– Ладно, – согласился старый тренер. – Оставайся на базе. Мой номер рассчитан на двоих. Кровать одна, как видишь, но места вон сколько. Сейчас распоряжусь, чтобы вторую притащили.

– Не спешите, сегодня я домой смотаюсь. Соберу вещи и переберусь.

Он собрался выходить, уже взялся за ручку двери, как тренер вспомнил:

– Вика тобой интересовалась – врачиха наша. Она сегодня подходила ко мне и спросила твою фамилию. Я назвал: а чего скрывать?

Он подходил к подъезду своего дома, поднялся на крыльцо, как вдруг к нему из темноты выскочили два приятеля.

– Здорово, Леший. Ты вообще где обитаешь? – спросил Бугаенко.

– В лесу, – ответил Метелин, – где же еще?

– Просто мы тебя уже третий день здесь пасем, – объяснил Сациви.

Они ждали, когда он откроет дверь, но Алексей не спешил.

– Так вопрос один обтереть надо, – напомнил Бугай.

– Мужики, я еще в тот раз сказал, что не при делах. Какие вопросы ко мне?

– Давай потолкуем все же, а то ты сразу в отмазку пошел.

– Я хочу отдохнуть, – произнес Алексей, – и потом, не хочу сейчас против закона идти.

– Законы в основе своей сформированы на беспринципности и безнравственности, что отражает сущность государственности, символизируя возглас дьявола.

Бугаенко посмотрел на своего друга с удивлением.

– Карл Маркс?

Курицын кивнул.

– Ты что, все его книги прочитал?

– Не, только одну всего. Я, когда в следственном изоляторе парился, попросил книжечку какую-нибудь потолще, чтобы не скучно было. Вот мне и принесли «Капитал» Маркса. За восемь месяцев как-то так само запомнилось…

– Ладно, – согласился Метелин, – за углом пивнушка. Пока по кружечке примем, вы мне все расскажете.

В зале висели полосы табачного дыма, но посетителей было немного. Взяли по кружке чешского, сели за пустой столик, сделали по глотку.

– Ну и? – спросил Метелин.

Приятели переглянулись, и Бугаенко произнес:

– Мы все про того же фраера толкуем. Бабла он поимел немало. Сейчас строит дом за городом…

– Я это уже слышал от вас, – напомнил Алексей.

– Не перебивай. – Стройка полным ходом. Там уже забор стоит трехметровый и сигнализация по всему периметру… Но это не важно. К лету он закончит. Он вообще женат, но собирается разводиться: его баба сидит плотно на коксе, из клиник не вылезает, у нее однозначно крышу снесло. Так вот, у нашего барыги появилась любовь. Наш пацан, который в его фирме работает, утверждает, что телка и в самом деле отпадная, так что барыга торопится. Пока у него с той девкой ничего не было, но, судя по разговорам, она готова, ждет только, когда этот фраер со своей бабой развяжется.

– Мужики, это не моя тема, – начал было Метелин, но ему не дали договорить.

– Ты про такую фирму «Рашен соул» слышал когда-нибудь?

Алексей кивнул коротко.

– Так вот, – продолжил Бугай, – этот фраер как раз владелец ее и генеральный директор…

– Председатель совета директоров, – поправил Метелин, – зовут его Артем Сергеевич Карандин.

– Ты что, знаешь его? – удивился Сациви.

– С тринадцати лет его знаю. А он меня на год старше.

– Чума! – не поверил Бугаенко. – То есть нам сказали, что ты на этой фирме работал. Мы потому и подкатили к тебе, что слышали, что ты к этой фирме отношение имел, ну и чтобы ты за старое с них получил. А вот такой расклад – это совсем другие карты на руках!

– Не советую туда соваться. Во-первых, это как раз Карандин хорошо нашу зону грел[10], а во-вторых…

Метелин подумал немного, но все же признался:

– Артем оплачивал лечение моей мамы, когда я там с вами на зоне…

Бугаенко и Курицын смотрели в столешницу.

– Вы собирались брать меня на дело, то есть подставить как лоха? – продолжил Алексей. – Меня-то он знает хорошо, а вас если и увидит, то не запомнит. Такими героями вы хотите быть?

– Смерть героев подобна закату солнца, а не смерти лягушки, лопнувшей с натуги, – словно признаваясь в чем-то, тихо произнес Курицын и добавил, как будто оправдывая свои слова: – это тоже Карл Маркс утверждал.

– Задолбал ты со своим Карлом Марксом, – не выдержал Бугаенко, – от него ничего хорошего людям не пришло: одни революции. Разве что «Грабь награбленное!».

– Маркс такого не говорил, – обиделся за кумира Сациви, – он говорил: «Экспроприация экспроприаторов».

– Да какая, на хрен, разница! – не выдержал Бугаенко. – Нам-то что делать? Мы все разработали: как и что… А к лету еще бы подумали, как конкретно его брать, а тут что получается – облом?

– Мужики, – произнес Метелин, – я, пожалуй, пойду. Все выяснили: вы предложили, я отказываюсь и вам не советую, а то на предъяву нарветесь. Кто за вас слово скажет?

– Ну, нет – так нет, – согласился Бугаенко и посмотрел на приятеля.

Посмотрел так, словно проверял реакцию того на такое его решение.

Однако Сациви не кивнул, не помотал головой, не сказал ни слова, а потому Метелин понял, что отказываться от задуманного они не собираются.

Он вышел из пивного зала и ощутил легкий морозец, которого не хватало почти всю зиму. Вошел во двор, остановился, поднял голову, посмотрел на серебрящуюся луну, и на душе стало совсем скверно. Ведь подсевшая на кокс жена фраера Артема Сергеевича Карандина – не кто иная, как Александра Викторовна Чернова, ставшая потом Александрой Викторовной Метелиной, – или просто Саня, его горячо любимая жена.

На суде она плакала. Саня не верила в то, что это Алексей убил ее отца, но именно она стала главным свидетелем обвинения. Именно Саня сказала, что ее муж взял пистолет и отправился в кабинет ее отца.

Так оно и было. После того как Виктор Петрович назвал его крысой, Алексей пошел к ней, рассчитывая поговорить, объяснить или уехать с ней домой в новую квартиру, чтобы там уже вдвоем обсудить сложившуюся ситуацию. Тогда он не понимал, в чем его обвиняют… Возможно, тесть говорил об этом с женой или дочерью, но все надо было узнать получше, а потом уже доказывать что-то Виктору Петровичу. Говорить с ним тогда Метелин не предполагал, потому что тесть находился в такой стадии, что не принимал возражений и мог завестись с пол-оборота.

Алексей вошел в комнату, где сидела Саня, они там прожили последнюю неделю в ожидании момента, когда можно будет перебраться в обустроенную новую квартиру… Квартира уже была готова, но они остались здесь. Только для того, чтобы отметить это семейное торжество, а потом отправиться в свое гнездышко, где была огромная спальня. С большой кроватью и гардеробной, о которой мечтала молодая жена.

Он уже подошел к двери, как позвонил тесть. Метелин тогда ответил на звонок и услышал голос Виктора Петровича:

– Верни мой подарок! Верни «беретту» немедленно, крыса!

Он зашел в комнату, выдвинул ящик стола, достал пистолет…

– Ты куда? – удивилась Саня.

– Да твой отец на меня наехал, – объяснил он, проходя мимо, – что на него нашло – непонятно. Бандитское прошлое взыграло.

– Зачем ты так! – возмутилась вслед Метелину жена.

Они находились на втором этаже загородного дома Черновых. Тесть сидел на первом в ожидании гостей и расслаблялся. Теща, скорее всего, наводила марафет в супружеской спальне: она всегда не успевала это сделать к приезду дочери и зятя, и к появлению гостей тоже порой запаздывала. И соответственно, не могла уследить, чтобы муж не наклюкался до начала торжества. Метелин спустился вниз, но в гостиной тестя не было. Алексей положил «беретту» на стол. Потом заглянул в столовую, выглянул в прихожую, вышел на крыльцо и увидел Сеню – водителя-охранника тестя, который садился в «Ренджровер». Алексей подошел к машине и поинтересовался: не видел ли Семен босса. Парень сказал, что только что Виктор Петрович вышел на крыльцо и приказал ему ехать навстречу Смородкиным, у которых постоянно глохнет двигатель и им приходится останавливаться. А поскольку водитель Смородкиных – тупое фуфло, то надо пересадить гостей в «рендж» и доставить сюда…