– Давно я сюда не заглядывал. Помню, как детьми мы играли в прятки, и я забежал в этот кабинет спрятавшись под тем столом. Меня не нашли, никому и в голову не могло прийти, что я спрячусь под столом у прислуги. Тогда я извлёк для себя один из важнейших уроков в своей жизни, люди слепы. Они видят только там, где светит фонарь их представлений об этом мире, и тот, в чьих руках этот фонарь, обладает силой указывать путь всем остальным.
Управляющий, почтительно склонив голову, слушал старого герцога, терпеливо ожидая приказаний.
– Теперь расскажи старику то, что знает уже весь замок.
– Я не мог найти в себе сил принести Вам скорбную весть, Ваша Светлость.
– Твоя семья верой и правдой служила нам больше ста лет, я не сомневаюсь в твоей преданности, говори.
Управляющий чётко изложил всё, что ему сообщил вестовой и передал герцогу письмо. Старик недрогнувшей рукой взял лист бумаги и углубился в чтение. Читал он долго, по нескольку раз перечитывая аккуратные строки, затем положил письмо на стол. Его глаза были закрыты, со стороны могло показаться, что он спокоен, но управляющий отчетливо понимал, что сейчас происходит на душе у старика. В такие моменты любое неосторожное слово могло стать причиной преждевременной смерти. Старый герцог не был садистом, но человеческая жизнь для него не представляла абсолютно никакой ценности. Тяжёлая, шаркающая походка старика, опирающегося на трость, любому могла бы сказать о том, что старик слаб и немощен. Любому, но только не управляющему, он слишком хорошо знал своего хозяина. Рука герцога была тверда, движенья властны и полны достоинства. Однажды управляющий стал свидетелем, как герцог без напряжения одной рукой сдвинул свой рабочий стол, когда искал какой-то документ. Стол был изготовлен из цельного дуба, весил как откормленная корова, сам управляющий с большим трудом вернул затем его обратно, на положенное место. Старик сам вошёл в кабинет к управляющему, что происходило крайне редко, это говорило только об одном – глава рода Финцмергов вышел из дрёмы и спокойная жизнь в замке закончилась.
Старый герцог действительно размышлял, но разум его не был затоплен горем. Старик любил своего сына, как всякий родитель любит своё дитя, однако же он был ещё и главой рода и это налагало на него тяжёлое бремя ответственности за совершённые ошибки. Сын, выросший пустым болваном, стал одной из таких ошибок, приведшей к закономерному итогу, единственный законный наследник бесславно погиб. Цветастые выражения, обильно наполнявшие письмо не могли обмануть старого вояку, друг детства исправно сообщал ему о всех манёврах, совершаемых авангардом, сокрушительный разгром рано или поздно был практически неизбежен. Пришло время доставать из шкафа скелеты, которым не стоило появляться на свет, но суровые времена требовали суровых решений. Герцог открыл глаза и внимательно посмотрел на управляющего.
– Приготовь мне карету, ту, которая для особых поручений, мой отъезд должен остаться в секрете для всех, без исключения.
Захар уже третью неделю терзал захватчиков, где и как мог, ожидая прибытия объединённого войска восточных земель. Присылаемые Лютом подкрепления здорово помогали, постоянно отвлекая противника, нанося стремительные удары и растворяясь в степи и лесах. Урон от их действий был небольшой, основной их задачей было держать врага в напряжении, с которой они отлично справлялись. К тому же оказалось, что не все местные крестьяне пустились в бега, многие ушли в лес, решив переждать войну. Захар отобрал мужиков посноровистей и начал формировать партизанские отряды для нарушения снабжения вражеского войска. Мужики быстро смекнули, что могут неплохо поживиться и с воодушевлением принялись за дело. Остановившееся, из-за сокрушительного урона, продвижение авангарда возобновилось через неделю, после подхода основных сил. Авангард был усилен в два с лишним раза, однако увеличение количества воинов снизило и скорость продвижения. Это давало возможность наносить больше ударов по войскам, Захар старался бить по уязвимым местам, точечные удары были чувствительны для вражеской армады. Противник никак не мог подстроиться под такой способ ведения боевых действий, он был похож на быка, пытающегося пронзить рогами шершня.
От тактики обстрелов пришлось отказаться, станковые арбалеты остались на дне реки, а подходить близко Захар не решался. Слишком точны и сильны стали ответные удары, при поддержке вражеских магов. Или их стало больше или им развязали руки, противник лупил по тем местам, которые были наиболее удобны для наблюдения и засады. Оставалась только минная война, вечный бич всех больших армий, сталкивавшихся с малыми подразделениями. И в этой войне Захар развернулся во всю свою широкую душу. Магия в сочетании со знаниями разведчика давала потрясающий результат. Магические печати, высвобождавшие при срабатывании чудовищное количество энергии обнаружить было невозможно. Они ничего не излучали и не поглощали, легко программировались и так же легко могли быть деактивированы за ненадобностью. Любое дерево, камень или ручей становились смертельной ловушкой для врага. Зверь, не вступив в сражение, начал истекать кровью.
Раздражение Захара начало сменяться уже откровенным бешенством. Военный совет, состоящий из князей объединённых войск восточных земель собирался провести сражение по всем канонам местной военной науки. Присутствовавший здесь же Агни, пытался убедить князей в том, что они чудовищно ошибаются, однако его мнение было решительно отвергнуто. Князья были смелые ребята, смерти никто из них не боялся, но менять привычный способ сражения никто из них не собирался, они явно не понимали, с чем им пришлось столкнуться. Совет дружно решил встретить пехотой основной натиск врага, после чего резервной конницей добить остатки. Это было логично, двукратный перевес численности войск противника не позволял идти в решительную атаку, если бы не одно, но. У них практически не было колдунов, а у врага были, они были сильны и их было много. В обороне их просто сожгут, Захар никак не мог понять, почему такая простая мысль не приходила им в голову. Совет явно вёл войска на убой и это дико бесило. Поняв, что решение никто из них менять не собирается, Захар взял слово, не обращая внимания на скептическое покачивание головой Агни. Недоуменные взгляды обратились в сторону Захара, большинство присутствовавших его видело впервые.
– Многоуважаемые князья восточных земель, большинству из Вас я не знаком, могу сказать только, что мне пришлось со своей сотней сдерживать врага, в ожидании объединённого войска. Я ни в коем случае не хочу умалить Ваши знания и опыт как воевод, но ситуация изменилась. На нас движется по меньшей мере стотысячное войско, лучшее за последние тысячу лет в западном мире, и ставящее целью нас всех поголовно истребить. У них есть колдуны, много колдунов и они очень сильны. Половина моей сотни была уничтожена одним из них за считанные мгновения. Если войско будет обороняться, нас просто сожгут, остальных поголовно истребят. После этого, дорога на восток будет открыта, всё население востока они уничтожат, выживших же угонят в рабство. Их не интересует добыча или воинская слава, им нужна земля без людей, живущих на ней.
Захара прервал бас одного из князей – статного воина, с косой саженью в плечах, лицо его пересекал рваный шрам, терявшийся в окладистой седоватой бороде.
– Наслышаны о твоих подвигах, Жнец, бьешь ты врага знатно, однако же, мало нас для нападения, вдвое против одного, что ты предлагаешь?
– Я предлагаю продолжать бить врага, как стая волков на быка охотится. Рвать со всех сторон и уходить от ответного удара. Так у нас есть шанс, в открытом сражении нас зажмут в клещи и уничтожат.
– Резон в твоих словах есть, однако же так враг нашу землю вдоль и поперёк пройдёт, и до наших домов доберётся. А как зиму встречать будем, коли жилища наши спалить придётся, чтоб врагу не достались? Да и колдуны твои, нам знакомы, горазды они урон чинить, однако и допрежь того их били, как предки нам завещали. Мы на своей земле, она нам силу даёт и отступать перед врагом не велит. Не пятились вои мои до сих пор и впредь спину врагам не покажут. В этом тебе наше последнее слово, будем стоять насмерть.
