В советской психологии Э. Шпрангер подвергался резкой критике. Видный советский философ и психолог С. Л. Рубинштейн (1889-1960) написал в 20-е годы разгромную статью «Психология Шпрангера как наука о духе», которая хранилась в его архиве. Эта статья, признанная, по-видимому, непреходящей ценностью, опубликована в 1989 году в посвящённом 100-летию Рубинштейна биографическом сборнике и действительно, на наш взгляд, представляет интерес как образчик отношения советских психологов к своим выдающимся зарубежным коллегам. Достаётся в статье и В.Дильтею.
Важнейшая идея Дильтея, по мнению Рубинштейна, следующая: «Высшие объективированные проявления душевной жизни раскрывают её основы». Рубинштейн сопоставляет психологические учения Дильтея и Фрейда: «В противоположность глубинной психологии Фрейда психология Дильтея может быть охарактеризована как вершинная психология. Так же как и Фрейд, Дильтей тоже хочет познавать психологию личности в её глубинах. Но в отличие от Фрейда и даже в противоположность ему он исходит из того, что психологические глубины личности раскрываются не в самых примитивных её влечениях, а в самых высших её объективированных проявлениях». С приведенным тезисом Рубинштейна можно, на наш взгляд, согласиться в том аспекте, что Дильтей, указывая на проблему бессознательных мотивов в гуманитарном знании, существенно обогатил психологию творчества. Он подчёркивал, что авторы никогда не сознают полностью смыслов, заложенных в их текстах, и тем самым выдают тайны своей душевной жизни.
Категорически Рубинштейна не устраивали в концепции Дильтея два взаимосвязанных положения. Признание философских мировоззрений, которые сохраняются на протяжении веков в самых разных исторических формациях, изменяясь лишь по форме. А главное, его возмущала психологизация мировоззрений, тот факт, что, по Дильтею, «психология человека определяет его идеологию как свою проекцию». Дильтей якобы полностью игнорировал связь мировоззрения с общественной средой и заблуждался относительно возможности, исходя из мировоззрения, определить психологию человека.
Экскурс Рубинштейна в историю философии едва ли заслуживает обсуждения. На память приходит только французский писатель, литературовед и театровед Жорж Польти (1867-1946), автор замечательной книги «Тридцать шесть драматических ситуаций», опубликованной в 1895 году. Вся история искусства, по его мнению, представляет собой повторяющиеся сюжеты, ранее схожую идею высказал писатель и драматург Карл Гоцци (1720-1806), насчитавший столько же повторяющихся сюжетов.
Сложнее обстоит дело с зависимостью мировоззрения как свойства личности от её характера – совокупности психических свойств во многом наследственно обусловленных. Рубинштейн в своих рассуждениях, безусловно, исходил из модной в советский период точки зрения об определяющем влиянии на мировоззрение социального происхождения, классовой принадлежности.
Большинство психологов считает, что характер формируется уже в дошкольном возрасте. У детишек порой нетрудно заметить и зачатки мировоззрения, выделить среди них будущих бунтарей и конформистов. Знаменитый поэт Евгений Евтушенко, вспоминая школьные годы, пишет, что за партами сидели маленькие правдоискатели, маленькие циники и маленькие догматики («Волчий билет»,1998). Окончательно остов мировоззрения закладывается в юношеском возрасте.
В монографии «Психология политики» британский психолог Ганс Айзенк (1916-1997) посредством прямоугольной системы координат иллюстрирует результаты своих исследований зависимости идеологических предпочтений от свойств характера. На противоположных полюсах шкалы ординат отмечены такие черты характера, как авторитаризм (склонность к деспотизму) и гуманизм (мягкосердечие); на полюсах шкалы абсцисс – радикализм (стремление к кардинальным переменам, динамизм) и консерватизм (нежелание что-либо менять, инертность). Со статистической достоверностью учёному удалось установить зависимость мировоззрения от характера. Например, в британском социуме лица с высокими показателями по авторитаризму и консерватизму являются сторонниками жёстких наказаний за преступления, выступают за смертную казнь, одновременно они отличаются расовой нетерпимостью. Лица с гуманным настроем и радикальными тенденциями, как правило, пацифисты, они выступают за национальный суверенитет и справедливое распределение материальных благ. Среди тех, у кого гуманный настрой сочетался с консерватизмом, оказалось много сторонников обязательного религиозного образования, отмены контроля рождаемости. Выяснилось, что, ориентируясь на положение испытуемого в системе координат, можно с высокой вероятностью предсказать его партийную принадлежность.
Крупный американский социолог Роберт Мертон (1910-2003) показал, что мировоззрение личности зависит от её отношения к целям и средствам. Так, конформисты приемлют культурные цели и легальные пути их достижения, они обычно разделяют идеологию, декларируемую представителями власти. Бунтари, в подростковом возрасте у них нередко имелись проблемы с усвоением социальных норм, наблюдалась склонность к противоправным поступкам, отвергают и общепринятые социальные цели, и легальные способы их достижения. Они руководствуются собственной системой ценностей и настаивают на её легализации. Такие люди могут стать как революционерами, так и преступниками. Утверждение Дильтея о значимости характера в формировании мировоззрения можно, следовательно, считать доказанным, критика же его концепции в этом отношении малоубедительна.
Теперь о критике Рубинштейном главного персонажа его статьи, создателя понимающей психологии. Рубинштейн положительно относится к умозаключению Шпрангера о том, что для понимания субъекта недостаточно вчувствоваться в его внутренний мир и сопереживать, так как человек принципиально не может быть понят из самого себя. Он выражает согласие со Шпрангером в том, что «подлинное понимание строится не на непосредственном сопереживании, а на опосредствованном знании объективных смысловых связей, предполагающих выход за пределы субъективности». И, по его мнению, психическое определяется своим отношением к объективным образованиям. В статье также положительно оценивается положение понимающей психологии об обусловленности психического развития факторами, во многом не осознаваемыми субъектом. Одновременно указывается, что в концепции Шпрангера представление о развитии психики оказалось «извращённым, выпадающим из сферы реальности в фиктивную область метафизики», поскольку это развитие не учитывает «активное соотношение субъекта с внешним миром, в котором субъект, соотносясь с миром и преобразуя его, сам формируется».
Шпрангер, по утверждению Рубинштейна, вплотную подошёл к важнейшей для построения психологии мысли К. Маркса об опредмечивании человеческой сущности, но в «жизненных формах» понимающей психологии эта «полная реального содержания мысль превратилась в безжизненную и извращённую ложную схему». Рубинштейн постоянно обвиняет Шпрангера в том, что в его концепции отсутствует «реальная личность», «реальные отношения», «конкретная деятельность», всячески давая понять своё владение перечисленными понятиями. В общем, Рубинштейн подвергает Шпрангера уничижительной критике, как профессор нерадивого студента.
Шпрангер, с точки зрения Рубинштейна, раскалывает надвое душевную жизнь: на область, лишённых смысла психофизиологических процессов и на осмысленное содержание субъективного духа. Он, по словам критика, оторвал смысловое духовное содержание индивидуального сознания от реального психофизиологического субъекта. То есть Рубинштейн отвергает методологию Шпрангера, с другой стороны, из его утверждений создаётся впечатление, что он рассматривает психофизиологические процессы как составляющую душевной жизни, играющую существенную роль в смыслообразовании. Едва ли с этим можно согласиться.
В представлении Шпрангера о психическом развитии не существует, по мнению Рубинштейна, активного соотношения субъекта с объектом: «Субъект – это сосуд, от установки которого зависит, с какой стороны, в каком направлении в него вольётся содержимое».
