В кафе было человек пять посетителей. София на ходу съела бутерброд с лососем и авокадо, переоделась в каморке, ослабила фартук так, чтобы не давило по бокам, сняла часы и положила в карман щепотку каменной соли – тетя уверяла, что даже толика соли помогает от сглаза. Подошла к Халилю и хорошенько закатала ему рукава рубашки.

– Я так скучаю по Римини, – сказала София, похлопав его по плечу.

– Прошло еще мало времени.

– Полгода – это немало.

– Для Милана?

– Сегодня я на кассе, ладно?

Они встали рядом: она – с чеками, он – около кофемашины. Когда посетителей не было, они либо молчали, либо вместе заполняли перечень дел, так вышло и на этот раз. София взяла стикеры и стала записывать. «Помыть витрину». «Выбросить мусор», – отозвался Халиль. Она: «Подготовить все для завтрака». Он: «Проверить рабочий график». Она: «Нарезать фрукты». Он: «Помолиться пять раз».

– А ты разве не христианин?

– Когда тебя с детства окружает девяносто четыре процента мусульман, знаешь, это накладывает свой отпечаток!

Она улыбнулась.

– А теперь, девушка из Римини, твоя очередь, и покончим с этим списком!

– Я уже написала.

– Нарезать фрукты? Да благослови бог твою душу!

Хлопнула дверь, София повернула голову и увидела жену Пентекосте. Она вошла и закрыла за собой дверь. София метнулась к кофемашине и попросила Халиля подменить ее на кассе, повернулась спиной, намочила тряпку и стала протирать рабочую поверхность. Жена профессора приблизилась и, прочитав меню на стене, заказала зеленый смузи.

Халиль уточнил, какой – маленький, средний или большой.

– Маленький, пожалуйста.

– Присаживайтесь за столик, мы вам его принесем.

София оставила тряпку и положила по центру разделочную доску. Достала из холодильника яблоко, фенхель, базилик, лайм, имбирь и принялась все нарезать. Прервавшись на секунду, обернулась и увидела, что жена Пентекосте сидит на стуле у витрины. Закинув ингредиенты в соковыжималку, прокрутила смесь семь раз. Наполнила стакан, вставила трубочку и крышку, отдала Халилю и скрылась в каморке. София прислонилась к стене и закрыла глаза руками. Простояв так какое-то время, поняла, что пора возвращаться. В зале Халиль как раз переключал радио.

– Все в порядке?

Однако София не спускала глаз с синьоры Пентекосте, которая, сняв амарантовое пальто, цедила через трубочку свой смузи и листала журнал. Лицо ее при этом было серьезным и сосредоточенным.

Халиль снова поинтересовался:

– Все хорошо?

Утвердительно кивнув, София выбросила из соковыжималки остатки фруктов. Итак, она столкнулась с женой профессора второй раз за день. До этого они пересекались только однажды – на празднике в честь начала нового учебного года. Софии она казалась привлекательной: в тот раз на ней была рубашка мужского кроя и туфли-лодочки на высоком каблуке – на таких не побегаешь. С того времени она не растеряла своего шарма: локон каштановых волос ниспадал на глаза, а скрещенные ноги, казалось, отдыхали одна около другой, в ней было что-то от Вирны Лизи. София обожала старые киноленты с Вирной Лизи – пересмотрела их почти все вместе с мамой. Отведя взгляд, София взяла журнал и вписала туда дневную выручку. Затем подсчитала недельный расход обезжиренного молока – и решила впредь заказывать упаковкой меньше. И тут до нее донесся скрип стула о паркет. София подняла голову – к ней приближалась синьора Пентекосте.

– Можно с тобой поговорить?

София положила ручку:

– Со мной?

Женщина кивнула.

Халиль посмотрел на них:

– Да, конечно, иди.

София взялась за фартук, прошла мимо кассы и направилась к двери. Синьора Пентекосте поблагодарила Халиля и проследовала за Софией. Они оказались на небольшой, мощенной булыжником площадке, в ста метрах от университетских стен.

– Ты София и учишься на курсе профессора Пентекосте, так?

Девушка кивнула.

– Я хотела узнать тебя поближе, – женщина поставила сумку и рюкзак на землю, затем откинула челку с глаз. София поняла, что роднило их с Лизи – этот взгляд, смешливый и серьезный одновременно. – Я хочу услышать твою версию.

Двое парней возле входа в кафе едва их не задели.

– Мою версию чего?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Ох, – выдохнула София и принялась теребить края фартука, – профессор же уже сказал, что…

– Я хочу, – перебила синьора Пентекосте, – услышать это от тебя.

– Мне стало плохо, и профессор мне помог.

– Правда?

– Правда.

– А что было до этого?

Туман почти рассеялся, хотя казалось, что он вот-вот опустится снова.

– До этого – это когда?

– До случая в туалете.

– Ничего.

– Ничего в каком смысле?

– Ну, просто лекции. Иногда он водил нас куда-нибудь, чтобы обсудить наши работы.

Мимо них прошел мужчина с колли на поводке.

– Это его метод.

– Да, метод Пентекосте.

София взглянула на колли – пес обнюхивал двух других собак около клумбы.

– Профессор ведет нас в какое-нибудь интересное место и…

– Проводит там что-то вроде занятия.

– Да.

– Куда он водил тебя?

– В буфет.

– Куда захаживал Бьянчарди? В Брера?

София кивнула.

– И все?

– Один раз мы ходили в китайский квартал. – София вынула руки из фартука и опустила их вдоль тела. – Это допрос?

– Да нет, – синьора Пентекосте попыталась улыбнуться. – А зачем вы туда ходили?

Римини. Отец и синий халат их магазинчика. Желтый маяк в самом конце набережной – пора возвращаться.

– Нас было несколько человек, и профессор хотел, чтобы, ну… – София прочистила горло, – хотел, чтобы мы написали рассказ об этом месте.

– Значит, ты была не одна?

– Да, – соврав, она опустила голову и уставилась вниз.

– Ты права, наш разговор смахивает на допрос.

– Да ладно.

– Кстати, я Маргерита, – синьора протянула ладонь.

София пожала руку – ладонь оказалась мягкой.

– Мне нужно было с тобой поговорить, надеюсь, ты понимаешь. Ты же понимаешь?

София кивнула: конечно же, она понимала. Каким-то странным образом она чувствовала свое сходство с этой женщиной – выступающие бедра при общей худощавости, видимо поэтому он и не сдержался.

– Тогда до свидания, – София было направилась обратно.

– Эй! – Синьора Пентекосте повесила сумку на плечо.

София взглянула на нее.

– Прости меня за назойливость.

В полном замешательстве Маргерита сдвинулась с места. И к чему это «прости», корила она себя. Не стоило произносить последнюю фразу. А что ей оставалось? Главное было не сойти за бедняжку, одну из тех дрожащих, брошенных на произвол женщин, сказала она себе, замедлив шаг напротив индийской закусочной, – но тогда почему она так поступила? Может, потому, что лет десять назад она была такой же, как София, а теперь стала как все те, по словам физиотерапевта. Маргерита остановилась и убедила себя, что в такой ситуации поступила бы, как и София Казадеи, должна была так поступить – заманила бы в ловушку мужчину, который только этого и ждал. Она осмотрела свою правую руку: каким было ее рукопожатие? Было ли оно достаточно твердым? Рука была потной, засунув ее в карман, Маргерита зашагала вперед в твердой уверенности, что завершила некое дело. Может быть, теперь ее перестанет преследовать сцена в туалете: он, склонившись над девушкой, напористо целует ее, изучая языком, или она на коленях, а он перед ней со спущенными штанами. Естественно, Маргерита не высказала ему это в лицо, заметила лишь, что он сам виноват в поднявшейся шумихе: сам настоял, чтобы ректор узнал его правду, чтобы жена узнала его правду, чтобы все узнали его долбаную правду. Карло обрушил на них свою риторику – это ее бесило больше всего. Маргерита ускорила шаг и почувствовала покалывание в ноге; когда она дошла до пьяцца Дуомо, сил у нее практически не осталось.

Маргерита послала сообщение в офис, предупредив, что сегодня не вернется. Затем, немного поколебавшись, все-таки спустилась в метро и направилась в единственное место, где ей хотелось оказаться. Купив билет в автомате, она прошла на платформу электричек, следующих в северном направлении. Достала томик Немировски и прижала книгу к себе. «Французская сюита» – роман, где жизнь так и бьет ключом: хотя эти страницы и последний гимн жизни, и предчувствие того, что Аушвиц вскоре разобьет все мечты автора. Она вошла в вагон метро, повторяя в голове слова телеграммы, которую отправил издателю муж Немировски, после того как жену схватила полиция: «Ирен сегодня отбыла в Питивье (Луаре). Надеюсь, сможете срочно вмешаться точка. Звонить бессмысленно».