— Boker tov! Надо приветствовать правильно! Boker tov, дорогой мой! Неужели ты решил закрыть с нами все грехи старого года?
— Рад слышать тебя в добром здравии. Я, по правде говоря, набрал наугад, и не ошибся. Недаром твое имя обозначает праздник! Хочу навестить тебя… на пенсии, надеюсь, ты не будешь против?
— Всегда пожалуйста, — услышал он в ответ. — С удовольствием готов обсудить с тобой любую тему.
Бристон знал, что булькающая пауза, наполненная жарким солнцем, была не просто размышлениями старого еврея. Агей Иш-Шалом не зря носил свою фамилию и не напрасно много лет посещал невзрачное здание Центрального института разведки, или Mossad Merkazi Le-modiin U-letafkidim Meyuhadim… или просто «Моссад».
Ещё не знавшим бритвы юнцом он, отбывая трехлетнюю воинскую повинность, понял важную истину: «Если бы благотворительность ничего не стоила, все бы были филантропами». Но, встретившись, они обнялись и, выпив кофе, Джордан Дживс Бристон достаточно честно и подробно выложил ему совершенно необыкновенную историю. И про таинственное исчезновение Феликса тоже…
— Чем я могу помочь? — пожевав губами кофейную крошку, спросил Агей.
— Я не попрошу много. Мне не хотелось бы ставить тебя в трудное положение. Найди мне, куда отправились эти немцы. И, пожалуй, все.
«Пристрелить. А тело подкинуть арабам…», — резюмировал внутренний голос «идущего по жизни с радостью».
Вслух Агей усмехнулся и подумал, что дома ждёт усатая толстая Сара и трое орущих внуков.
— Дай мне немного времени, — серьезно сказал он.
***
Субботнее раннее утро Марка пробудило его, запустив крошечный лучик в нос. А тот, в свою очередь, весь дом - громким и продолжительным чихом, ибо клетчатый плед ещё хранил на себе остатки нафталина, купленного в далеком СССР…
— Шаббат шалом, — поприветствовала вошедшая тетя Рива
— Угу, — одновременно ответили старший и младший Рихтенгдены.
— Марик, — одернула его родственница. — Надо отвечать: «Шаббат шалом, сегодня суббота!»
Она одарила Хенрика недобрым взглядом и, кинув на кровать полотенца, гордо вышла.
Отец хмыкнул и, зачем-то показав тихо хихикающему сыну язык, поучительно сообщил:
— Одень кипу. Евреям положено покрывать головы, демонстрируя этим поступком свое смирение.
— Конечно, папа, — в тон ответил послушный отрок. — Твоя голова в кепке предохранит тебя от солнечного удара, зато моя в кипе привлечёт к себе внимание Всевышнего, и я обрету толику святого духа…
— Не богохульствуйте мне тут! — резюмировала вошедшая Ирен. — Не передумали? Мы с девочками едем на Мертвое море…
— Нет, я с папой и Марком! — это Катрин ворвалась в размеренный семейный разговор со стремительностью и упорством пожарной машины.
Ирен тяжело вздохнула:
— Правильно выбранный папа - это таки самый главный вклад в воспитание своего ребёнка…
— Как же поздно ты прозрела, — в тон подхватила тетя Хава.
Мать взбунтовавшегося семейства пожала плечами и резюмировала, чтобы окончательно не рассориться с родней и не спорить с восставшей против традиций семьей:
— Бог создал матерей только потому, что сам не может быть в нескольких местах. Поезжайте. Девочки, я с Вами.
***
Спустя час старенькая «Тойота», доверху набитая некошерными деликатесами, неторопливо отбыла в сторону Калия Бич на Мертвое море.
Белобрысый ариец с двумя хмыкающими подростками отправился на «Савидор» - к автобусам, смело везущими граждан, решивших приобщиться к мировой истории, в Иерусалим.
Следом, пристроившись практически в хвост рейсового транспорта, шуршала колёсами по раскалённой дороге тонированная «БМВ» с двумя молчаливыми паломниками…
***
Поездка на дачу всегда сопровождалась ощущением приближающейся катастрофы. Курчатовы ещё вечером с надеждой слушали сообщения о начале извержения вулкана где-нибудь в районе ГУМа, или в самом крайнем случае о полном затоплении метро.
Поднятый в пять утра Андрей Дмитриевич, не дождавшись срочного вызова на работу, покорно паковал сумки. Подлые отроки, тихо притаившись в кроватях, старательно сопели носами. Ба не велела «будить детей».
Серый московский рассвет не предвещал ничего хорошего. Пустые субботние улицы недвусмысленно советовали вернуться назад. Из реальных признаков жизни в наличии были большая оранжевая машина во дворе да прилагающаяся к ней пара киргизских мусорщиков. Один из них стоял по колено в мусорном баке, а второй пытался закрепить оный и перевернуть во чрево оранжевого гиганта. Картина была настолько необычной, что ратующий за порядок во всем прокурор не удержался и высказался:
— Ты ж его с мусором сейчас внутрь запихнёшь!
— Андрюша, механизм сломан, — пояснила подошедшая Ба. — Неужели не видишь, как людям тяжело, пошел бы да и помог…
Прокурор заскрипел зубами и полез в машину, заводить…
— Поехали! — немного грубо скомандовал он.
— Андрей, держи себя в руках… — посоветовала жена.
Машина рванула, и через пять минут на телефон пришел первый штраф - за выделенную полосу…
***
Электричка без проблем выкинула странников на станции Лобня, где ребята не дождались автобуса, а потому за немыслимые триста рублей со скрежетом и визгом добрались на разваливающейся по дороге «девятке» до Толмачево. Оставалось пройти каких-то два километра.
Вдоль пыльной, утрамбованной за лето проселочной дороги раскинулся березовый лес, окаймленный стеной старой крапивы и низкого, но противно разросшегося колючками чертополоха.
Погода, и без того с утра не радовавшая, начала стремительно портиться. Солнце исчезло совсем. Небо постепенно окрашивалось в интенсивно-серые и чёрные цвета. Лохматые пыльные облака у горизонта стадом (весьма напоминающим о санитарно-эпидемических проблемах в отечественном овцеводстве) вереницей приблизились к пешеходам и, сгрудившись над путниками, начали интенсивно выливать на них скопившуюся за лето влагу. Под ногами зачавкало. Футболки намокли. Лес издевательски свернул листву в трубочки и совершенно не желал предохранять от льющейся сверху жидкости.
— Почти дошли, — сообщил Димыч.
— Угу, представляю себя в ванной, тёплой, и шампанское…
— Почему шампанское?
— Потому что! Где уже камень-то?
Они прошли по хлипким мосткам и оказались в подобии гигантской заросшей осокой и тощим березняком тарелке, до краев наполненной болотной жижей. Сверху за шиворот издевательски капала вода. Кроссовки философски хлюпали. Камень торчал почти посередине, как испанский галеон в Атлантическом океане, помеченный носовыми платочками, тряпочками, лентами и шнурками, старательно привязанными любознательными паломниками на местной чахлой растительности.
Ребята с разбегу прыгнули на его гранитную спину и Ванька громко скомандовал:
— Поехали!
Димыч забубнил про «факу», и окажись вокруг любители чудесного, им было бы о чем рассказать внукам.
… Камень замерцал и фигуры исчезли.
========== Сказка о том, как Иван женился. Глава 33 ==========
Сказка о том, как Иван женился
Глава 33
Старый Авром неторопливо подходил к Великому Чужому Храму. Он ежедневно навещал его, скорее всего, последние тридцать лет, точнее не мог сказать. Но то, что не меньше четверти века — это наверняка. Кроме, ежеутреннего и ежевечернего наблюдения за открытием и закрытием врат, старик аккуратно исполнял все предписанные настоящим евреям 613 законов и знал, что со времён Моисея необходимо обременять себя только мыслями о Боге, а прочее — лишь суета.
Последний поворот дороги, с выщербленными и одновременно отполированными тысячами ног плитами, и он окажется у публичного входа в этот иерусалимский храм. Там уже стоит, с килограммовым ключом, неброско одетый араб, способный по именам перечислить столько своих предков, сколько не вспомнит ни один живущий в этом мире король. Авром знает его лично, как и того, вечно недовольного и готового драться с нечестивыми христианскими глупцами, второго, целыми днями сидящего на скамье перед входом. Но они никогда не кивнут друг другу головой, приветствуя.
