— Мессир, я Файербол Быстрокрылый из урочища Черных скал и у меня для тебя следующее сообщение, которое принес мне от мастера Блэкстоуна ворон Гарольд. Маг Альтиус послал в Восточный Парадиз две дюжины своих посланников, людей и магов. Они прилетели на пегасах в Серебряную степь и в Драконов лес сегодня в полдень и сразу же принялись поднимать против тебя обитателей степи и леса. Они рассказывают про тебя всяческие небылицы и рисуют тебя жутким монстром. Кое-кто поверил в эти россказни, но большинство других польстилось на золото, которые посланники мага Альтиуса щедро раздают в качестве аванса за твою голову. Кентавры уже обнаружили ваши следы на краю степи и теперь скачут сюда, но будут здесь только часа через четыре, не раньше. Великан-циклоп Полифем, тоже поджидает вас в каньоне у Красного холма, а на входе в Драконов лес устроили засаду сатиры. Насколько я знаю, гарпии отказались охотиться на вас, вороны уже побывали у их гнездовий, но вот критские грифоны сразу же согласились. Правда, ночью от них вам не придется ждать нападения, они ночью слепы как куры, но поутру, вы должны быть готовы к встречи с ними. Мастер Блэкстоун приказал мне оказать тебе помощь, мессир, и я жду твоего приказа, чтобы мои воины перебили кентавров всех до одного!
— Ни в коем случае, Файербол! - Завопил я - Даже думать об этом не смей! Мне только не хватало устроить в Парадизе гражданскую войну. Мы постараемся улизнуть от них и, лишь в самом крайнем случае, немного припугнем. Спасибо тебе, Файербол, ты заслужил гораздо большей награды, чем миска мяса. Прикажи своим воинам сеять среди наших преследователей панику, рассказывая сколь могущественны мы и каким ужасным оружием вооружены, но не более того. Мне кажется, если мы не станем убивать приспешников мага Альтиуса, то сможем заложить основу для будущей дружбы с ним. - Обращаясь же к своим райским коммандос, воинственно настроенным и клацающих клыками в предвкушении драки, я отдал самый категорический приказ - Ребята, я запрещаю вам вести огонь на поражение! В крайнем случае, вы можете подранить, какого-нибудь балбеса, но не очень сильно, чтобы я мог потом вылечить его. Ури, теперь вся надежда на тебя, будешь прикрывать нас с воздуха и вести отвлекающий огонь. Если кентавры все-таки выйдут на перехват, то ты поставишь перед ними огненное заграждение из реактивного огнемета, этого вполне хватит для того, чтобы они разбежались.
Вудмены, не дожидаясь моего приказа, тотчас принялись собираться в дорогу. О сне в эту ночь нам не приходилось и мечтать. Предстоящая ночная скачка меня не пугала, я чувствовал в себе достаточно сил, но подготовиться к ней мне следовало основательно. К счастью у меня было несколько пар солнцезащитных очков и бинокль, которые я тотчас превратил в миниатюрные приборы ночного видения.
Вудмены обладали нактолопией и видели в темноте не хуже чем днем, магические кони тоже, а вот мне, Лауре и Уриэлю, очки ночного видения пригодились в самый раз. Уриэль немедленно оделся потеплее и, вооружившись автоматом Осляби, реактивным огнеметом и ракетницей, взмыл в ночное небо. С мощным биноклем и уоки-токи, он представлял из себя самого лучшего воздушного разведчика.
Через час мы уже скакали по ковыльной Серебряной степи, сплошь, от края до края, залитой лунным сиянием, пустив коней в галоп. Уриэль поднялся на высоту километров в пять-шесть и корректировал наше продвижение. Ворон Файербол тоже не отказал себе в удовольствии прокатиться верхом на спине одного из магических коней, который скакал под вьюком. Ворона даже не смущала беспощадная тряска, которой он подвергался во время этой бешеной скачки.
Вскоре авиаразведка доложила мне, что по степи, кроме того табуна, который галопом несся по нашим следам, огромными зигзагами носятся еще четыре табуна кентавров, пытаясь обнаружить нас, но ни один из них не находится к нам ближе шестидесяти лиг. Уриэль, спикировав за спину табуну, который мог выйти нам наперерез и пустил парочку осветительных ракет, что кентавры тут же восприняли с воодушевлением и поскакали в противоположную от нас сторону.
Однако, самым опасным для нас был тот табун, в котором насчитывалось около трех сотен кентавров, который уверенно скакал по нашему следу и, несомненно, догнал бы нас, так как кентавры скакали быстрее наших магических скакунов. Когда табун уже был пятнадцати лигах от реки, Уриэль положил перед кентаврами пять магических зарядов из огнемета. Полыхнуло не хуже, чем от поверженных крылатых дьяволов и хотя мы находились довольно далеко, нам было видно пламя, вставшее стеной перед кентаврами.
Человекокони бросились врассыпную, но страх перед их вождем оказался намного сильнее и вскоре они поскакали в обход, делая огромный круг. Этот табун был теперь для нас не опасен, но зато остальные табуны кентавров развернулись и поскакали к тому месту, где увидели вспышку пламени. Они могли легко обнаружить наши следы и пуститься вслед за нами, но как раз этого нам уже никак нельзя было избежать.
Ангелу понравилась такая веселая игра и он принялся летать по небу, ставя перед незадачливыми охотниками то заслоны из адского пламени, то поднимая перед ними грохочущие стены взрывов. Уриэль был в восторге и потому постоянно докладывал мне о том, что происходит внизу. Иногда он клал гранаты буквально перед носом у кентавров и тогда им приходилось не сладко, ведь конелюдям, несущимся по степи на полном скаку, била в грудь мощная взрывная волна, которая сбивала их с ног, опрокидывала на землю и расшвыривала в разные стороны с такой силой, что они потом долго не могли прийти в себя. Очухавшись, они тотчас вскакивали на ноги и продолжали преследовать наш маленький отряд.
Поскольку взрывы грохотали то в одном, то в другом месте, кентавры совсем сбились с ног и беспорядочно метались по степи, в то время как мы, ловко, ускользая от их табунов, стремительно неслись вперед. К моему облегчению огонь Уриэля имел скорее психическое воздействие и никто из кентавров пока что не был ранен сколько-нибудь серьезно. Лично я не испытывал к ним никаких враждебных чувств, не смотря на это ожесточенное преследование, но вот в адрес мага Альтиуса я посылал немало проклятий. Постепенно мы оторвались от преследователей на полсотни километров, но кентавры продолжали упорно и настойчиво рыскать по степи, из всех сил стараясь обнаружить наши следы.
Мне пришла в голову отличная идея и я приказал нашему отряду построиться в колонну по одному. Передав свой уоки-токи Ослябе, я приказал ему встать в авангарде и вести нас через степь, а сам занял место в арьергарде, сев на Мальчике, как Иванушка-дурачок. Заливая степь позади колонны голубым сиянием, я заставлял травы распрямляться, а дерн разглаживаться, чем полностью скрывал наши следы. Хотя Уриэль и был против этого, так как скорость снизилась, у меня была кое какая надежда на то, что теперь кентавры нас выследят не сразу. Какое-то время так оно и было, но я упустил такую очевидную вещь, как запах и вскоре Уриэлю вновь пришлось начать свою воздушную игру.
Как бы то ни было, но степь, протянувшуюся на три сотни километров, мы пересекли к рассвету и вскоре выехали на высокий, крутой берег довольно широкой и бурной реки, которая бесновалась внизу, на каменных перекатах. Нам даже не стоило и мечтать о том, чтобы спуститься вниз к реке, так как высота этого обрыва была более сотни метров и он был, к тому же, практически вертикальным.
По ту сторону реки, имеющей в ширину метров триста, берег был низким и полого поднимался к высоченной, песочно-бежевой стене, которая была в высоту уже ничуть не менее двух километров. Там начиналось громадное плато, на котором рос величественный и пугающе огромный Драконов лес. От берега реки до этой гигантской стены было километра три живописной долины.
С первого же взгляда мне стало ясно, что если мы доберемся до той стороны, то сразу окажемся в относительной безопасности. Не особенно надеясь на свои предположения я подозвал к себе Ослябю и попросил рассказать мне, каков должен быть наш дальнейший путь. Со слов вудмена выходило так, что мы должны теперь двигаться вдоль реки около полутора сотен лиг до Красного холма, за которым был удобный спуск к реке и брод на другую сторону. От Красного холма начинался огромный каньон с одной стороны которого вставала стена плато, а с другой громоздились неприступные горы, прорезанные мрачными, узкими ущельями.
