Беседка элиты, или, как сказал Стиви, бельведер, имеет форму круга с куполом, опирающимся на стройные резные колонны. Получившиеся проемы от пола до потолка заполнены картинами. На них обыгрываются эмблемы брендов дорогой одежды, премиальной косметики, нишевой парфюмерии, эксклюзивных электромобилей и электроники.
– Эти полотна писали на заказ знаменитые современные художники. Каждое является произведением искусства. И каждое, как и положено подлинному искусству, приносит мне прибыль. – Стивен водит кистью руки от картины к картине. – Компании платят солидные деньги, потому что знают, сколько людей здесь бывает. И знают, какие это люди.
– Тогда зачем здесь я? У меня нет такой покупательской способности.
– Я хочу, чтобы ты проникся роскошью, Генри, красотой и искусством. В наше время только это и имеет цену. Чем на большее ты способен ради этого блеска, тем ценнее вещь. – Он ловит официанта с шампанским и берет два бокала. – Видишь, как светятся голубым? Это Электробрют 2025 года. Одно из самых дорогих игристых вин. Чувствуешь покалывание на кончике языка? Это заряженные электричеством частицы, удержать их в вине технологически очень сложно.
– Тоже подарок от спонсоров? – Стараюсь быть деликатным, но покалывание языка и весь этот блеск хочется только цинично осмеять.
– Разумеется, мой друг. Я далеко не самый богатый человек в нашей любимой стране, поэтому приходится принимать такие предложения сотрудничества. Тем более если от них нельзя отказаться. – Загадочно подмигивает, после чего залпом осушает свой бокал.
– Все равно не понимаю, что делаю здесь я? Это не мой…
– Тебе же недавно исполнилось двадцать пять? – Стиви то подмигивает модельной внешности красоткам, то кивает видным джентльменам, то неодобрительно качает головой в адрес кого-то из обслуги. – И теперь у тебя есть пять лет, чтобы пройти процедуру CHILDFREE. Когда ты собираешься это сделать?
После этих слов он ловит мой взгляд и властно вцепляется в него, подчиняя себе. Сердце сбивается с привычного ритма. Стук, пауза, стук, стук, стук, пауза, стук, стук. Громко, тише, громко. Не могу выдохнуть.
– Ты живешь с девушкой? Лин, насколько я помню. – Мистер Лескот продолжает давить. – Ты уже думал о повышении?
Моя маленькая Лин! Откуда?! О каком еще повышении?! Стиви не моргает ни разу. Яркое солнце жаром обдает щеки и уши. Какое солнце?! Сейчас ночь! Дышать. Дышать.
– Мистер Энтони Финч нас покидает. – Стивен отпускает мои глаза и заменяет свой бокал на полный у проходящего мимо официанта. – Люблю этого старика! Постоянно улыбается. Такой жизнерадостный!
Выдыхаю. Пожалуйста, только не снова. Пытаюсь смотреть себе под ноги, но зрачки сами ищут Стивена. Воздух, как же я тебе рад.
– На его место… Томас… – как сложно говорить.
– Томас? – Он разглядывает дорогое мерцание вина. – Тот Томас, который из-за своей слишком эмоциональной реакции до сих пор на больничном? Да, я обязан его повысить. Но только в том случае, если у меня не будет более достойного кандидата. Понимаешь меня, Генри?
Он снова хватается за мой растерянный взгляд. Теперь не так болезненно. Хотя бы воздух проникает в легкие.
– Я готов дать тебе пару месяцев, но не больше. Потом начнутся вопросы. А я не люблю отвечать на нежелательные вопросы людей, чья власть значительно больше моей. – Генеральный директор указывает бокалом наверх. – Надеюсь, ты понимаешь всю прелесть своего положения?
Не понимаю. Сейчас мозг отказывается что-либо понимать. Жар постепенно отступает от лица.
– Я про положение мужчин в нашем обществе, Генри. – Снова сладкий наставнический тон. – Нам проще развиваться, нам проще расти и двигаться вперед. Благодаря политике CHILDFREE нам проще стать успешными. Сложнее каждый раз находить женщину, готовую отказаться от своего ребенка. Ни одна из моих бывших жен не смогла пойти на это дважды. Поэтому они и бывшие. А я там, где я есть.
Стивен взглядом обводит помещение элитной беседки, попутно кому-то подмигивая.
– Но вот что я заметил. – Он возвращается к моим глазам, чтобы я наверняка не пропустил ничего важного. – Чем моложе сейчас девушка, тем её проще уговорить. Значит, все-таки система работает в правильном направлении. И через несколько поколений материнский инстинкт будет побежден.
Он легонько ударяет своим бокалом о мой. Пронзительный дзынь позволяет немного расслабиться. В пересохший язык вонзаются дорогие разряды Электробрюта.
– И это еще не конец, Генри. В спецгородах стариков каждый получает по заслугам. Да, моя шикарная квартира, автомобили и загородный дом снова будут принадлежать государству. Зато после шестидесяти лет я буду жить в почти таких же комфортных условиях, как сейчас. Пусть в закрытом городе и под надзором. Система дает отличную возможность наслаждаться достатком, не прикладывая особых усилий. Достаточно…
Стиви резко разворачивается и ловит за талию молодую девушку.
– А, вот и она! Познакомься, Генри, с нашим главным иллюстратором.
– Элис. – Ее руки сплетаются у меня на шее как два элегантных удава. – Очень рада.
Пока ее взгляд вскрывает меня без анестезии, Стиви куда-то исчезает. Новая знакомая выхватывает бокал у меня из рук, делает три больших глотка, после чего ставит его почти пустой на поднос официанту. Берет два полных и один протягивает мне.
– За знакомство, Генри Колдвэл. – Элис слегка прищуривается, как будто читая мои мысли. – Как тебе здесь?
– Не могу сказать, что комфортно…
– Это мимолетное ощущение, оно не задержится надолго. – Берет меня под руку и ведет через плотную массу людей. – Старайся сейчас не смотреть по сторонам.
От яркости и блеска окружающей толпы рябит в глазах. Все это дикое море ядовитых тропически-пестрых змей оплетает меня, давит, связывает по рукам и ногам. Начинаю захлебываться.
Элис не допускает этого.
Вскоре мы подходим к высокому окну. На нем проецируется реклама нового эксклюзивного и неприлично дорогого аромата. Новая знакомая поворачивает ручку и открывает створку. В лицо ударяет прохладный свежий воздух. За окном бесконечный многоэтажный вечерний город сияет миллионами огней. Никакого обычного шума, никакой суеты, никаких резких запахов. Новый для меня угол обзора дарит легкость и свободу. Высота не только завораживает.
– Роскошь может вызывать неприязнь и даже тошноту, но никакая красота и эстетический оргазм не заменят того, что тебе дают деньги. – Элис прижимается плотнее и отпивает шампанское. – Ты получаешь возможность открывать любые двери. Деньги дают тебе свободу.
Все еще не могу сосредоточиться. После деликатной пытки Стиви Лескота в голове все разбросано. Где здесь иллюзия? Где обман? Есть ощущение, что могу сделать это все своим. Как будто у меня достаточно сил, чтобы двигать континенты.
– Здесь тебя окружает яркая дорогая мишура. Это всего лишь обертка. Под ней скрывается мир безграничных возможностей. Чтобы туда попасть, нужно каждый раз снимать обертку, поэтому ее делают такой красивой. Ты выбираешь сам, что покупать.
Вечерняя прохлада нежно гладит лицо, убирает жар, наполняет голову ядовитым кислородом. Закрываю глаза и травлюсь.
– Что для тебя свобода, Генри? – Элис разворачивает меня к себе и приводит в себя.
Только сейчас я ее разглядел. Длинное вечернее платье подчеркивает тонкую талию и аппетитные округлости. Боковой разрез начинается там, где должны были быть какие-нибудь кружевные трусики. Из-за каблуков она смотрит на меня чуть свысока. Или все дело в осанке. Как шея лебедя, как скрипка ручной работы, как сгибаемый жесткий прут, линия ее поясницы плавно переходит в оголенное бедро. Чуть откровеннее эротичного. Расправленные плечи, надменно вздернутый подбородок. Как будто всем своим телом Элис тянется к небу, при этом более чем уверенно стоит на земле. Темные, незаметно вьющиеся волосы не длиннее плеч украшены рыжими прядками. Длинная челка скрывает правый глаз, из-за чего ей приходится постоянно ее поправлять. Овальное прямое лицо, подбородок украшает аккуратная ямочка. Скулы придают ее лицу невраждебную силу. Серо-зеленые глаза наэлектризованы, как Брют в бокалах. А едва заметная улыбка на алых губах манит, требует присоединиться к флирту.
