Мама кивнула. О чем они говорили дальше, я не слышала, мгновенно вылетев из комнаты, и только в коридоре мне удалось хоть немного прийти в себя. Я приложила ледяные пальцы к огненным щекам и несколько раз глубоко-глубоко вздохнула. «Ну, а чего же ты еще хотела?! — подумала с отчаянием, вспоминая слова господина Дугласа, затем больно ущипнула себя за руку, чтобы окончательно прийти в чувство, и отправилась открывать входную дверь.
На пороге квартиры стоял незнакомый паренек и радостно улыбался.
— Здесь живет Анока Бонцинни?
— Кто? Кто? — удивилась я. — Аника Бонцонни?
Незнакомец задумался, порылся в кармане и достал оттуда изрядно измятую бумажку.
— Может и «Бонцонни»? — задумчиво проговорил он. — В общем, адрес верный, я проверял, — добавил он, тут же вытаскивая небольшую коробку. — Это вам.
Я удивленно уставилась на нее. Хм… коробка как коробка, перевязанная красной кружевной лентой.
— Тут какая-то ошибка: мы ничего не заказывали, — протянула в конце концов чуть растерянно.
Молодой человек недовольно взглянул на меня и выдал неожиданно грозно:
— Какой адрес написали, по такому и принес, так что берите и не морочьте мне голову.
И пока я раздумывала над возможными вариантами неизвестного адресата, посыльного как ветром сдуло, а мне больше ничего не оставалось, как захлопнуть дверь и вернуться в гостиную.
Господин Дуглас по-прежнему сидел в кресле и вытирал платком изрядно вспотевший лоб, а мама разливала чай. «Кажется, все разногласия урегулированы. А жаль…» — разочарованно подумала я.
— К вам кто-то приходил? — выпалил жених, как только я возникла на пороге комнаты.
Пришлось раздраженно кивнуть головой.
— Позвольте узнать, и кто же? — совершенно бестактно поинтересовался господин Дуглас.
Я еще больше помрачнела: любопытство нашего гостя мне совершенно не нравилось.
— Вы поймите, для меня женитьба — слишком важное событие, и к выбору супруги я подхожу весьма аккуратно, — продолжил он, — поэтому очень важно, чтобы моя невеста вела себя благоразумно и оставалась чистой и невинной до самой свадьбы.
Меня снова передернуло от его слов, а мама разгневанно выдала:
— Уж не хотите ли вы сказать, что я плохо воспитала свою дочь?!
— Нет, нет! Что вы?! — испуганно пролепетал Дуглас. — Но кто-то же к вам все-таки приходил?!
Я видела, как мама с силой сжала краешек стола и ее пальцы от напряжения побелели. Чтобы остановить ненужный спор я вытащила злополучную коробку и швырнула ее на стол.
— Это принес посыльный! — рявкнула в ответ на недоуменные взгляды.
— Странно, но мы ничего не заказывали, — удивилась мама.
— Ох, что вы! — снова влез жених. — Это моя вина! Я должен был предупредить! Это подарок моей дорогой Анике, я решил сделать ей сюрприз, — а затем он растянул губы в неприятной усмешке.
— И… что там? — переспросила у него осторожно, глядя на коробку как на ядовитую змею.
— Откройте, я уверен, что вам понравится, — добавил женишок и как-то странно подмигнул при этом.
— Аника, раскрывай! — скомандовала мама.
Я сцепила зубы, чтобы не выругаться, и быстро развернула сверток. Удивительно, но меня ожидала не скользкая гадина, а нечто красивое, белое, кружевное, в бусинках и бантиках. Я осторожно, кончиками пальцев провела по шелковистой ткани и вытянула подарок из шуршащей обертки. Ним оказалась тонкая, полупрозрачная ночная рубашка весьма фривольного вида. Именно она и заставила меня застыть на месте от удивления, восхищения, негодования, страха и еще бог знает чего! Красиво — не спорю, но что это? Намек? Обещание? А если еще и вспомнить весь предыдущий разговор, который велся в этой комнате… Руки мелко задрожали, а в горле застрял противный ком, как только я представила себя и этого в одной спальне… и как он смотрит на меня… как ощупывает взглядом… как тянет ко мне свои загребущие руки… и, не выдержав, уронила подарок на пол. Он легким облачком осел у моих ног, а я устало опустилась на стул. Сил не оставалось никаких, зато у мамы они явно появились.
— Да, как вы можете, — воскликнула она, — дарить такие подарки незамужней девице?!
— Но ведь она же — моя невеста! — возмутился господин Дуглас.
— Это не имеет значения! — рявкнула мама. — Немедленно оставьте наш дом!
— Хорошо, хорошо, — согласился мужчина, — я навещу вас завтра, когда мы все успокоимся, и вы поймете, что я — в своем праве.
Мамины глаза в этот момент просто метали молнии, а господин Дуглас все же никогда не был дураком и предпочел тотчас ретироваться.
Когда он ушел, родительница тяжело опустилась в кресло.
— Сглупила я, да? — вздохнула она. — Не нужно мне было принимать предложение этого старого проныры и обещать твою руку?!
Я кивнула, сейчас полностью соглашаясь с ее словами. Мама молча обняла меня, и мы обе грустно переглянулись.
— Прости меня, Аника! — наконец проговорила она. — Ты же понимаешь в каком тяжелом положении оказалась наша семья. И если у Софы еще есть приданное, то у вас с Талинкой нет ничего. А я не хочу, чтобы вы обе потом гнули спины с утра до вечера, но похоже и с этим господином Дугласом я ошиблась.
Эх, я прекрасно понимала, что мама никогда не была каким-то монстром, она безумно любила нас и хотела всего самого лучшего, но, к сожалению, это самое понятие «лучшего» у меня с ней явно и не совпадало. Вот и со старым лавочником она действительно прогадала, да и он умело обвел ее вокруг пальца, наобещав золотых гор всей нашей семье. Ради справедливости все же стоит отметить, что мама держалась очень долго, она прекрасно понимала, что господин Дуглас мне совершенно не нравился, но в конце концов и она сдалась. К этому времени мы жили довольно скромно, отец погиб несколько лет назад и все тяготы по благосостоянию своих дочерей мама взвалила на свои плечи, так что она не зря так беспокоилась о нашем будущем, прекрасно понимая, что не сможет дать того, чего мы заслуживали. В общем, господин Дуглас все же получил ее согласие, а теперь, увы, уже поздно было поворачивать назад. По законам нашей страны при расторжении помолвки виновная сторона выплачивала пострадавшему такую баснословную компенсацию, что об этом не могло быть и речи, так что теперь мы обе расхлебывали последствия ошибки и могли лишь оттягивать неизбежное, прекрасно понимая, что когда-нибудь придется уступить этому лавочнику.
Глава 2
Небо опять затянуло тучами. Оно хмурилось, наливаясь свинцом, не пропуская не единого солнечного лучика, и так и грозилось завалить улицы города тоннами снега, но это совершенно не омрачало праздничного настроения, которое охватило толпу людей, стекавшихся к Главной площади, на которой стояла старая ратуша. Лица девушек и парней светились радостью и весельем. Они сегодня щеголяли в лучших нарядах, которые специально подбирались к этому празднику, и хоть сейчас их совсем не было видно из-под теплой одежды, но чуть позже, внутри ратуши, где они получат Благословение, все шубы, пальто, тулупы будут сняты, и они предстанут во всей своей красе.
Моя старшая сестра давно уже находилась где-то среди них, стремясь занять очередь как можно раньше, нам же с Талинкой этого не требовалось, и мы спокойно брели среди толпы, просто радуясь чистому неглубокому снегу и выходному дню.
Как ближайших родственников благословляемой нас впустили в огромный зал ратуши, где мы и остались ожидать самого знаменательного момента сегодняшнего дня. Моя младшенькая сестренка вскоре заскучала и стала подпрыгивать, пытаясь рассмотреть высокого худого священника, который уже занял свое место, и такого же высокого, но широкоплечего стража, который застыл в шаге от него.
— Вот бы его рассмотреть получше! — вздохнула Талинка и добавила: — Везет же Софке!
Я пожала плечами, по мне, так обычный мужчина.
— Смотри, смотри, церемония начинается! — воскликнула сестренка, пританцовывая на одном месте от радости.
Но мне в тот момент стало внезапно ну вот совсем не до празднества, потому что краем глаза я заметила противного женишка, шныряющего в толпе и потихоньку продвигающегося в нашу сторону. От вида его толстых, трясущихся, словно желе, щек, мне стало не по себе. Я тут же представила, как он протолкнется к нам, потом прижмется ко мне своим толстым животом и кое-чем, что находиться у мужчин пониже, зашепчет на ухо очередную непристойность, а затем совершенно бесстыдно полезет своими ручищами под праздничную синюю кофту, которую я еще утром торжественно вытащила из сундука. Увы, но здесь нет моей мамы, которой позволено дать ему хоть какой-то отпор, я же не могу сделать и этого, потому что он — в своем праве, как мой жених и будущий муж. От страха я громко сглотнула и непроизвольно попятилась подальше от Хряка, но толпа вокруг словно сомкнулась намертво, не давая сделать своей жертве и шага, однако мой ужас все же оказался сильнее, и я таки прорвала легкий кордон, вылетев от зрителей прямо к участникам, ждущим своей очереди на благословение.
