Выбрав дальнюю грядку, я лопатой как мог аккуратнее снял верхний слой травы и, скрутив в рулон наподобие стадионного газона, отложил в сторону. Выгреб рыхлую почву, опустил старуху, завалил. Лишнюю землю распределил ровным слоем. Накрыл одеялом ботвы, корешки которой, слава богу, шли поверхностно, сплетаясь в прочную сеть, создавая дёрн, и остался доволен. Если не знать на каком уровне рос последний сортовой квадрат, то догадаться о могиле было проблематично. Ведьма, свёрнутая калачиком, покоилась в сантиметрах пятидесяти под землёй – глубже не рыл. Надеюсь, растения не дадут, весной не размоет.
Боря подъехал минут через двадцать после звонка и ещё через полчаса я был дома, в половине первого. Сумку с богатством запихнул под кровать, не разбирая, поел горячего и уснул, как убитый, забыв докричаться до старухи.
Наутро узнал, что обращаться ко мне теперь надо на «Вы»: я стал богатеньким Буратино. Почти семь лимонов рубликов – это ого-го! Лично мне столько не прошиковать… хотя не пробовал.
Книга, как и ожидалось, оказалась нечитабельной. Открылась она свободно путём отжима защёлок. Зато шкатулки из тайника преподнесли сюрприз – их победить не получилось. Подумав, пришёл к заключению о наговоре наподобие кот-баюновского, потому что замка, как ни старался, найти не смог, а нож и отвёртка в щель не пролезли; но я и не усердствовал, не желая творения из мягкой древесины курочить. Ювелирные изделия перебрал и ссыпал в коробку обратно. По виду большинство были старинными, камни драгоценными, но встречались и современные поделки. В отдельный мешочек сложил украшения, снятые с тела. На первый взгляд дешёвка из кожи, серебра с янтарём, да мелким жемчугом, однако, веяло от них чем-то непонятным, на уровне интуиции, да и то, пожалуй, из-за слов ведьмы об амулетах. Документы на дом с участком, загранпаспорт, банковские карты, гарантии на бытовую технику и прочая хозяйская дребедень меня не заинтересовали. А заинтересовали меня листы с записями, в которых я с трудом стал ощущать что-то знакомое… так увлёкся, что Катришке пришлось тарабанить в закрытую ради разбора трофеев дверь. Сестра в итоге позавтракала и упорхнула из дома, а я так и просидел до прихода мамы, и только тогда полноценно покушал.
При помощи поисковых систем и онлайн переводчиков мне лишь вечером удалось убедиться, что частично буквы в записях были греческими, частично латинскими и частью церковнославянскими; все прописные, почерк ужасный. Схемы в виде линий, стрелок, многоугольников и прочая, и банальные арабские цифры. Более ничего понять не удалось. При попытке машинного перевода получался абсолютно несвязанный бред из одних существительных или глаголов с прилагательными. Например, «мышь вода градус кредит чистый глупый ходить разглядывать» и так далее. То ли шифр, то ли я буквы неправильно разобрал и вводил что попало изначально… плюнул и пошёл за советом к убиенной бабуле.
Глава 8
Уснуть удалось удивительно легко, будто сам себя погрузил в гипнотический транс, будто обратил внушение на самого себя… хотя, почему будто? Едва оказавшись в объятиях скалящей все свои блестящие тридцать два зуба ведьмы, вдруг как молотом по голове: так, оказывается, можно было! Обратить способность вовнутрь, обволочь собственное сознание концентратом желания и готово – симпатичная улыбчивая старушка рядом. Как весёлая мумия из мультика.
- Догадался, милок, - произнесла ехидным голосом.
- О чём? – спросил я, устаканивая поражённые элементарным открытием мысли.
- Да ты понял, - отмахнулась ведьма. – Объяснять было нельзя, тогда инстинкт не сработал бы. Мы, ведьмы, такие, нам думать противопоказано. Бабы – что возьмёшь? Хи-хи.
- А серьёзно, если? – нахмурился я.
В тёмных провалах глаз мёртвой ведьмы довольно долго крутились искры веселья, пока она не соизволила ответить.
- А если, как ты говоришь, полностью серьёзно, то я сама не знала. Ты – первый ведьмак, то есть мужчина с силой ведьмы; по крайней мере, других я не ведала. Я тебе как предлагала: стремись ко мне, докричаться вроде как поможет. А всё оказалось проще. Вот дура. Что я могу тебе подсказать? Ничего. Но за то, что пришёл, благодарю. Скуку хоть развеял.
- Что?! Нафига ты о… - подумав, я прикусил язык. Нет её вины ни в чём, кроме как в собственной смерти. Об остальном пока умолчим. - Брось о скуке трещать, Лизонька Юрьевна! Сама в дом послала, сама и ответ держи. Говори, как листы из гардеробной перевести. Или вообще… расскажи обо всём, что я надыбал. Если что, я переспрошу.
- Расскажу, голубь мой ясный… хи-хи. Но сначала поругаю. Ты почему шубы и сапоги не забрал?! Настька, которая подруга моя единственная прекрасно знает, что если бы я уходила куда – наскучило, допустим, - то шубейки бы не оставила точно… но, ладно, - продолжила примиряюще. – Основу исчезновения ты обеспечил – похоронил тело. Конечно, лучше бы сжёг…
- Хватит, ведьма! – я вспылил, поняв, что она просто-напросто развлекается. – Объясняй, а то уйду и не вернусь никогда. Плевать на находки, сам разберусь как-нибудь. Поверь, я найду способ, путь уже понял…
Видимо, ведьма что-то уловила.
- Не покидай меня, соколик, - произнесла притворно грустно. – А хотя… попробуй, а? Или только грозиться горазд?
«Ах ты сука! – подумал я и мысленно отсчитал, приказывая себе проснуться. – Раз, два, три…».
Когда ведьма стала плавно удаляться, будто погружаясь куда-то вглубь, словно утопленница в омут, ясно расслышал восхищённый шёпот:
- Вернётся Митрофанушка, никуда не денется… но силён…
Проснулся я в крайне возбуждённом состоянии, сна не было ни в одном глазу. Пометавшись, позвонил Любе, услышал от неё «да, одна, а что?..», вызвал такси и был таков. Хорошо, что могу внушить маме и сестре всё, что угодно. В двенадцать я уже набирал домофон Любиного подъезда.
Она долго отнекивалась, но я взял на жалость, сказав, что последние деньги на тачку истратил, займи, мол, и я сразу уеду. Не знаю, поверила или нет – не интересовался впоследствии – но дверь открыла. Сходу восстановив все прежние установки, я оторвался по полной. Причём, непонятно за что наказывая, заставлял женщину повиноваться приказам без желания и испытывал удовольствие от наблюдения за недоумением жертвы, за её злостью и беспомощностью, когда тело выполняло приказы помимо воли.
Негромко ругая меня последними словами, согласно приказу пригасив голос, Люба стояла раком, раздвигая руками ягодицы, не смея шевельнуться. А я работал сзади поршнем, изредка хлопая по вялой попе ладошкой. Видимо почувствовав, что я вот-вот разряжусь, Люба вдруг резко замолчала. Шумно застонала, учащая дыхание, и член плотно сдавило, будто бы заранее старалась выдавить семя досуха. Судорога пробежала по её телу волной, ни на йоту не изменив неудобное положение. Громкий стон-оханье сопроводил поток напряжения. Я кончил вместе с жертвой, едва не захлебнувшись в блаженстве. Так хорошо мне ещё не было. Внутри взревел саблезубый тигр. Взревел так громко, что, показалось, я оглох и оглох надолго. В нирване расплылся по паласу и только, наверное, через минуту услышал Любин шёпот.
- Отпусти меня, пожалуйста… - она так и продолжала стоять, неудобно раскорячившись, сгибаясь практически под прямым углом, держа баланс одними ногами без помощи рук, которые по-прежнему раздвигали ягодицы. Из её больших глубоких глаз ручьём текли слёзы.
- Расслабься и ложись рядом, - приказал я, почувствовав укол совести. Да и настроение стало благодушным. – И помолчи пока.
Повалявшись ещё немного, поинтересовался.
- Как это ты кончила, тебе же не нравилось?.. – прослушав молчание, догадался дать разрешение. – Можешь говорить. Но отвечай только по существу.
- Сама не знаю. Сначала противно было, казалось, ты меня насилуешь, но постепенно завелась, словно я – мазохистка, хотя раньше подобного за собой не замечала. Кончила и корю себя… чувствую себя куклой, которую садист снасильничал, а ей понравилось. Ты… - и заткнулась. Наверное, хотела сказать что-то «не по существу». Приказы исполнялись чётко.
