К счастью, с северного склона к стойбищу было не подобраться -- он был крутой, практически голый, его устилала россыпь острых камней, а по скальной впадине спускался в долину застывший водопад. Вообще-то это обычная горная речка, но в последние несколько тысяч лет здесь была наледь, даже в пелене дождя сиявшая серо-зелёным льдом.

   Когда дождевые тучи на несколько минут раздвинуло налетевшим ветром, Арсений тоже принюхался, точь-в-точь как олени, и кивнул председателю на юго-западный склон:

   - Оттуда дымом пахнет. Там у них засидка.

   Афанасий Николаевич, видно, привык верить "Кожаному Чулку":

   - Далеко?

   - Километра три, дальше запах бы не дошёл.

   - А где там сидеть можно? -- задумался председатель. -- Скалы кругом, заросли...

   - Может, они в Кыысы-уот сидят? -- предположила хозяйка.

   Якуты как-то разом вздрогнули. Маша тут же вклинилась с вопросом:

   - Это что такое?

   Оленеводы поморщились и отмолчались, хозяйка нехотя объяснила:

   - Пещера есть такая. Кыысы-уот -- это по-вашему Девичий огонь. Была одна девушка, всё время шила, хорошо шила. Днём и ночью сидела шила. Мать её говорила -- нехорошо, нельзя ночью шить, солнце обидится. Плохо будет. Девушка шитьё взяла, ушла на скалу, нашла пещеру, села там -- у неё склон на юг, весь день солнце туда светит. Сидит, шьёт, шьёт, ночь наступила, она жирник зажгла, сидит. Солнце утром туда, в пещеру-то, светить стало -- она окаменела. Камнем стала. Так сидит, вся белая, из белого камня, в этой пещере. Где лицо было, там камень как зеркало: солнце светит, отражается, огонь далеко видно. Поэтому Кыысы-уот. Туда ходить нельзя -- солнце рассердится. Если мимо идёшь, надо внизу, у скалы, оставить подарок -- что есть: конфету, курево, бусину... А в пещеру подниматься нельзя, грех.

   Ещё когда возник вопрос о загадочном Кыысы-уот, Леся, почуяв, что сейчас будет интересно, достала полевой блокнот и записывала весь рассказ, потом кое-что поправила по свежим следам, чтобы не забыть. Топонимические предания для неё были одним их любимых объектов исследования, и пропустить такое было просто невозможно.

   - Надо посмотреть, вдруг они правда там, -- предложил Арсений. Мужчины с сомнением покачали головами. Охотник не отставал:

   - Они-то не знают, что туда людям нельзя. Если поместились там все пятеро, то наверняка костерок разложили и сидят, сохнут. Оленя вашего жрут...

   Последний довод поколебал оленеводов, и Арсений добил их окончательно:

   - Не хотите -- я сам схожу. Я не боюсь.

   - Я тоже пойду, -- председатель решительно натянул подсохшую куртку, закинул за спину ружьё.

   - Не, погодите, -- вмешался Санжи. -- Вам не надо ходить, вы тут начальник, если опять нападут -- вам надо будет отбиваться. В разведку начальники не ходят. Давайте я схожу.

   - Ты ж в очках, -- замахала руками хозяйка, -- куда тебе в разведку!

   - Я дома тоже охотился, -- обиделся Санжи. -- И подранков не оставлял.

   - Ладно, -- начальник выглянул на улицу, вернулся с биноклем, отобранным у дозорного. -- Берите оптику, а то ни черта не видно будет. На рожон не лезьте -- у них наверняка тоже охранение. И смотри мне, Арсенька, про....шь учёного -- голову сверну!

   Но охранения у пещеры разведчики не нашли: когда они, перевалив гребень на юго-западе, подобрались к предполагаемой засидке, она была пуста. В пещерке на массивном "постаменте" из моренных булыжников и льда действительно возвышалась "каменная девушка" -- глыба светлого камня, искристо блестящая на сколах. Рядом с "девушкой" совсем недавно горел костерок, в золе валялись жестяные банки из-под морской капусты и кильки в томате: видимо, бандиты где-то прихватили консервов, но особенного выбора у них не было. Впрочем, в последний раз они закусывали мясом, -- шкура оленя, снятая как попало, лежала под камнями у входа в пещеру, там же горой были свалены внутренности. Полуободранная туша была разложена на брезенте в пещере, с ноги и рёбер явно второпях срезали несколько кусков мяса. Часть их зажарили тут же, на костре, по якутскому способу -- насадив на палочки и составив их наклонно у огня. Остальное мясо, видимо, забрали с собой.

   Что-то заставило бандитов рискнуть -- уйти из удобного и безопасного убежища, оставив почти половину мяса, добытого с таким трудом. Разведчики никого по дороге не видели, значит, скорее всего, и сами не попались на глаза противникам. Значит, бандиты должны думать, что все мужчины по-прежнему в посёлке и что у них подкрепление с хорошим дальнобойным оружием. Что же могло заставить их уйти?

   Арсений на несколько раз обошёл и обшарил пещерку, но обнаружил только, что бандиты, уходя, не забыли ничего ценного -- ни оброненной спички, ни патрона, ни ножа. Уходили организованно, тщательно собрав всё. Куда ушли?

   Санжи, устав от дымного полумрака пещеры, вышел наружу:

   - Да куда ж они делись?.. Н-нохо!, -- добавил он родное ругательство.

   Охотник тоже выглянул -- и почти сразу услышал далёкие выстрелы.

   - Они в стойбище!

   Разведчики бросились обратно через гребень, в долину, но подниматься по склону здесь было намного труднее, чем спускаться, даже крадучись, как они пришли сюда. Выстрелы раздавались чаще, то громче, то тише -- похоже, в стойбище вели ответный огонь.

   Пока мужчины бежали в гору, до них доносились и другие звуки, усиленные эхом. Раздался оглушительный треск, а вслед за ним -- тяжёлый шум падения, взвился отчаянный собачий лай, перешедший в визг, щёлкающий топот оленей пронёсся куда-то к западу, с грохотом покатились камни на осыпи, им ответил дикий крик. Потом раздался грозный рёв, но что это было, они не могли сообразить. Задыхаясь, разведчики одолели очередную ложбину -- и навстречу им по скользкой от дождя траве скатилась Леся. Она отчаянно махала рукой куда-то направо, на восток, и пыталась что-то сказать, но не хватало дыхания. Подбежавшие мужчины разобрали наконец: