Девушка остановилась и дождалась, пока спадёт автоматическая блокировка дверей салона, срабатывающая в машинах «Лады» при возникновении малейшей опасности. Двигатель продолжал тихо гудеть. Внешних повреждений автомобиля можно было не опасаться. В первые несколько секунд Романова была испугана, решив, что это случился оползень из валунов. Теперь стало ясно, что это был человек, возможно, какой-то старатель. Шахтёры редко покидают свои городки. А если и выдвигаются на закуп, то большой компанией во главе с бригадиром и под конвоем, и уж точно не ночью. Но мимо И-же Романова проезжала ещё вчерашним утром, а до Тверди было около ста двадцати километров. Откуда тут мог взяться человек?

Она легонько провела ладонью по дверце и, отлипнув спиной от водительского кресла, вышла на холодный воздух.

В лицо тут же ударил свирепый мокрый ветер с жалящими искрами дождя. Романова сделала пару шагов в сторону места столкновения и обернулась. Автомобиль мигнул ей символом в виде горностая, выгравированным на лобовом стекле. Может вернуться? Один человек в ночи вне цивилизации. Это бродяга – без приписной идентификации, без машины, без прав. Никто и ничто.

«Зачем мне это надо?» – подумала Романова, двинувшись дальше.

Действительно, на дороге лежало человеческое тело. Правая нога загнулась под острым углом, а голова лежала на локте, будто мужчина просто прилёг отдохнуть. Из-за дождя нельзя было сказать, ранен ли он и сколько потерял крови.

– С вами всё в порядке? – робко спросила Романова, и ветер злорадно взревел, заглушая её вопрос.

Надо подойти ближе. Рука нащупала в кармане одноразовый цилиндр с выжигателем мозгов: пожалуй, вторая после интерлинка по важности вещь в арсенале каждого журналиста. Если это старатель или бродяга, ей ничего не будет. Если житель… Это не может быть житель. На таком отдалении от города никто без машины не появится.

Романова сделала с десяток шагов, замирая каждые полметра и всматриваясь в лежащее неподалёку тело. По центру трассы плавно мерцала широкая голубая линия: разметка транспортной магистрали, указывающая, что неподалёку железнодорожный переезд. Дождинки скатывались с полосы и собирались в паутину быстрых ручьёв, набрасывающихся на подошву журналистских ботинок.

– Если вы не живы, то можете не отвечать! – крикнула Романова, когда до лежащего тела оставалось меньше метра. Проанализировав ситуацию, она разжала пальцы, обхватившие цилиндр: хоть там, где он находится, мозгов и нет, однако парализовать себе что-то пониже живота не входило в её планы на сегодняшнюю ночь.

Склонившись над телом, Романова приподняла лежащего за волосы, содрогаясь от отвращения – волосы были липкими, длинными и не мытыми, судя по всему, никогда. Ах чёрт! Судя по разбитым тёмным очкам – а вот вам и причина трагедии – сбитый был одним из фанатиков, именующих себя «Искатели Солнца». Эти парни – а женщины редко встречались в подобных культах, ибо они априори более разумны – были уверены, что Солнце существует; а очки носили в противовес лживости, как они утверждали, окружающей действительности. Говорят, что культом управлял некий пророк под прозвищем Слепой. А вот был ли он на самом деле слепым – неизвестно.

Сейчас стёкла очков повылетали, обнажив морщинистые, похожие на две крысиные норки, глазные впадины с застывшими на их дне крохотными шариками глаз. Из одной сочилась слеза или слизь, не понятно.

Бродяга застонал и пошевелился.

– Ноги чувствуете? – громко уточнила Романова, не спеша поднимать его.

– Мы чувствуем всё, – неожиданно звонко откликнулся бродяга. – Мы чувствуем свои ноги и руки, лица и сердца. Мы чувствуем Солнце там, за облаками…

– Это хорошо! – ответила Романова, перекрикивая ветер. – Тогда я пошла! Извините!

Она отвернулась и сделала с десяток шагов, когда цепкая рука ухватила её за плечо.

– Простите, – немного испуганно и весьма раздражённо воскликнула Романова, скидывая руку. Но искатель резко развернул её и заговорил, делая ударения на каждом слоге:

– Сегодня издалека прибыл спаситель. Сегодня это произошло! Он там – за перевалом, за Ямантау и за долиной смерти. Он придёт, чтобы принести нам Солнце. Чтобы принести вам Солнце. Ты! Скажи всем, кто очень уж слеп. Мы знаем, что ты говорящая. Ты можешь сказать остальным. Мы знаем, что там лежит у тебя в машине на переднем сиденье. Так вот, это ничто. Важно лишь то, что ты сейчас услышала!

Ну почему я, мысленно взмолилась Романова. Руками она оттолкнула бродягу и отпрыгнула назад. Мужчина покачнулся и тяжело рухнул на одно колено. Романова заметила, что руки у него почернели от крови.

– Послушайте, – обратилась она, – я могу довезти вас до города. Честно. Там вы найдёте своих, и они окажут вам помощь. Бесплатно, поняли? Я сделаю это для вас. Как вам такой вариант? Только без проповедей про ваше Солнце, спасителей и прочий апокалипсический бред. Договорились?

Бродяга, покачиваясь, встал и вытянул руки в стороны, будто младенец, который боится упасть. Рваные синтетические лохмотья не спасали его от холода, и сквозь прорехи была видна жилистая плоть человека, привыкшего к лишениям.

Из тёмной стены дождя позади него вынырнула полицейская машина.

А вот и смерть пришла, жалобно подумала Романова, медленно отступая назад. Крикнуть бродяге, чтобы он бежал с дороги прочь, ломал ноги о каменные глыбы, вставал и снова бежал?

Из полицейской машины марки «Гадюка», более совершенной, нежели бедная «Ладочка» журналистки – сколько такая, интересно, пожирает за час солнечной энергии? – неторопливо спрыгнули два молоденьких мальчика в форме. Один тут же направил автомат в спину бродяги. Второй, похожий на лейтенанта, быстро зашагал к ним, приветливо махнув открытой ладонью.

– Господин полицейский! У нас всё в порядке! – крикнула она.

Лейтенант только шире улыбнулся, махнув головой. Подойдя, он посветил фонариком в лицо бродяги и снова поднял руку. Раздался негромкий треск. Тело несчастного второй раз за ночь подкинуло и бросило об асфальт. В лицо Романовой долетело несколько капель, не похожих на дождевые. Одна капля попала в глаз, и Романова зажмурилась, взмолившись, чтобы в крови фанатика не оказалось какой-нибудь заразы.

– Журналист? – спросил лейтенант, осветив висящее на груди Романовой удостоверение.

– Да. – Кивнула девушка, сглатывая набегающие слёзы. – Донна Романова, ведущий журналист-репортёр центрального новостного канала Тверди. Кажется, я его сбила…

– Ясненько, – прервал её полицейский. Слева к нему присоединился напарник, оценивающе разглядывая хрупкое женское тельце журналистки.

– Журналистка, – утробно хрюкнул напарник, в подтверждение своих слов, направив ствол автомата на Романову. – С машиной.

– С машиной, – задумчиво кивнул лейтенант. – Давно двигатель-то работает?

У Романовой внутри всё похолодело. Нацепив на губы дежурную улыбку, она оглянулась через плечо – сквозь сеющуюся пелену дождя было видно маленькую белую «Ладочку» с мерцающим изображением горностая на переднем стекле; дверь машины терпеливо ожидала, когда хозяин вернётся на место, а внутри терморегулятор старательно поддерживал приемлемые для жизнедеятельности семнадцать градусов, пожирая при этом киловатты энергии.

– Меньше минуты, господин полицейский.

– Как не экономно, – злорадно квакнул молодой офицер. – Открыли салон и гуляете.

– Протяните вперёд руку, – сухо попросил лейтенант, пристально глядя в глаза журналистки. Потёки дождя на его лице были похожи на усы, отчего сам лейтенант превращался в инфернальное существо.

Романова вздохнула и протянула ладонь, по которой офицер быстро провёл сканирующим датчиком и углубился в изучение информации на экране, изредка сверяя её с данными базы в своём интерлинке. Через двадцать секунд, которые показались Романовой годами, он удовлетворённо хмыкнул и снова посветил в лицо журналистки:

– Вы имеете право не отвечать на заданные вопросы, но молчание будет истолковано против вас. Вы имеете право бежать и быть расстрелянной при попытке побега. Вы имеете полные гражданские права до той минуты, пока ваш автомобиль не выведен из строя, не потерян и не уничтожен. – Помедлив, лейтенант добавил, – вы в курсе, что ближайший «зайчик» находится порядком около восьмидесяти километров от вашего местоположения?