Что Гонорию, естественно, категорически не устраивало. Поэтому, как только она прослышала о том, что приехавшая в Восточный Предел принцесса собирает девочек для своей личной дружины, то не колебалась ни секунды. И о сделанном выборе никогда не жалела – пусть воинское ремесло было занятием явно не женским и тяжёлым, но зато теперь её статус позволял Гонории самой выбрать себе жениха, которых подле командира одной из турм выстроилось предостаточно. Одно дело – просто младшая дочь какого-то графа, и совсем другое – одна из приближённых наследницы престола, пусть даже и восьмой по счёту.

Получить под свою руку три десятка всадниц ей удалось не столько в силу каких-то выдающихся боевых навыков, а скорее уж благодаря честолюбию. Но вот дальше этой должности прыгнуть было уже затруднительно, а Гонория была не из тех, кто останавливается на достигнутом. И если уж не получается расти в официальном статусе, то стоило тогда попытаться завоевать статус неофициальный, благо как раз началась война.

Но вот неудача – к явно эпической битве она банально опоздала, хотя и спешила изо всех сил.

Впрочем, пред светлы очи Её Высочества предстать стоило всё равно как можно скорее, поэтому Гонория и вела свою турму напрямую через город, с нахальностью вассала наследницы императорского престола. Пусть даже и восьмой по счёту – принцесса-бастард в глазах Гонории всё равно стояла выше любого князя или герцога.

Что удивительно, местное ополчение всадницам никаких препон не чинило, едва заслышав имя Афины Октаво. Да и смотрели они на турму не с изумлением, как бывало (целая турма, да из девок? Немыслимо!), а как на что-то вполне привычное. Видно, Её Высочество уже успела прославиться в этом городе, и тем обиднее было не поучаствовать в битве – всегда лучше блистать своей славой, а не отражённой.

Как выяснила Гонория, Её Высочество отправилась в городской магистрат. А когда Флавес достигла его, то стража на воротах вежливо, но непреклонно оповестила девушку, что принцесса Афина готовиться связаться с помощью магии со Столицей, поэтому беспокоить её не велено. Приказ Её Высочества.

Гонория поскрипела зубами, но наглеть и прорываться силой не стала, хотя и вполне могла – так вести себя для неё было не впервой. Но всё-таки личный приказ Её Высочества.

Но вот когда стража отказалась пропускать всадниц даже просто на территорию магистрата, Гонория вспылила. Какие-то безродные наёмники будут указывать ЕЙ? Да ни за что!..

Флавес уже было потянулась за саблей, когда случилось неожиданное – из переулка выехал странного вида уродливый самоход, который остановился перед воротами магистрата.

На его крыше откинулись два люка, и из них показались человек в забавном округлом шлеме и странного вида зелёной одежде, и коротко стриженая девчонка-северянка в балахоне колдуньи.

Человек в зелёном с холодным и мрачным лицом что-то пролаял на каком-то незнакомом языке.

– Сир Вяземский желает говорить с Её Высочеством, – перевела колдунья.

– Никак невозможно, госпожа маг, – виновато развёл руками стражник, с явной опаской косясь на самоход. – Её Высочество велела не беспокоить.

– Сир Вяземский говорит, что для него Её Высочество сделает исключение.

– Да кто ты такой, смерд, что позволяешь себе говорить в таком тоне? – не сдержалась Гонория, направляя испугавшегося фыркающего от незнакомых запахов коня поближе к самоходу. – Я – Гонория Флавес, декурион третьей личной турмы Её Высочества Афины Октаво! И если уж я должна ждать мою госпожу, то ты, чернь, и подавно! Ко мне, всадницы!

Воительницы повиновались, хотя и с некоторой опаской – самоход явно внушал им опасения.

Человек в зелёном, которого колдунья поименовала сиром Вяземским, смерил Гонорию ледяным взглядом, от которой ей даже стало как-то не по себе, и вновь что-то пролаял на своём непонятном языке.

– Сир Вяземский говорит, что не хочет конфликта, – произнесла колдунья-переводчица. – Но ему нужно немедленно переговорить с Её Высочеством. Вопрос государственной важности.

– Знай своё место, смерд! – разозлилась Гонория, направляя своего коня ближе и выхватывая из ножен саблю. – Не тебе указывать, что делать!

Флавес вытянула руку и приставила остриё оружия к шее торчащего из самохода наглеца, однако тот и глазом не повёл, сохранив непроницаемое выражение лица, и лишь что-то процедил сквозь зубы.

– Сир Вяземский говорит, что вы усугубляете ситуацию, сира, – невозмутимо перевела волшебница. – И что это может быть чревато последствиями.

Человек в зелёном посмотрел на Гонорию. И взгляд этот девушке ой как не понравился – холодный, злой и дерзкий. Наверняка какой-нибудь туземный князёк на службе местного нобиля – именно у таких спеси и нахальства всегда в достатке.

Вяземский посмотрел на Флавес – дерзко, прямо в глаза, но лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным. Задумчиво потёр нос. А затем молниеносно отшиб голой рукой клинок и стремительно нырнул внутрь самохода, да так быстро, что Флавес не успела ничего сообразить или тем более сделать. Да и что бы она сделала? Сабля у неё была южного типа, с сильным изгибом и плохо приспособленная для колющих ударов.

Примеру человека в зелёном последовала и волшебница, после чего самоход с рычанием сдал назад и скрылся в переулке.

Девушка уже набрала воздуха, чтобы скомандовать своим всадницам догнать и хорошенько проучить наглеца, когда из переулка с отчаянным воем и рёвом на немыслимой скорости вновь выскочил тот самый самоход и понёсся прямо на ворота магистрата.

Лошади воительниц испуганно заржали и рванули в стороны, не слушаясь команд всадниц. Конь под Гонорией и вовсе встал на дыбы, и она, опасаясь, что лошадь опрокинется, соскочила на землю.

Самоход протаранил своим скошенным носом ворота, сорвав их с петель и выбив внутрь двора.

Гонория упала на землю грамотно, сгруппировавшись – сказалась выучка. Всадниц учили не только рубиться или владеть копьём, но и правильно падать в случае чего – умение выживать было не менее важным, чем умение драться. Да и доспех уберёг от серьёзных травм – несколько ушибов и ссадин не в счёт, такие травницы залечат за полдня.

Как только из самохода выскочили несколько человек, девушка зашипела, вскочила на ноги и рванула вперёд.

– Ко мне! – рявкнула Флавес. – Взять их!

В правом борту самохода открылась дверца, и из него показался тот самый наглец – Вяземский.

Гонория рванула к нему, заходя сзади, поэтому он её не увидел, хотя в последний момент, почувствовав какое-то движение, обернулся. Вскинул было какую-то непонятную штуковину, что держал в руках, но затем неожиданно опустил её.

Саблю Флавес выронила при падении с коня, про висящий на поясе кинжал она в запале забыла и поэтому ударила по-простецки – кулаком. Удара незнакомец явно не ожидал, но всё-таки успел заблокировать. А вот второй удар пришёл Вяземскому аккурат в левую скулу, заставив его голову мотнуться.

Человек в зелёном как-то хитро перехватил её руку, больно выкрутил, а затем взял шею Гонории в захват.

– Эй, ты! – всадницы начали подтягиваться ближе, доставая из ножен оружие. – Отпусти госпожу или поплатишься!

– Назад, – кратко и с сильным акцентом произнёс Вяземский, пятясь в сторону двора и для наглядности доставая нож.

Флавес попыталась было дёрнуться, но держали её крепко, а недвусмысленно мелькнувший перед лицом клинок заставил отказаться от опрометчивых поступков.

– Лонар и Крольм!.. Что здесь происходит? – появившаяся на крыльце магистрата в сопровождении нескольких человек принцесса Афина выглядела почти растерянной. – Гонория? Сир Вяземский? Что вы делаете? Отпустите мою воительницу, или я расценю это как нарушение перемирия!

– Перемирия не будет, – лязгнул Вяземский, заставив Её Высочество побледнеть. – Мы нашли среди местных рабов нашу гражданку, которая была захвачена в плен при атаке графа Туллия.

– Уверяю вас, я не знала об этом, – принцесса примирительно подняла ладони.