Казалось, будто Ящер понимал его действия. В один момент, когда неловко закреплённый край полотнища подхватило ветром, существо прыгнуло на него и прижало к земле, поблёскивая янтарными искорками глаз. Авель рассудил, что это мог быть и элемент игры, нежели разумное поведение. Однако в любом случае присутствие Ящера не мешало его планам.

После заботы о корабле, который благосклонно следил за его действиями парой сотен полуоткрытых глаз – остальные были сомкнуты, корабль медленно погружался в дрёму, чтобы приступить к сконцентрированной регенерации своего тела – Авель вернулся в капсулу ангара. Где-то тут внутри лежало тело, пусть и подлого, но всё-таки побратима.

Освещая вспухшие от недавнего пожара стены, заляпанные серо-зелёными пенистыми ошмётками, он осторожно двинулся вглубь. На этот раз Авель держался настороже: в его руке был зажат электромагнитный прут, похожий на волшебную палочку. Таким было удобно манипулировать, поражая цели даже за спиной.

Спустя несколько минут Авель увидел Каина. Тот лежал на боку, прислонившись к стене, будто спал. Глаза выгорели, и из розовых пузырящихся глазниц стекала на грудь чёрная слизь, оставившая на щёках и подбородке ровные полосы, похожие на усы. Такая же слизь, только в гораздо большем количестве, стекала из его рта. Эпидермис полностью выгорел, обнажив белесый остов из напрягшихся в последний момент сухожилий и почерневших мышц. Сомневаться, что Каин мёртв, не приходилось.

На всякий случай Авель несколько раз ощутимо ткнул прутом в нервные узлы погибшего, но ничего не произошло. Перед ним был труп – это было ясно.

«И не надейся, что я оставлю тебя здесь, – пробормотал Авель сквозь зубы, взваливая на плечи тело товарища. – Ты пойдёшь… Пойдёшь и посмотришь на эту планету! Слышишь, друг?»

Он вынес Каина наружу и, поднявшись вверх от капсюля, сбросил на землю, не особо заботясь о сохранности тела. Голова Каина с хрустом стукнулась о камень, и из треснувшего черепа потекла белая густая жидкость. Рот предателя искривился в презрительной брезгливой усмешке: «Я не вижу твою Землю, и никогда не увижу».

Авель принёс лопату и потратил ещё час на то, чтобы вырыть в рыхлом грунте глубокую яму в человеческий рост. Хоть он и работал весь день, даже после трудоёмкого рытья его сил не поубавилось. Единственное что – захотелось есть.

Он поднял тело Каина и опустил в приготовленную могилу головою вниз, как хоронили суеверные крестьяне на Сэл-о погибших от радиоактивного заражения. Однако в данном случае это было, скорее, актом презрения, которое только и мог заслуживать человек, собственноручно предавший и убивший всю свою команду. Пусть поступок Каина был продиктован каким угодно смыслом – здесь, вдали от своих, они были единой семьёй, зависящей друг от друга. А теперь из всей команды оставался только один Авель.

– Каин, брат! – громко произнёс он над засыпанным захоронением. – Ты умер вдали от дома, будучи проклятым и осквернённым. Ты ненавидел нашу миссию, ненавидел эту планету и ненавидел свою команду. Теперь ты останешься здесь навечно. Вдали от дома, так и не увидев его. Земля, которую ты презирал, примет тебя в своё лоно, и черви пожрут твоё тело. Радуйся же, ибо так ты хотя бы сможешь послужить пропитанием и породишь жизнь, хоть это и самое малое, чем ты можешь расквитаться за постыдное предательство и смертоубийство.

Авель посмотрел на Ящера, сидевшего рядом. Ящер неотрывно взирал на только что зарытую агентом могилу с какой-то неожиданно новой эмоцией на его бронированной мордочке. Авелю показалось, что это был страх. Ящер боялся – но почему? И чего?

– Он мёртв, – пояснил на всякий случай своему новому товарищу Авель. – Он был предателем. Но я его похоронил, потому что он также был человеком.

Ящер вздрогнул и медленно обернулся на него. Авель прочитал во взгляде существа осуждение. Это всё было довольно странно.

Но никаких пояснений не последовало. Ящер поднялся на все четыре лапы и, ощупав землю двумя тонкими языками, прыгнул в сторону леса, растворившись в воздухе. Только два янтарных огонька пару секунд продолжали летать в сгущающемся сумраке.

Ящер был волен делать всё, что хотел. Авель же вернулся к кораблю и, проникнув в его нутро, двинулся в поисках командного отсека.

Здесь было сыро и пахло мёрзлым зловонием. Так пахнут на морозе колоды для рубки мяса или руки нечистоплотных девиц во время женского ежемесячного цикла. По мясистому своду ползали тонкие искрящиеся нити, латая повреждения и очищая пространство от последствий взрыва. Большая часть отсеков сгрудились у основания хвоста, куда их сдвинуло в момент приземления.

Авель без проблем нашёл капитанский мостик: этот отсек был меньше остальных и соединялся с туловищем корабля тысячей безразмерных волокон, вспыхивающих от света фонарика. Шлюз в капсюль был надёжно закрыт от постороннего вмешательства.

Протянув руку к шлюзу, Авель некоторое время безрезультатно гладил липкую поверхность, пытаясь нащупать хоть что-то напоминающее сенсорную панель. Наконец поверхность двери завибрировала, и перед агентом раскрылся проход внутрь.

Навигационные системы были заблокированы и переведены в ожидающий режим: во время швартовки со столь массивным объектом, тем более обладающим столь сильной гравитацией, запуск корабля определялся системами как невозможный. Вернее, не невозможный, а недопустимый. При желании можно было попытаться сдвинуть корабль с места, но подобной необходимости перед Авелем сейчас не стояло.

Он попробовал войти в систему управления базой данных, но она также оказалась заблокирована. Похоже, что время узнать детали миссии ещё не настало. Авель подошёл к ячейкам с архивами и попытался подключиться к ним через локальный терминал, выдвигающийся из стены. Всё так же безрезультатно. Более того, терминал показал ему, что в архивах наблюдаются повреждения оболочек, а это значило, что даже Авелю пришлось бы провозиться с восстановлением данных больше месяца.

Это открытие несколько омрачило агента. Цели миссии оставались неясны.

Авель провёл рукой по настенной панели, активировав максимально возможное освещение. При ярком свете причины поломки стали очевидны: по всей поверхности ячеек с архивами тянулись аккуратные вмятины равного диаметра. Это Каин, обнаружив, что его напарнику всё стало известно, расстрелял серверные системы, чтобы создать дополнительные помехи.

Могли бы помочь ремонтники или бортовые инженеры. Но их не стало после «Варфоломеевской ночи», устроенной свихнувшимся Каином. Так что вся ответственность за ремонт легла на плечи Авеля, который не имел для этого должной подготовки. Да, он был первоклассным агентом, мог вести боевые действия, как в команде, так и в одиночку, мог принять на себя командование боевой флотилией, сделать навигационные расчеты, провести внутриполостную хирургическую операцию, собрать бомбу из подручных материалов и даже сварить мясной бульон. Но починка сложных электронных сетей не входило в его компетенцию.

Возможно, местные, если они тут есть, могли бы помочь ему в этом.

Авель заблокировал капитанский отсек до лучших времён и отправился в кают-компанию. Здесь он обнаружил новую проблему: все холодильники и хранилища припасов были открыты, а их содержимое разбито или же выгорело при пожаре. Видимо, что взрыв пришёлся в основном именно на этот отсек. Даже те съестные припасы, которые сохранились, были обильно покрыты несъедобной кислотной пеной.

Вздохнув, Авель переоделся в неприметный серый комбинезон, захватил с собой нож, несколько походно-боевых ампул и двинулся наружу.

На поверхности уже наступила ночь. Стало довольно прохладно, но это лишь относительно палящего днём солнца. Климат, как определил Авель, здесь был субэкваториальный или тропический. Хотя странные деревья, несомненно, являлись кедрами. Поверхностные знания Земной инфраструктуры Авеля указывали на то, что кедры не любят сухой климат, поэтому было неясно, где именно приземлился «Серафим».

Снаружи Авеля ждал Ящер с веткой каких-то плодов в пасти. Увидев человека, он положил плоды на землю и отошёл, приглашая отведать.