться тем, кому положено бесплатно, но в основном будут покупаться людьми, у которых своего жилья нет. Мы еще не планировали распределение домов, так как домов-то и нет, но, если у вас есть основания на расширение жилплощади или вы приобретете такой кооперативный дом, то милости просим».

– Хорошо, Владимир Тимофеевич, мы еще вернемся к этому вопросу.

Вместе с группой строительного руководства и инженеров пришлось проехать и мне в головной по Северному Кавказу проектный институт «Промстройниипроект». Здесь мы встретились вначале с архитекторами. Общались с нами начальник архитектурного отдела Косенков и ведущий архитектор отдела Колыхалина. На встрече я рассказал о планах развития будущих производств в нашем городе и развития самого Октябрьского района.

«Знаете, вы так комплексно решили взяться за дело, что получится очень симпатичный микрорайон. Но, вы же, понимаете, что это будет дорого стоить. Однако, дело интересное, мы с нетерпением будем ждать заключения договоров и сразу же приступим к разработке проектов для этого заказа», – резюмировала Колыхалина.

– Ну, мы же не сразу все сделаем. Так что скоро мы появимся у вас для подписания договоров на разработку проекта перспективного развития города.

– А что у вас еще есть?

– А еще есть предложения к вам по разработке проектов на строительство объектов промышленного назначения.

– Ого, вот это вы размахнулись! Ну, что же, давайте пройдем в проектный отдел к Горковенкову, пусть они тоже посмотрят на ваши заказы и к начальству, будем готовить договора с вами.

Город, в лице Горяева и Жени Киричева, выделил место под перспективную застройку. В институте были заключены договора на проектирование нового микрорайона и промышленных заводов с перспективой развития с учетом требований заказчика. Мы же не могли стразу строить завод, вначале строился первый цех и все, что требовалось для его функционирования, затем будут достраиваться остальные объекты. И зачастили в город проектировщики, проводя соответствующие исследования почв и прикидку технических решений такого строительства.

Была зарегистрирована и начала действовать наша транспортная контора «Шахтинский транспорт», директором которого стал Степан Чебанян. По наводке Шадиной была взята в аренду бывшая конюшенная мастерская с большим двором. Из нашей бригады к нам сразу присоединилось пятеро бывших механиков и с десяток шоферов. Произошла такое же разделение: Степан, формально являясь главой кооператива, стал командовать авторемонтом, транспортный отдел и перевозки возглавил Гена Языков, а отдел строительной и тяжелой техники типа гусеничных тягачей, бензовозов, кранов, катков, экскаваторов бывший наш танкист Сергей Быков. Часть нашего автопарка с нашей базы в поселке Горный мы перегнали во двор новой автобазы. А сама база в Горном, согласно сделанных еще в мае документов, в текст которого внесли лишь название кооператива, стала официально числиться за НПК «Гелиос». Как новостройка, она была документально оформлена в горисполкоме у Киричева и Шадовой. Легковые машины были переданы по договору аренды всем нашим руководящим товарищам в кооперативах, также в милицию уехали джипы, Горяеву, Недогарову – «Мерседесы» и представительские «Хорьхи», в больницу, и джипы, и грузовички, и легковые автомобили.

Все машины, строительная техника и мотоциклы, после соответствующего указания Ледкова, быстро ставилась на учет, им выдавались регистрационные номера, официально числясь за НПК «Гелиос». А вот основную часть мотоциклов мы оформили в личную собственность. Так что я стал владельцем военного немецкого мотоцикла «BMW R75» с люлькой. Жалко, что пулемет пришлось снять, но он был в закромах. В аренду у транспортного кооператива я оформил свой «Mercedes-Benz 200» 1941 года.

Голосом Риты в течение нескольких дней по городу транслировалось обращение к жителям: «Дорогие шахтинцы! Пора убрать любые напоминания о войне, очистить нашу землю от вражеской техники. Просьба сообщать за вознаграждение в наш радиоузел о любой разбитой технике: танках, грузовиках, бронетранспортерах».

И потянулся ручеек жителей города и крестьян из окрестных деревень, сообщающих о брошенной в полях и балках подбитой немецкой и советской технике. На основании их сведений Языков отмечал на карте все полученные данные об увиденной технике. Наш мотоциклист объезжал окрестности по указанным координатам и давал информацию Языкову. Деньги за информацию по десять рублей за единицу техники и премию за групповую находку выплачивались лишь в том случае, если на том месте её действительно находили.

Продумали мы с Горяевым и Недогаровым, а также юристами и кадровиками исполкомов, как правильно оформить привлечение военнопленных к работе в кооперативах – придумали. После этого со штатными делопроизводителями пришлось заниматься работой по документальному оформлению всех наших трудовых «махинаций».

Принял Степан немецкий взвод из бывших авто- и танкомехаников и «чистых» ремонтников, то есть нормальных технических специалистов, во главе с инженером Альфредом Бенцем, шоферы ушли к Быкову и Языкову.

Ирхин, командуя немецкой строительной бригадой, отделывали зал конюшни, административно-хозяйственные домики и сараи под мастерские и офисные помещения транспортной конторы. Затем уже механиками устанавливалось подъемное ремонтное оборудование, стеллажи с инструментами, оборудование для вулканизации резиновых покрышек. В одном из капитальных сараев оборудовался инструментальный цех, где устанавливались токарно-фрезеровальные и иные станки, необходимые для изготовления всевозможных деталей для автомобиля, проведения капремонта двигателей и так далее. Монтировались и металлические балки вдоль потока, к которым крепилась подвижной блок с лебедкой в качестве крана для поднятия корпусов, двигателей и так далее.

Одним словом, на этом участке деятельности все было давно отлажено и определено, разве, что новые люди из военнопленных немного привыкали к имеющемуся оборудованию и методам работы. Тут командовал Степан. Приехала к нему жена, которая стала завскладом кооператива, и сын, только что окончивший ростовское автотранспортное училище по специальности механик-электрик. Естественно, он был принят на работу мастером-автоэлектриком.

И поехали гусеничные тягачи и грузовики с немецкими шоферами и технической бригадой за техникой в зимние поля. Обязательно был в группе минер с металлоискателем, обследующий подъезд и прилегающую территорию. На этом особо настаивал Дима Донов. Вот в таких поездках нашим поисковым группам помогали и детишки окружных деревень, которые узнавая, зачем едут дяди, еще показывали новые разбитые машины. За это старший группы сразу выдавал им положенные за находку деньги.