- Класс, -- оценил Петя и потянулся за следующим бутербродом.
Когда бутерброды кончились, выяснилось, что у запасах у Васи остались ещё вкусные вещи: сметана и морошка в меду. Пир в кузове продолжался до поздней ночи, а когда водитель сделал привал -- самому отдохнуть и пассажирам прогуляться, -- Вася накормил и его.
Наевшись, члены экспедиции один за другим стали засыпать под мерное покачивание машины. Дорога была, против ожидания, довольно ровной, грузовик практически не трясло, и скоро весь отряд отключился. Леся, которая заснула последней, видела, как Вася пристроился к борту в том месте, где полог распахивался и было побольше света, вынул маленькую книжку и погрузился в чтение. Когда девушка наконец задремала, проводник всё ещё сидел с книгой, время от времени отрываясь от страниц и поглядывая на большую голубоватую луну, плывшую низко над дорогой.
Жаркий золотистый луч засиял прямо у лица Маши, и она проснулась. Солнце, поднимающееся над сопками, заглядывало в машину сквозь маленькое окошко в брезенте, в луче кружились пылинки, машину потряхивало, и было так тепло и удобно, что не хотелось двигаться. Но Маша всё же высвободила из-под спальника руку и посмотрела на часы. Была половина восьмого утра, значит, ещё через полчаса, самое большее -- через час они будут в Батагае.
День, когда они вылетали в Верхоянск, казался далёким-далёким, а ведь это было вчера. Суета со сборами, путаница со временем вылета, изматывающее ожидание рейса уже забылись, вспоминалась только Лена -- широченная голубая лента под крылом АН-24, серо-зелёные приленские долины, изрезанные протоками, дымка гор на северо-востоке, на самом горизонте, и напоследок, прежде чем река осталась позади, -- весь Якутск внизу, чёткий и одноцветный, как на плане, ленский порт, длинные баржи, похожие с такой высоты на спички, плывущие в ручье, песчаные косы, вклинившиеся в русло, берёзовые островки вокруг города... Петя взял с собой в салон один из фотоаппаратов и без устали снимал всё, что мог, через иллюминатор. Иллюминатор попался не очень грязный, так что фотографии могли получиться вполне приличные. Маша на минуту представила себе фотографию Лены с высоты, распечатанную в панорамном формате -- длиной в полметра. Мечтать не вредно, но, может быть, и удастся так смонтировать...
Рядом заворочался Санжи, выбрался из спальника, куда ночью спрятался с головой, протёр глаза, нашарил в кармане очки:
- Ещё не приехали?
- Наверно, нет, -- Маша подтянулась за борт и выглянула в окошко. Машина шла по бескрайней ровной степи цвета белого золота, местами эту ровную однообразность разбавляли пятна ярких цветов, а на горизонте висели в дымке далёкие сиренево-голубые горы. В Якутии, как поняла Маша, трудно было найти место, откуда не видны горы. Или, на худой конец, сопки.
Проснулась Леся, бодро вылезла было из спальника, но тут же заползла обратно: в кузове после ночи было холодно. Она снова растянулась на своей лавке, закинув руки за голову:
- Эх, так бы ехать и ехать... красота!
- Ну нет, я так не хочу, -- вполне серьёзно возражала Маша, -- меня так скоро укачивать начнёт!
- А ты высунься наружу, там воздух, -- посоветовал Санжи. Лесе почудилась в его голосе какая-то хитринка, но Маша решительно высунулась -- и тут же нырнула обратно: лицо, руки и куртка мгновенно покрылись тонким слоем жётлой пыли.
- Санжи! Дурацкие твои советы... -- обиженно начала она, но передумала сердиться; самой надо было думать, а Санжи известный мастер тонкой издёвки -- пора бы уже привыкнуть...
Начальника, сладко спавшего в обнимку с надувной подушкой, решили не будить. Весь вечер он делал вид, что страшно зол на бурята, и его можно было понять: если бы сорвался вылет, главные неприятности пали бы на его голову. Любое изменение маршрута, сроков и характера работы экспедиции надо согласовывать и пересогласовывать с начальством, а начальство в отпуске, на Чёрном море, где не ломаются банкоматы. Звонить туда в случае чего, конечно, можно, но бессмысленно... Так что составление горы объяснительных, корректировок смет и прочих бумажек начальнику отряда было бы обеспечено.
Машина остановилась на минуту, и в кузов пересел из кабины Вася. Выглядел он бодро, хотя пол-ночи подменял водителя:
- Ну что, учёные, чай пьём?
- А где его взять? -- оживилась Леся: утро без чая для неё просто не начиналось.
- А в термосе! -- Вася извлёк из-под лавки уже новый термос, правда, поменьше, трёхлитровый, и налил всем желающим не горячего, но и не полностью остывшего чая.
- Вы волшебник просто! -- удивилась Маша. -- Ну раз есть что пить, сейчас будет что есть. -- Она достала из кармана продуктовой сумки пачку печенья: -- Делим!
- Э, погодите, начальника разбудить надо, -- сказал Вася, но его отговорили:
- Пусть спит, а то весь день злой будет.
Пока допивали чай и приканчивали печенье, показался посёлок. Машина нырнула с холма в узкий овраг, натужно гудя, выползла снова наверх и покатила по широкой улице. По сторонам замелькали ровные кварталы двухэтажных домов.
Леся оглядывала посёлок, пытаясь найти следы недавнего наводнения. Два года подряд Батагай заливало так, что по улицам надо было плавать на лодках. Но видимых следов стихии уже не было заметно: заборы стояли крепкие, на клумбах цвели неприхотливые бальзамины, у стен домов виднелись свежие бетонные отмостки, столбы электролинии были укреплены внизу распорками, чтобы вода, если снова поднимется прямо на улицы, не смогла их уронить. Посёлок, кажется, вернулся к нормальной жизни.
"Урал" остановился возле школы -- вот это здание было совсем новеньким, его построили уже после наводнений. На крыльцо вышла высокая молодая женщина в спецовке и старых запачканных краской штанах.
- Эля, Эля! -- закричал Кожаный Чулок, перевесившись из кузова. -- Я тебе учёных привёз, принимай!
Отряд вылез из грузовика; женщина подошла, пожала руку Пете:
- Я директор школы, Элеонора. Вы у нас жить будете, вон там, в левом крыле.
