Она смотрела на него странным, задумчивым взглядом.

   - Что ты хочешь, чтобы я сказала?

   - Правду! Ради Бога, Мэгги, скажи мне правду. Что я говорил тебе тогда? Я ведь говорил тебе что-то... очень многое. Что?

   Ее глаза потемнели, лицо стало таким грустным, что это чуть было не разбило его без того уже разбитое сердце. Майкл замер в ожидании. А потом услышал ее слова.

   - Ты говорил, что я должна была уехать.

   Майкл едва мог дышать, не веря собственным ушам. Не веря в то, что сказал ей такое.

   - Что еще?

   - Ты говорил, что настолько хорошо изучил мои губы, что закрывая глаза, видишь их, и, открывая глаза, продолжаешь видеть мои губы.

   "Губы, которые никогда не смогу поцеловать..." Боже, что он надела! Как он мог сказать ей такое? Признаться в самом сокровенном?

   - Что еще я говорил? - хрипло спросил он, чувствуя, как усиливается боль в груди.

   - Что ты подставил мне подножку в тот день, когда отвозил меня в церковь, только чтобы обнять меня.

   Майкл побледнел, почувствовав, как задрожали руки.

   - Ч-что еще?

   - Что каждый год на нашу годовщину ты покупал мне подарки, кольца с разными камнями, но не дарил их.

   С каждым ее словом в груди холод становился все сильнее.

   - Еще? - почти неслышно молвил он, превратившись вслух.

   - Что теперь я должна ненавидеть тебя.

   Майкл едва мог поверить, что сказал ей всё это. Она могла бы выдумать всё что угодно, но только не про губы, не про подножку, не про подарки. И тем более не про ненависть...

   - И ты... ты ненавидишь меня? - шершавым голосом спросил он, умирая от страха услышать ответ.

   Умирая от желания услышать опровержение и доказательство того, что хоть что-то значит для нее. Но вместо ответа она задала вопрос, который ошарашил его самого.

   - Ты умеешь целоваться?

   Если бы только она знала, сколько раз он мечтал поцеловать ее! Майкл потрясенно уставился на нее.

   - Что?

   - Ты умеешь целоваться? - повторила она свой умопомрачительный вопрос.

   Майкл не знал, как отреагировать на это. Как ответить.

   - Почему ты спрашиваешь об этом?

   К его огромному изумлению она придвинулась ближе к нему и вдруг положила ладонь ему на грудь, прямо туда, где колотилось его сердце. Он перестал дышать.

   - Мне нужно знать, чтобы понять, почему до сих пор ты так и не поцеловал меня.

   Майклу показалось, что он сейчас задохнется от нехватки кислорода.

   - Что?..

   Он не договорил, потому что она склонилась к нему и прижалась к его губам своими. Майкл как парализованный сидел на месте, едва дыша, едва шевелясь, и впитывал в себе то тепло, которое медленно стало перетекать из ее нежнейших, божественных губ в него. Сильнейшая дрожь сотрясла все его тело. Это было потрясающе. Это было сказочно. Мало того, что он ощущал на своих губах ее губы, так кроме всего прочего она сама поцеловала его. По собственному желанию!

   И как бы сильно ни было его желание ответить ей, сжать ее в своих объятиях и никогда больше не отпускать, он не смог бы этого сделать, не узнав причину того, что подтолкнуло ее на это. Он сделал сотни признаний, не получив взамен ни одного. Схватив ее за плечи, он с болью отстранил ее от себя и заглянул в потемневшие глаза.

   - Ты что такое творишь?!

   Она даже не стала вырываться из его рук, спокойно глядя на него.

   - Разве так трудно поцеловать меня? - с не меньшей болью спросила она.

   У него дрогнуло сердце. Боже, что она делает с ним?

   Мэган снова потянулась к нему. Майкл окаменел.

   - Боже, Мэгги! - простонал он, окончательно отстранив ее от себя, и быстро вскочил с кровати, преодолев головокружение. - Не делай так больше никогда!

   Господи, он не был святым! Он умирал от желания поцеловать ее в ответ. Сделать с ней всё то, что не смог бы сделать никто. Он так до боли сильно хотел ее, что ныли все кости, но Майкл не мог, не имел права прикоснуться к ней. Не смог бы поцеловать, а потом смотреть в глаза женщины, которая значила для него все, и которая возненавидела бы его за это.

   Обнаружив, что на нем вчерашняя одежда, в которой он и проспал, Майкл устремился к двери и быстро покинул комнату, а потом и дом, не в силах забыть жар обожаемых губ, которые по собственному желанию поцеловали его. Он должен был уйти от нее, иначе сошел бы с ума.

<p>

***</p>

   Майкл вернулся домой на следующее утро. Голодный, ужасно злой и не выспавшись. Грязный и в рваной одежде. Ночь он провел в лесу, сидя под деревом и глядя в черное небо. А сейчас Майкл не хотел видеть никого, не желал ни с кем разговаривать. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Но больше всего он хотел, чтобы ему сообщили о том, что Мэган уехала. Потому что он не представлял, как снова встретится с ней. После того, как он отведал легчайший вкус ее губ, этих нежных, теплых губ, после всех тех признаний, что он сделал, он не знал, как жить дальше. Она не сказала ему ни одного слова в ответ. Мучимый сомнениями и страхами, Майклу и в голову не пришло то, что он попросту не дал ей возможности заговорить.