– Я бы сказал, что очень странно быть человеком, дающим тебе советы, – произнес сидевший на диване Страттон. – Обычно все происходит наоборот.

– Однако ты помог мне больше, чем можешь себе представить, – отозвался Эрик, глядя на уличные фонари. Внезапно он заметил, что один из них изменил положение, – это оказался не уличный фонарь, а лампа на карете. И судя по тому, как она раскачивалась, карета ехала довольно быстро.

– Разумеется, Лэнгфорд бы сказал, что ты, Брентворт, ведешь себя в несвойственной тебе манере лишь потому, что находишь эту женщину привлекательной, и…

– Лэнгфорд иногда настоящий осел, – перебил Эрик.

А лампа тем временем приближалась и с каждой секундой становилась все больше. Затем, к величайшему удивлению Эрика, карета остановилась перед его домом. Тотчас же открылась дверца, и из экипажа выпрыгнул мужчина.

Спустя две минуты дверь библиотеки распахнулась, и в комнату ворвался Лэнгфорд. Заметив Страттона, он на мгновение остановился, затем быстро подошел к хозяину дома и заявил:

– Я приехал как только смог, чтобы сказать тебе…

– Сказать что? – перебил Эрик.

– Все выплыло наружу. Надо полагать – везде. Тема обсуждалась на званом обеде. Я заставил Аманду притвориться заболевшей, чтобы мы смогли уйти. Я отвез ее домой, а потом – сразу к тебе.

– Что именно выплыло наружу?

– Ты и мисс Маккаллум. Ее притязания на те земли. Насколько я понимаю, утром об этом будут говорить повсюду. – Выпалив все это, Лэнгфорд спросил: – А ты что здесь делаешь, Страттон?

– Зашел в гости.

Лэнгфорд шагнул к графинам с напитками.

– Что ж, хорошо, что и ты здесь. Нужно что-то придумать.

– Мне не нужна твоя помощь, – буркнул Эрик.

– Конечно, нужна. – Лэнгфорд повернулся к друзьям со стаканом в руке и уселся в кресло. – Тебе, Брентворт, придется найти какой-то способ откупиться от нее, если ты не хочешь стать объектом сплетен и вынюхивания на следующие полгода.

Сплетни? Вынюхивание? Эрик вздохнул. Со сплетнями-то он жить сможет, а вот вынюхивания точно не хочет, в особенности – насчет тех земель.

– Брентворт, хочешь услышать мой совет? – спросил Лэнгфорд.

– Нет.

– Хочет-хочет, – возразил Страттон. – Говори же…

Лэнгфорд вытянул перед собой ноги и сделал глоток виски.

– Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы леди была сговорчивой и готовой к компромиссу. Пока она враг, ты от нее этого никогда не дождешься. Она всегда будет начеку, будет подозревать, что ты ищешь возможность использовать любое свое преимущество. Что, разумеется, даст преимущество ей.

– Ты всегда так много болтаешь, составляя планы? – съязвил Эрик.

Проигнорировав его слова Лэнгфорд продолжал:

– Так как же превратить врага в друга? Я спрашиваю тебя, Страттон: скажи, как ты проделал это с Кларой? Ну, не стесняйся, расскажи Брентворту, как это делается.

Страттон покосился на Эрика и пробормотал:

– А ведь он прав…

– Когда дело касается женщин, я, как правило, бываю прав, – с чувством глубочайшего удовлетворения произнес Лэнгфорд. – Это именно то, что тебе нужно, Брентворт. Подружись с ней. Очаруй ее. Поцелуй. Черт возьми, соблазни ее, если потребуется! А иначе в дела самого скрытного герцога в мире все желающие будут совать нос до тех пор, пока ад не замерзнет.

Два дня спустя, написав и отправив письмо королю, Эрик вновь подошел к дому Хьюма. «На этот раз – никаких ссор», – говорил он себе, глядя на входную дверь. Да-да, никаких ссор – даже если эта женщина начнет его раздражать, даже если будет провоцировать. Более того – никаких споров.

Экономка опять проводила его в библиотеку, и опять Ангус Хьюм появился там первый.

Эрик поклялся не ссориться с мисс Маккаллум, а вот Хьюм – совсем другое дело.

– Нам снова оказана великая честь, – произнес мистер Хьюм.

– Я дождался двух часов, чтобы на сей раз не отвлекать ее от занятий.

– Какая любезность… И все же я полагаю, что мисс Маккаллум не сразу к нам присоединится. Женщины, их тщеславие – и все такое…

– Она не произвела на меня впечатление тщеславной особы. Тем не менее ваше мнение принято к сведению. – Герцог повернулся к книжному шкафу и сделал вид, что рассматривает корешки. – Могу ли я поблагодарить вас за то, что позволили просочиться слухам о нашем с ней деле?

– Все это куда значительнее, чем просто дело, вы не находите?

– Мой вопрос остается в силе независимо от того, какое слово тут использовать, – отозвался Эрик.

За его спиной воцарилось молчание, но через несколько секунд послышался отчетливый голос Хьюма:

– Король не выполнил свое обещание, но теперь, когда светскому обществу все известно, он будет вынужден это сделать.

– Вы только усложнили дело, поступив весьма недальновидно. Прежде всего препятствием был не король, а я. А я никаких обещаний не давал, потому и обязательств у меня нет.

– Король может заставить вас уступить…

– Я герцог Брентворт, и он бы никогда на такое не осмелился. – Эрик наконец повернулся к Хьюму. – А у вас тут какой интерес?

– Она живет в моем доме и является моей подопечной. Я несу за нее ответственность.

Эрик брезгливо поморщился. Негодяй явно узрел, что может извлечь какую-то пользу, помогая этой женщине.

– А она знает, что вы наделали? Знает, что вы превратили ее в объект сплетен и шепотков? Ведь теперь многие будут называть ее мошенницей и шарлатанкой, которой место в тюрьме.

– Это пройдет, – отозвался Хьюм. – Зато она вернет себе те земли, и все вскоре узнают, как и почему ее семья их потеряла. Шотландия же возликует, когда мисс Маккаллум возьмет над вами верх.

– Очень уж жалкая будет победа… – проворчал герцог.

– Не такая уж жалкая. Как правнучка героя тысяча семьсот сорок шестого года эта женщина станет знаменитостью. Выйдет за кого-нибудь из равных себе – и будет баронессой.

Эрик не стал спрашивать, кого из шотландцев Хьюм представлял завидной партией для мисс Маккаллум. Скорее всего первым в списке числится он сам.

И снова герцог почувствовал, что его охватывает гнев. Ох, Страттон пришел бы в ужас… Эрик глянул в сторону двери, надеясь, что сейчас она распахнется и он будет избавлен от присутствия Хьюма.

Дверь действительно распахнулась, но открыла ее вовсе не мисс Маккаллум. В библиотеку вошла пожилая женщина, опиравшаяся на трость.

– Милорд, позвольте представить вас моей матери, – сказал Хьюм.

Эрик невольно вздохнул. Не ожидал ли Хьюм, что он начнет светский разговор с его матерью – как будто пришел с визитом именно к ней? К счастью, обменявшись с сыном несколькими словами, старуха прошла в дальний угол и уселась в кресло.

– Я знаю, вы не будете возражать, если она какое-то время посидит в библиотеке, – сказал Хьюм. – На улице вот-вот пойдет дождь, поэтому в сад выйти не получится. И не беспокойтесь, милорд. Моя мать вас не подслушает. Она глуха на одно ухо.

Что ж, присутствие старухи гарантировало, что визит обойдется без скандала, поэтому Эрик возражать не стал.

Минуту спустя мисс Маккаллум наконец-то появилась. Одарив гостя едва заметной улыбкой, она многозначительно посмотрела на мистера Хьюма. Тот пробормотал извинения и вышел.

Заметив миссис Хьюм, сидевшую в углу, девушка тихо сказала:

– Приношу свои извинения, ваша светлость, но этого избежать невозможно. – Она показала на кресла, стоявшие в противоположном углу. – Давайте присядем там, если вы не против.

Когда она села, из выходящих на улицу окон на нее заструился рассеянный свет, превративший ее волосы в серебристое золото, а глаза – в насыщенные сапфиры. На ней было то же самое бледно-желтое платье, что и в прошлый раз. Скудный гардероб. Что ж, ничего удивительного, что ей так хотелось заполучить эти земли.

По причинам, которые Девина постичь не могла, герцог не пустился в объяснения о целях своего визита. Вместо этого он просто сидел и смотрел на нее. «Оценивает», – решила она. Но ведь для этого у него было достаточно времени раньше… А может, он и в самом деле тугодум?