Я не обращала на него внимания и наслаждалась долгожданной пищей, но вилка в моей руке повисла в воздухе, когда я нечаянно взглянула на предложенный мне вампиром бокал, а затем – на него самого.

Кровь. Он пил кровь.

Меня охватил рвотный рефлекс. Я тут же бросила столовые приборы на стол, вскочила с кресла и подбежала к двери, но она оказалась запертой.

Он пил кровь! И предлагал выпить ее мне! Господи, ведь это была чья-то кровь! Человеческая кровь!

– Да, Вайпер, это и есть та красавица, платье которой ты сейчас носишь, – услышала я его спокойный, с примесью насмешки голос.

Еда, которую я только что съела, поднялась к горлу, и мне пришлось закрыть рот ладонью, чтобы меня не стошнило прямо здесь, в столовой.

– У нее удивительная кровь. Хочешь попробовать? – Грейсон оказался рядом со мной и протянул мне свой бокал.

– Меня сейчас стошнит! – вырвалось у меня.

– Хорошо, иди. Но мне очень неприятно, что ты отказываешься от ужина со мной. – Его голос был просто ледяным.

Вампир отпер дверь, и я быстро побежала в свою комнату, спотыкаясь на ходу и путаясь в своем ужасном траурном платье. Безошибочно добежав до своей комнаты, я заперлась в туалете, наклонилась над унитазом, и меня стошнило.

«Чудовище! Неужели и Седрик… Да, ведь Седрик тоже пьет кровь и убивает людей! Вот, как он ведет себя в своем пражском замке! Вот, что он скрывает от моих глаз! Какая мерзость! Какая жестокость!» – думала я.

Вскоре мой желудок был полностью опустошен, и я сидела на холодном кафеле, рядом с унитазом, всхлипывая и вытирая рот полотенцем, которое успела схватить перед тем, как меня стошнило. Из моих глаз текли слезы. Довольно долго просидев на полу и плача, я нашла в себе силы подняться к умывальнику и обильно прополоскать рот. Голова кружилась и раскалывалась, тело охватила слабость, а перед глазами все расплывалось.

Вдруг я вспомнила о том, что на мне все еще было платье убитой Грейсоном девушки, и меня охватило глубокое омерзение к себе. Я бросилась в комнату, сняла проклятое платье, бросила его в угол, и, порывшись в свое чемодане, надела бледно-розовое, до колен платье. Затем, в физическом и психическом изнеможении, я легла на кровать и свернулась калачиком.

«Он пьет кровь из бокалов… И моя кровь тоже будет плескаться в бутылке. Надо же, человеческую кровь он держит в бутылках, как вино. Значит, он обескровливает свою жертву полностью!» – пронеслось в моей голове, и я крепко зажмурила глаза, чтобы не видеть перед глазами образ Грейсона, пьющего кровь из красивого хрустального бокала.

Я тихо заплакала, а затем меня объяла темнота. Когда я проснулась, было уже около десяти часов утра.

Поспешно открыв окна, я услышала за окном пение птиц, прогоняющих из моей головы страшные воспоминания о вчерашнем ужине с Грейсоном. Утро встретило меня серыми облаками, тонкими, как кружево, постепенно затягивающими небо, но я с наслаждением вдыхала свежий воздух, и воспоминания о прошедшей ужасной ночи словно стерлись из моей памяти, будто все это было сном. Солнечные лучи, изредка пробивающие тучи, радовали меня и вселяли надежду на лучшее. До меня доносился аромат свежих цветов, и, я перегнулась через каменный подоконник, чтобы еще полнее вдохнуть их небесный аромат, я с улыбкой обнаружила, что под окнами моей комнаты росли пышные розовые кусты. Но, вспомнив о злополучном платье, я взглянула в угол комнаты, в который бросила его, и увидела, что оно лежало на месте. Затем я вновь вперила взгляд в парк и с удивлением поняла, что автомобиль Грейсона отсутствовал.

Значит, он уехал, и я могла сбежать!

Меня охватила безумная радость, и я побежала к двери.

«Нет! Если я убегу, этот психопат огласит всем о проступке Седрика! Нет, я не могу уйти» – Эта мысль заставила меня горько улыбнуться и сбавить шаг.

Вампир дразнил меня свободой. Он знал, что, даже если оставит меня одну, не закроет в замке и даст мне возможность спасти свою жизнь, я все равно останусь, выбрав добровольное самопожертвование ради Седрика.

Дверь моей комнаты оказалась незапертой, и я могла свободно покинуть ее и осмотреть замок. Вдруг громко заурчал мой пустой желудок, напоминая мне о том, что вчера он избавился от всей пищи, которую получил в полуночную страшную трапезу.

«Мне нужно поесть. Нужно найти какую-нибудь еду» – решила я и хотела, было, направиться в столовую, как вдруг услышала знакомую мелодию.

Я машинально взглянула на место, откуда раздавался этот звук: на комоде, перед зеркалом, лежал мой мобильный телефон, тот, что дал мне Седрик, а потом забрал Грейсон.

Грейсон вернул его мне? Зачем он оставил его? Хотя…

Ответ на этот вопрос пришел сразу – Грейсон проверял меня. Он проверял, насколько я люблю Седрика, и смогу ли лгать ему, убеждая в том, что со мной все в порядке, в то время как моя собственная жизнь мне уже не принадлежала.

И все же, я была несказанно рада услышать голос возлюбленного. Быстро схватив телефон и плюхнувшись на кровать, я с силой нажала пальцем на экран.

– Седрик! – едва сдерживая слезы радости, воскликнула я.

– Вайпер! Где ты сейчас? С тобой все в порядке? – раздался в трубке голос Седрика, и я вдруг испугалась, что не смогу сдержать эмоций и разрыдаюсь.

Нет, нельзя плакать! Седрик должен думать, что я счастлива!

– Со мной все отлично! Сегодня хочу сходить на пляж и посмотреть на океан, – начала я плести свою ложь. Это было ужасно трудно – лгать самому любимому человеку. Точнее, вампиру.

– Замечательная идея. Я рад, что у тебя все хорошо. В каком отеле ты остановилась? – мягко спросил Седрик, и я растерялась: я не знала ни одного названия из отелей Рио-де-Жанейро.

– В том, в котором ты заказал мне номер, ты ведь знаешь, как плохо я разбираюсь в подобных вещах, – нашлась я, вспомнив о том, что Седрик заказал для меня номер в самом лучшем отеле.

– Тебя встретили? Тебя должны были встретить.

– Да, прекрасно встретили! За мной приехали на машине, и номер у меня просто великолепный! Отсюда виден океан! – с нотками фальшивой радости, лгала я.

– Вайпер, с тобой точно все в порядке? – неожиданно заботливым тоном спросил Седрик.

– Конечно! Я в полном порядке! А что?

– У тебя странный голос.

– Я только что проснулась, – выкрутилась я. – Вчера я так устала, что сегодня проспала весь день. А как ты?

– Тоже отлично. Через три дня будет свадьба Маркуса.

– Но ведь они назначали свадьбу на восемнадцатое августа! – удивилась я такой поспешности.

– Да, но сроки сдвинулись, к тому же, все наши родственники и друзья уже собрались. Но не будем об этом. Не хочу делать тебе больно этими разговорами.

Напоминание о чешской вампирской охоте вернули мне образ Грейсона, пьющего кровь, и меня вновь передернуло от воспоминаний и отвращения – я сразу подумала о том, сколько людей будут убиты.

– Седрик, прошу, не убивай никого на охоте, – тихо попросила я. – Я не смогу вынести этой мысли.

– Я не могу пообещать тебе это, – серьезным тоном ответил Седрик. Меня охватило уныние. – Мне нужно будет убивать.

– Тогда убивай не так много, как остальные, – прошептала я, и, почувствовав, что не желаю больше разговаривать с ним, добавила: – Извини, но я ужасно проголодалась. Я как раз заказала себе много вкусностей. Позвонишь мне потом?

– Да, конечно. Кушай. И приятного аппетита.

– Спасибо! Тебе тоже! – с сарказмом вырвалось у меня. Я поспешно отключила звонок.

Благодаря Грейсону, портрет вампира предстал передо мной в полном свете: жестокий, сильный, бесшумный убийца, незнающий жалости. И Седрик – такой же. Он убивает людей и пьет их кровь. Он такой же безжалостный убийца, как и Грейсон.

Но Грейсон был прав: каким бы монстром не был Седрик, я любила его. Но я больше не увижу его. Пусть так, зато он будет в безопасности.

Я приняла душ, помыла волосы, почистила зубы, выпила воды из-под крана, привела себя в порядок и направилась в столовую. После вчерашней пытки я знала, что она находится на третьем этаже. Почему на третьем? Странно, ведь во всех домах столовая всегда находится на первом этаже.