День "Икс" наступал завтра. Если Корнеев не услышал или не понял ее подсказку. На всякий случай Ника уже была в полной боевой готовности.

*

по улице, пугая сиреной степенные туристические автобусы, неспешных местных и суетливых туристов, промчался с мигалкой полицейский "уазик". За ним с таким же душераздирающим воем мчались две бело-синие легковые машины.

Перов и Корнеев в сопровождении трёх полицейских ворвались в вестибюль гостиницы. Остальные рассредоточились под окнами, балконами и у чёрного хода.

- Вот они! - Корнеев увидел через стеклянную витрину бара компанию из "Фармы", смакующую первый утренний латте.

- Кого-то не хватает, - заметил Перов.

- Может, он в номере, - предположил следователь.

Перов велел полицейским:

- Живо в первый люкс. Пусть вам кто-нибудь из персонала отопрёт дверь. Мы пока опросим его товарищей.

Парни в форме развернулись и гулко затопали форменными ботинками по ковру. Позолоченная нимфа невозмутимо взирала на них с зеркальной рамы. Купидончик шаловливо целился в полицейских из лука. Шарахнулась испуганная горничная. Ошарашенно смотрели постояльцы, вышедшие в вестибюль из номеров первого этажа.

- А он уехал, - удивлённо посмотрел на следователя Денис Васильков, который сегодня вырядился в кислотно-жёлтую рубашку. - Сегодня рано утром.

- Его на работу вызвали, - пояснила яркая брюнетка в облегающем синем платье. - Какой-то дедлайн.

В номере действительно никого не было. В спальне мужчин из шкафа исчез один комплект одежды. В ванной комнате при мужской спальне треть полки пустовала. Портье подтвердил, что названный жилец действительно выписался из отеля сегодня в 04.27 и уехал на такси.

На улице Перов отвёл душу такими выражениями, что полицейские оторопели, а прохожие шарахнулись. Какая-то сухонькая старушка в чёрном платье и белом платке погрозила клюкой и прошамкала: "В Страстную-то Пятницу! У, нехристь!".

Корнеев уже звонил в офис "Фарма-Невы", чтобы выяснить, какая была причина для того, чтобы вызывать из отпуска одного из менеджеров.

- Выпустил пар, полегчало? - спросил он у Перова. - А теперь звони в службу такси. Надо опросить шофёра, который увёз сегодня нашего клиента.

*

Во второй половине дня над Синеозерском разливался многоголосый колокольный перезвон. Шли последние приготовления к Пасхе. Куличами и наклейками для крашенок бойко торговали повсюду. В супермаркетах почётные места в холодильниках для молочных продуктов заняли творожные пасхи, и продавцы еле успевали подносить новые. Из открытых окон квартир частных домов плыли соблазнительные ароматы готовящихся к воскресенью яств.

Все сбивались с ног в радостных хлопотах. На рынке змеились очереди. Ярмарка в Вишнёвке собрала прекрасную выручку. С автостанции хлынул новый, особо плотный поток туристов, желающих встретить Пасху в Синеозерске.

В закрытый пансионат и гостиничный комплекс в лесополосе потянулись почётные гости, которые на два дня оставили свои дела и кабинеты с гербом ради того, чтобы в воскресенье приложиться к чудотворной иконе в соборе и выпить святой воды в обители. А сегодня они собирались отдохнуть в тишине в сверхкомфортабельных номерах и погулять по аккуратным аллеям закрытого для рядовых посетителей лесопарка на берегу озера. Одни планировали в ночь с субботы на воскресенье стоять заутреню, другие решили явиться на дневную службу - но все одинаково включили в свои планы намерение приложиться к источнику и отведать монастырских куличей. Журналистам вход на закрытую турбазу был строго ограничен - кроме счастливых обладателей пропуска с аккредитацией, и то при условии соблюдения строгих правил. Остальные шатались у ограждения, пытаясь хоть что-то разглядеть и шарахаясь от бдительной охраны.

Обычные турбазы в окрестностях города тоже быстро заполнились. Квартиросдатчики радовались прибыли, которая прокормит их потом целый месяц. Да и летом, наверное, ожидается большой наплыв туристов - Синеозерск популярен и любим.

Губернатор Иван Игнатьевич встретился с высокопоставленными гостями в Чайном тереме на турбазе, поприветствовал их и, хотя на душе у него скребли кошки, старался этого не показывать. Ему было очень неспокойно. время истекало. Теперь уже поздно что-либо отменять. Все зависит от бдительности безопасников из его службы и из "Морской.Инк". Смогут ли они вовремя выявить и остановить сообщников диверсанта в храмах города? А самый опасный, их вожак, наверное, в монастыре. Если Орлову подведет ее уникальная зрительная память, беды не миновать. В пасхальную ночь к источнику потянутся люди, желающие испить знаменитой воды и омыться ею. Из источника возьмут воду для свячения продуктов. И вирус, от которого пока нет ни вакцины, ни лекарств, пойдёт гулять по Синеозерску. По области. По всем городам и весям. А может и ещё дальше.

Песня о последнем бое, трудном самом, вертелась в голове у губернатора все время, пока он обменивался приветствиями, рукопожатиями, поддерживал беседу и раздавал указания подчинённым.

Ему уже сообщили накануне, что полиции с независимыми добровольными помощниками удалось установить личность человека, который совершил убийство на турбазе. Но уже сегодня утром мэр узнал, что преступник успел сбежать. За несколько часов до того, как в отель прибыли полиция и следователь, он уехал, сославшись на срочный вызов с работы. Значит, это был опытный преступник со звериным чутьём на опасность. Иван Игнатьевич предположил, что беглец затаился неподалёку от монастыря, но там его можно искать долго: средневековая обитель имеет множество подземелий, потайных ходов и укрытий. Есть даже такие закоулки, где и насельники отродясь не бывали. А у них нет времени на поиски. Даже суток уже не осталось. И надежда на спасение одна: засада у источника. Орлова, Морской и Гершвин. Иван Игнатьевич знал, что Гершвин до того, как заняться адвокатурой, проходил срочную службу в Чечне, на первой войне. Вернулся он оттуда с боевыми наградами. В прошлом году интернет облетел стрим, где адвокат участвует в задержании наркоторговца на болотах под Краснопехотским. "Не подведи, брат", - мысленно обратился мэр к Гершвину.

В это время Наум в своём номере уже примерял монашеское облачение, которое привезли рано утром люди Морского. В голове неотвязно вертелось то самое стихотворение Степана Щипачёва о последних пяти минутах перед войной 22 июня 1941 года...

"Я о другом не пел бы ни о чем,

а славил бы всю жизнь свою дорогу,

когда б армейским скромным трубачом

я эти пять минут трубил тревогу...", - адвокат прошёлся по комнате, проверяя, не мешает ли одеяние двигаться. У источника запутаться в рясе или наступить на неё - верный приговор ему, Нике, Витьку и Бог весть скольким ещё людям. - Нет... Я буду славить свою дорогу, когда сумею остановить этого ушлепка. Тогда, на перевале, мы смогли удержать армию противника, помня, что за нами - мирный город. И сейчас не имеем права упустить ситуацию!" - Наум сжал кулаки. Он надеялся, что будет возможность приложить по смазливой роже этого ублюдка, который оказался ещё большим д...м, чем Ольминский.

Вероника тоже училась быстро и ловко двигаться в подряснике и скуфейке послушника, затянув в корсет и корректирующие шорты все свои округлости, чтобы ничто не выдало в ней женщину. Отрабатывала приёмы тхэквондо, которые могли пригодиться завтра вечером. В работе журналиста, занимающегося расследованиями, всякое бывало, и Вероника умела за себя постоять.

Корсет и шорты оказались тесными, в них было жарко, и с непривычки они стесняли движения. Но Вероника надела их с обеда и уже не снимала, чтобы привыкнуть и научиться игнорировать дискомфорт. Зато фигура в них выглядит совершенно мальчишеской. И скуфья прекрасно сидит на коротких волосах.

Из зеркала на Веронику смотрел коренастый круглолицый паренёк лет двадцати или моложе - хмурый и раскрасневшийся. "А что, вполне убедительный послушник", - подумала Орлова и стала дальше отрабатывать все варианты захвата и выхода из него, а потом - приёмы обезоруживания противника. Когда она решила, что на сегодня тренировку можно закончить, по лицу уже градом катился пот. Вероника вытерла лоб рукавом подрясника и вышла на балкон.