На берег не сходили, плыли круглыми сутками, пользуясь светлыми ночами, поэтому к Усть-Куйге подошли, в общем, почти не выбившись из графика: опоздали часа на три по сравнению с расчётным временем. Пристань была затянута туманом, из него там и сям выплывали тёмные очертания других судов; туман поглощал звуки, и казалось, что вся пристань спит средь бела дня. Катер пришвартовался у маленького причала, отряд вместе с Васей выгрузился, расплатился и распрощался с командой, оставив им большую часть запаса курева; сигарет Санжи прикупил ещё в Якутске, зная, что при нерегулярном снабжении северных посёлков они могут оказаться очень востребованным и ходовым товаром. В посёлке отряд не рассчитывал оставаться долго: на следующий день планировалось выехать на вездеходе "в стадо" -- на оленьи пастбища в дальних окрестностях Усть-Куйги. В этих неприветливых местах неуютно было только людям, да и то с непривычки, -- олени чувствовали себя прекрасно, на лето уходили в горы, где их не донимал гнус, а к зиме их, откормленных, пригоняли к посёлку. Зимой у оленеводов интересно -- празднуют День оленевода, идёт много традиционных обрядов, в общем, рай для этнографа... только зимой добраться сюда намного труднее, чем летом. Зимник по льду реки пробивают каждый год, но стоит такое путешествие намного больше, чем наём катера, да и рискованнее -- нередко машины в страшный мороз глохнут посреди дороги, и что тогда будет с людьми -- зависит исключительно от того, встретится ли ещё одна машина, а если её нет -- то от оперативности вертолётчиков-спасателей.
Посмотрев в поселковом клубе кино (крутили старую "Мумию", но всё равно заняться было больше нечем) и переночевав в школе, наутро отряд забросил изрядно полегчавший (избавленный от половины провизии) багаж в вездеход и пустился в однообразное восьмичасовое путешествие; после катера даже такая поездка казалась любопытной и познавательной... Вездеход лез вверх по некрутым сопкам, переваливаясь и подминая под себя хилые гибкие лиственнички, тут же распрямлявшиеся следом; обзор из открытого кузова открывался чудесный, Петя и Леся фотографировали, Вася успевал объяснять, как называется какая горка и что про неё рассказывают местные, Маша записывала эти рассказы, а когда Вася иссяк, девушки взялись петь песни. Вася и водитель подпевали, а Санжи в перерывах пел свои, бурятские песни, мелодичные и спокойные. Когда-то Санжи вполне серьёзно предлагали пройти прослушивание в консерватории -- у него был очень хороший сильный голос и абсолютный слух; но он уклонялся под разными предлогами, и было понятно, что заниматься пением профессионально он просто не хочет. Не хочет, чтобы это стало обязаловкой, рутиной, подчинённой к тому же академическим правилам. Вездеход покачивался, пересекая мелкие речки и овражки, над тундрой далеко разносились песни на разных языках, гнус не мог догнать вездеход и не тревожил отряд... Настроение сложилось лирическое и почти беззаботное.
Поэтому когда из мелких лиственниц в овраге, куда вездеход ввалился, с плеском меся гусеницами чёрную грязь, вышли двое с ружьями, никто сразу не оценил опасности. Водитель даже не остановился, пока один из вооружённых людей не выпалил в воздух. Второй навёл ствол прямо на водителя, в окошко кабины, и хрипло потребовал по-русски:
- А ну, вылазьте все! -- и добавил непереводимое обиходное слово.
Вася неторопливо повернулся к ним и спокойно спросил:
- Чего надо? Ты что на людей с оружием кидаешься, а?
- Ты мне поговори ещё! -- взревел стрелявший. -- Выметайтеся все на ...., машину мы забираем. А будете нарываться -- влеплю каждому, не надейтесь даже удрать.
Отряд переглянулся. Маша побелела, как простыня, и зачем-то нервно шарила в кармане куртки. Оружия ни у кого из экспедиции не было -- за многие годы полевых поездок по Сибири никому из учёных оно ни разу не потребовалось. Петя хмуро отложил фотокамеру, следя, чтобы она не упала с рюкзака и не разбилась. Санжи снял очки и задумчиво протирал их рукавом; взгляд его стал задумчивым и было не совсем понятно, куда он смотрит, -- так часто бывает с близорукими. Леся медленно и плавно выпустила из рук лямки рюкзака, за которые держалась, чтобы не мотало на ходу, и высвободила ноги, зажатые сумками: прыгать из кузова невысоко, вон за теми кустами можно нырнуть в ложбинку, её видно только сверху, пока ещё найдёшь...
- Да ну, ребята, вы чего такие нервные, давайте спокойно поговорим... -- начал Санжи, вставая в кузове в полный рост. И второй из бандитов сделал серьёзную ошибку -- приставил дуло карабина в упор к животу Санжи:
- Поговоришь мне щас... Вылазь давай и не рыпайся. -- И тут же усугубил свой провал: - А девок оставьте. С ними поговорим...
Санжи, невысокий, худой и лёгкий, да ещё в очках, на первый взгляд казался типичным хлюпиком. Но первому впечатлению верить было опасно -- Санжи был борец, в своё время занимал второе место в родной республике в низшей весовой категории. Но ему приходилось бороться с более рослыми и сильными соперниками: в вольной борьбе побеждают не рост, не вес и не сила, а ловкость и быстрота. С этой-то неожиданной у очкарика быстротой Санжи отвёл от себя ствол, рванул его с поворотом, накрепко вцепившийся в оружие бандит потерял равновесие и ударился о борт вездехода, его напарник, державший на прицеле остальных, повернулся в ту сторону и выстрелил -- что-то с визгом пролетело мимо Леси и Васи, -- но второго выстрела сделать не успел: ему на голову обрушился ботинок начальника отряда. Петя не выглядел ни хлюпиком, ни слабаком, но и комплекцией не выделялся: выделялся он тем, что занимался айкидо. Тоже, как выяснилось, полезный спорт: реакция у Пети оказалась лучше, чем у противника. Стрелок отлетел, выронив ружьё, первый из бандитов почти вырвал свой ствол и пытался направить его в Санжи, но тоже не успел: перегнувшись через борт, Маша брызнула ему в лицо репеллентом от мошки, от души вдавив кнопку распылителя. Бандит запрокинул голову, пытаясь спасти глаза, его напарник только-только принял сидячее положение, крутя головой -- не каждый лень получаешь берцами по уху... Вася пригнул головы обеих девушек к самому кузову, навалился на Санжи, чтобы он тоже присел к борту, и выкрикнул какое-то короткое якутское слово; взревел мотор, вездеход, накренившись, вырвался из овражка и, перевалив его гребень, понёсся по относительно ровной тундре, расшвыривая грязь из-под гусениц. Вслед ему ударили два выстрела, одна пуля пропела где-то вверху, другая со звоном влепила в корму машины, но люди были надёжно укрыты за бортами и было ясно, что вездеход теперь не догнать.
В стойбище про вооружённых бандитов ничего не слышали, новости напугали людей, но не до паники. Афанасий Николаевич, председатель оленеводческого совхоза (он же главный человек на стойбище), вызывал по рации посёлок, сунул микрофон Васе, и Вася кратко описал стычку. Из посёлка посоветовали соблюдать осторожность ("А мы бы, б...., не догадались!" - заметил по-русски председатель) и пообещали вызвать милицейские вертолёты. Выслушав всё это, Афанасий Николаевич лично проверил исправность оружия у тех, у кого оно было (всего на стойбище было три охотничьих карабина), сам привесил к поясу кобуру с пистолетом Макарова в травматической версии, велел собрать оленей и далеко в горы их не отпускать. Трём подросткам, проводившим каникулы с родителями в горах, он настрого запретил всякую самодеятельность и пообещал, что тех, кто будет самовольничать, немедленно после устранения опасности отправит в посёлок и сдаст под надзор милиции. Выяснив, что у экспедиции оружия нет, председатель помрачнел и предупредил, что с работой отряда в таких обстоятельствах могут быть проблемы.
