Вне патрулирования они не обменялись ни единым словом, стараясь избегать зрительного контакта друг с другом. Исключение составляла лишь та ситуация в Большом Зале, когда они почти врезались друг в друга, а потом шагали из стороны в сторону, в попытке пройти дальше. Причём шагали они в одном направлении, зеркально повторяя движения друг друга. Три раза. В конце концов Малфой положил свои руки на её талию и поднял, заставив девушку оторвать ноги от земли. Таким образом он просто сдвинул её, убрал со своего пути, а потом продолжил свой путь, не оглядываясь назад.
Губы Гермионы слегка приоткрылись, в животе образовалось множество узелков, стягивающие внутренности от того, как он прикоснулся к ней. Румянец окрасил её щеки, прямо как сейчас, и как только она прошла половину коридора, то украдкой оглянулась, пока Луна продолжала что-то оживлённо рассказывать. Слишком ярко она помнила тот образовавшийся ком в горле, когда гриффиндорка заметила взгляд серых глаз, который выискивал её. Малфой развернулся, сделав грациозный шаг назад, задрал подбородок, убрав пряди волос с глаз, и подмигнул ей, послав воздушный поцелуй.
Этот придурок был невыносим.
— Да, — протянул он, вытягивая её из пучины мыслей. — Ведь несмотря на то, что я почти обошёл тебя…
— “Почти” тут ключевое слово, — перебила его Гермиона.
— За последние семь лет…
— Шесть, — она вновь надменно поправила его. — В прошлом году нас тут не было.
Малфой показательно тяжело вздохнул, проводя ладонью по лицу, прежде чем попытаться снова.
— Несмотря на всё это, читаю я на желанном уровне, Грейнджер. Я с радостью сравню наши результаты по С.О.В.
Гермиона закатила глаза, а на губах заиграла ухмылка, которую она была не в силах скрыть.
— Я бы не советовала. Ты снова будешь… вторым, — она подняла на него взгляд, высунув кончик языка и сморщив нос самым ребяческим способом, который только могла придумать.
— Если бы ты позволила мне закончить мою первоначальную мысль, маленькая заучка, ты бы поняла, что я хотел сказать, что удивлён тому, что ты встречаешься с Уизли.
Сердце Гермионы дрогнуло и с яростным протестом забилось о грудную клетку. Хотела ли она уйти от этой темы?
— Почему тебя это удивляет? — спросила она, плохо пытаясь скрыть своё равнодушие.
— Ну, очевидно, потому что он неудачник…
Смешок соскользнул с губ против воли девушки. Её рука взмыла вверх, чтобы ударить Драко в грудь тыльной стороной ладони — точно так же она делала с Гарри и Роном, когда они подшучивали над ней. Но прежде чем Гермиона успела коснуться его тела, Малфой, среагировав до абсурдного быстро, схватил её запястье, притянув девушку на шаг ближе к себе. У неё перехватило дыхание, когда он вот так посмотрел на неё сверху вниз — обычно серые глаза потемнели.
— Это уже будет третий раз, когда ты поднимешь на меня руку, Грейнджер, — он притянул её немного ближе. Гриффиндорка смогла ощутить его крепкую грудь своей собственной, и где-то в районе живота разлилась тянущая нега.
— И если третий раз и будет, то только в постели, — большой палец его руки скользнул к точке на запястье, где можно было ощутить пульс девушки. Взгляд Гермионы неосознанно опустился на его едва ли приоткрытые губы.
Но эта секундная слабость была прервана, когда на губах слизеринца заиграла фирменная самодовольная ухмылка, и она выдернула свою руку из его хватки, поправляя идеально выглаженную мантию. Грейнджер несколько раз моргнула и решительно развернулась на каблуках, старательно пытаясь вспомнить их маршрут и как можно скорее направилась в нужную сторону.
— Тебе нравится подобное в постели, Малфой.
Это была очень опасная территория, и хотя её разум продолжал попытки остановить хозяйку, тело уже само всё решило.
— И откуда же ты можешь это знать, Грейнджер? Услышала что-то, что тебе понравилось?
Гермиона усмехнулась, закатывая глаза, и направила палочку в сторону пустого класса.
— Конечно нет, просто для меня очевидно, что ты девиант.
Это предложение спровоцировало громкий смех. Гермионе пришлось обернуться на волшебника, который чуть было не согнулся пополам.
— О, Грейнджер, ты даже не представляешь.
Когда его смех утих, он выдержал короткую паузу, но похоже, что тема отношений девушки все таки слишком его волновала:
— Просто не могу представить тебя с Уизли. Он такой…
— Какой? Добрый? Заботливый? Красивый? — перечислила Гермиона, хотя ей это казалось бессовестным самовнушением. — Могу понять, почему ты так не уверен в себе.
— Мерлин, — Малфой в два шага преодолел расстояние между ними и, обхватив руками её предплечья, слегка встряхнул. Его пальцы, оказавшиеся у её лица, несколько раз щёлкнули перед широко раскрытыми глазами девушки — в них явно проглядывалось смущение.
— Тебя заколдовали что ли? Может, любовное зелье? Или Империус, хотя я сомневаюсь, что этот идиот способен на что-то большее, чем бросить Экспеллиармус, — Малфой закатил глаза и еле слышно хихикнул. Гермиона же продолжила их маршрут, стараясь игнорировать ощущение, что остались после его пальцев.
— Ты глупостей не говори. У нас с Роном всегда была эта… — её разум знал то слово, о котором она думала, но почему-то это звучало до чертиков неправильно.
— Химия, — Гермиона готова была поклясться, что ей буквально обожгло язык, будто уксусом.
И снова этот раздражающий смех, эхом отскакивающий от стен. Драко остановился, а его гулкий смех исчез в ночи.
— Да, Грейнджер, вот уж действительно химия, раз твоя кожа будто зеленеет, и ты вечно подавляешь в себе рвотный позыв.
— Ты не поймешь, Малфой, такая химия, как у нас с Роном бывает раз в жизни, — она гордо вздернула голову и слегка нахмурилась. Пока он не смотрел в её сторону, она поморщилась.
— Точно. Эта «химия», о которой ты говоришь… уверен, только к своему возлюбленному ты питаешь подобные чувства. Это до боли очевидно по тому, как ты смотришь на него с обожаемым отвращением, когда он чавкает и говорит с полным еды ртом. Буквально недавно он выхватил у тебя книгу, которую ты читала, и заставил тебя подпрыгнуть за ней, словно ты капризный ребенок.
Гермиону передернуло. В тот момент она очень рассердилась на Рона, а он просто так по-дружески ударил её локтем в бок и исчез вместе с Симусом в коридоре. Говоря откровенно, Гермиона знала, что так быть не должно. Она не была уверена, как должно было быть, но точно не так.
В её жизни была уйма моментов, когда она задавалась вопросом, почему же она не была распределена на Когтевран. Она обладала всеми необходимыми качествами, подходящим темпераментом, но все же шляпа настаивала на Гриффиндоре. Теперь, когда гриффиндорка хоть немного повидала мир и пережила не мало, — она поняла.
Гермиона преуспевала почти во всём, но картинки с воспоминаниями заполонили её разум: всплеск адреналина, когда она залезала на истощенную спину едва освобожденного дракона после штурма Гринготтса; те потоки хаотичной энергии, что струились по венам, когда она кидала заклинания один за другим на поле боя; жгучее, тянущее чувство внизу живота, когда Виктор исследовал руками её тело после пятого курса. Теперь, после окончания войны, она чувствовала какой-то внутренний зов.
Она слепо шла в будущее с полдюжиной рыжих младенцев и в фартуке вокруг уже большого живота. И всё это с парнем, которого, по её собственным словам, она любила, пусть иногда ей и было сложно даже находиться рядом с ним. Но вдруг… может быть именной такой и должна быть любовь? Не должно же быть широких, романтических жестов и таких свиданий, которые после заставляли тебя задыхаться от желания. Ведь не должно же? Даже если бы она именно этого хотела.
Гермиона почувствовала себя опустошенной, когда они с Малфоем вновь оказались во дворе, молча глядя на исчезающую луну. Было что-то в этом месте и в этом покое, что воцарился сейчас между ними, что заставило девушку заговорить с ним так, будто он был не Малфоем, пусть и на мгновение.
