Моя старшая сестра Софа относилась именно к таким девушкам. Она никогда не пропускала этого праздника и всегда старалась занять с подружками самые лучшие места, чтобы только увидеть своих героев как можно ближе. А этот год обещал стать для нее особенным! Она сама получала Благословение из рук священника, в шаге от которого всегда находился один из стражей. Так что для Софы это событие должно было превратиться в нечто знаковое и судьбоносное. Я вздохнула. Наверняка, она потребует и нашего с Талинкой присутствия, причем обязательно в первых рядах, и если младшая сестренка всегда с удовольствием принимала участие в подобных мероприятиях, то я их не любила. Священник мне всегда казался жутким занудой, стражи — слишком странными, девицы, прыгающие от радости, — наивными дурочками. Нет… Гораздо лучше провести это время в тепле и уюте магазина, чем весь день таскаться по холоду за Софкой, восторженно глазеющей на приезжих героев.
Мои размышления снова прервал грохот распахнувшейся двери. Я поморщилась. На пороге опять стояла Талинка.
— Что, все в облаках витаешь?! — заявила она насмешливо.
Я сдвинула брови, и они практически сошлись на переносице. Сестренка фыркнула и продолжила поучительным тоном Софы:
— Не хмурься, а то морщинки будут, и тогда ни один жених на тебя не глянет!
— Вот и не надо! — рассерженно проговорила в ответ, тут же вспоминая противного господина Дугласа, который давно оббивал порог нашего дома.
— Кстати, тебя там этот старый хрыч дожидается, — и Талинка хихикнула, вспоминая вероятно его необъятный живот и розовые, отвисшие как у хорошо откормленной свиньи щеки.
«И принесла же нелегкая», — раздался мой мысленный стон. Принимать гостя не хотелось совершенно, но и отсидеться в комнате я не могла. Господин Дуглас почему-то еще несколько лет назад решил, что я подхожу на роль его будущей жены, хотя разница в возрасте между нами была просто колоссальной, и он годился мне даже не в отцы, а скорее в деды.
«Эх, надо принимать дорогого гостя, а то не ровен час еще сюда заявится. Уж этого мое сердце точно не вынесет», — подумала я, с тоской глядя на так и не написанное объявление, но в ближайший час мне не суждено к нему вернуться, ведь визиты господина Дугласа порой длятся целую вечность. Я попыталась взять себя в руки, потом все же встала и медленно побрела прочь и комнаты.
— Постой! — закричала Талинка. — Ты что же выйдешь к нему в таком виде?
На секунду я приостановилась и взглянула в зеркало: чуть растрепавшаяся коса, темные, почти черные глаза, в которых застыло сейчас лишь раздражение и мука, домашнее платье, выцветшее от времени, но когда-то оно было глубокого темно-синего цвета, и старые тапочки. «Может, увидев меня в таком неподобающем наряде, он передумает?» — мелькнула грустная мысль, хотя… все надежды напрасны. Господина Дугласа привлекали отнюдь не мои платья, а главным образом юность и очарование, как он признался еще в самом начале своих ухаживаний. Я еще раз оценивающе посмотрела в зеркало и все-таки решила сменить обувь, но скорее не из-за ненавистного жениха, а мое дорогой мамы. «Женщина всегда должна следить за собой и ходить аккуратной даже дома», — выговаривала она всякий раз, когда мы с Талинкой носились по комнатам растрепанные и раскрасневшиеся. Эх, ладно! Пришлось одеть единственные туфли и поспешить вниз, где в небольшой гостиной меня уже с нетерпением дожидался господин Хряк.
Сквозь приоткрытую дверь я первым же делом заметила живот моего женишка, а потом и его самого. Лицо Дугласа как всегда лоснилось от довольства, а маленькие поросячьи глазки неприятно щурились. Недалеко от него сидела и моя мама, которая как обычно старалась поддерживать приятную беседу, хотя я даже не представляю, каково ей было сейчас. После нескольких недель непрерывной работы, она просто засыпала на ходу.
— Мам, как ты? — заботливо спросила у нее, разглядывая «великолепные» темные круги под глазами.
— Все хорошо, Аника, — неизменно ответила она.
Но я то знала, что совсем не «хорошо», что ей бы сейчас отоспаться, а не любоваться этой толстой рожей.
— Не волнуйся, — добавила она, — почти все заказы выполнены и у меня сегодня полноценный выходной.
— О, у госпожи Мерисы сейчас много работы? — влез в разговор и женишок.
На лице мужчины читалась легкая зависть: он словно подсчитывал в уме барыши маминой хозяйки и тосковал за чужими деньгами.
— Как всегда перед днем Благословения, — ответила я, неодобрительно покосившись на господина Дугласа.
Мне не хотелось, чтобы этот человек влезал в нашу жизнь даже в таких мелочах, как эта. Я чувствовала, что таким образом он словно становится ближе к нашей семье… и ко мне, чего я особенно боялась. Но женишок не обратил на мой тон ни малейшего внимания и продолжил:
— Да, в эти дни у хозяйки такого салона посетителей хоть отбавляй, — и криво ухмыльнулся.
Мама кивнула. Она работала в мастерской по пошиву одежды и действительно каждый год их просто заваливали заказами еще за несколько месяцев до самого праздника. Девушки, которые принимали участие в Благословении, да и парни тоже, стремились принарядиться, ведь за ними в этот день наблюдал весь город.
— А ведь ваша София в этом году тоже предстанет перед священником? — продолжил господин Дуглас.
И я заметила, как при этих словах легкая едва заметная улыбка коснулась маминых губ.
— Да, время моей старшей дочери пришло, — ответила она.
— О это просто великолепно! — воскликнул мужчина, а потом добавил: — Надеюсь, когда Аника достигнет положенного возраста и предстанет на этом празднике, она уже давно будет замужней женщиной. Я так и представляю, как моя жена стоит там с младенцем на руках, а мы со старшенькими наблюдаем за ней из первого ряда.
От его слов, по-моему, передернулась на только я, но и мама.
— Побойтесь бога! — воскликнула она. — Анику ждет Благословение всего лишь через несколько лет, а вы ей уже пророчите троих детей, хотя даже еще и не женаты.
— Но, позвольте, — не согласился господин Дуглас, — я тут все подсчитал: если мы поженимся через месяц…
Я уставилась на него во все глаза.
— … и моя дорогая Аника будет дарить мне ровно по одному младенцу три года подряд, то как раз к ее празднику Благословения все будет в точности, как я и описал.
Мама испуганно охнула, услышав такое объяснение, я же передернулась от отвращения, словно чувствуя сейчас на себе руки моего ненавистного жениха, но господин Дуглас, словно ничего и не замечая, продолжил:
— Аника — просто сокровище. Я надеюсь, у нас будет большая семья и будущая жена подарит мне много-много розовощеких карапузов. Я тут подсчитал…
Ой, нет, нет! От его подсчетов нам обеим стало страшно.
— … так вот, если она, — и Дуглас ткнул в меня пальцем, — будет приносить по одному ребенку в год, то через пять лет у меня должно быть пятеро отпрысков, а через десять…
Внезапная боль прострелила мою голову, но я все же с плохо скрываемым ужасом переспросила:
— Десять?!
— Совершенно верно, — спокойно продолжил мужчина, а затем добавил фразу, просто убившую наповал: — Вообще, чем больше, тем лучше. У вас случайно в роду близнецов не было?
Мы с мамой ошарашенно переглянулись и отрицательно закачали головами.
— А жаль… — вздохнул жених и пояснил: — Я ведь специально для этого беру молодую жену. Вы ведь знаете, что хозяйство у меня большое, свои лавки имеются, а найти людей, которым бы я мог доверять финансовые дела не так-то и просто, даже больше скажу, хорошего работника днем с огнем не сыщешь. Вот я и решил своих собственных детей воспитать так, чтоб поменьше нанимать кого-то со стороны.
Мы с мамой дружно охнули.
— Господин Дуглас… — начала она, гневно сверкая глазами, но тут ее неожиданно прервал звон дверного колокольчика.
Я тут же подскочила.
— Пойду открою! — выпалила при этом.
В тот момент мне стало так почему-то душно в комнате, а легкие словно обжигало огнем.
