Это казалось невероятным, но получилось так, что после обеда наши группы занимались в соседних аудиториях, и я узнал, что она первокурсница. Правда, я заметил и то, что она никогда не оставалась одна. То подружки окружали её, то, как назойливые мухи, крутились мальчики. В такой ситуации подойти к ней не представлялось никакой возможности. И тогда я решил повторить уже «опробованный» и надёжный способ: познакомиться с ней после занятий, по дороге домой.
В тот же день я ждал её у фонтана во дворе института. Она вышла, одетая в белую короткую шубку и в сопровождении двух «телохранителей», которые, впрочем, быстро исчезли, дойдя до первого перекрёстка. Приободрившись, я следовал за девушкой. Мы спустились в метро, и я уже собирался подойти к ней поближе, как неожиданно появилась новая подруга. Дальше девушки поехали вместе. Я устроился в соседнем вагоне и, зная, что ехать предстоит до конечной станции, особенно ни о чём не беспокоился и почти не смотрел в их сторону.
Но на конечной остановке среди вышедших из вагона пассажиров девушки в белой шубке не оказалось. В растерянности я выбежал на улицу, прошёл по дорожке до того самого дома, где в первый раз потерял её след, – всё было напрасно…
« Выходит, что она вышла где-то по дороге», – решил я и расстроенный вернулся к себе в общежитие.
В конце недели, в пятницу, занятия у нашего курса закончились в обед, но я задержался в институте ещё на пару часов, чтобы дождаться окончания занятий первокурсников. Желание познакомиться с девушкой не выходило у меня из головы. Её образ тревожил меня, мысли о ней с упорным постоянством преследовали меня и толкали к этому действию.
Первый курс сдавал клаузуру – контрольную работу по проектированию. В одной из аудиторий я увидел её, склонившуюся над своим подрамником. По номеру аудитории я установил, что это была пятая группа.
На этот раз я поджидал её в вестибюле. После звонка прошло уже полчаса, прежде чем она появилась. Я подождал, пока она оделась и вышла на улицу. На этот раз она шла в окружении подруг. Они медленно пересекли двор, вышли на улицу и явно никуда не спешили. Следовать за ними в таком темпе было очень трудно. Я просто не умел ходить так медленно. Приходилось то и дело останавливаться и разглядывать витрины.
А девушки просто гуляли. Они свернули на Кузнецкий мост, миновали Петровку и вышли на Пушкинскую улицу, где я вскоре потерял их след. Вероятно, они зашли в какой-то магазин.
На этот раз я не очень расстроился, так как подумал, что после клаузуры она, скорее всего, устала и вряд ли была бы расположена к знакомству.
Итак, я имел уже три неудачных попытки познакомиться, но я не отчаивался. Напротив, я чувствовал, что внутри меня что-то пробуждается и растёт с каждым днём, облекаясь в поэтические строчки, рифмы, отдельные слова – верный признак рождения нового чувства. Я был рад этому новому состоянию – предвестнику «начала», которое манило, звало, увлекало и не давало опомниться. Оно тревожило и томило, оно вытесняло из моего сознания всё постороннее, прошлое, пережитое и уступало место новому и неизвестному. Если это была болезнь, то это была самая желанная болезнь на свете.
Судьба будто дразнила меня.
В понедельник в столовой во время обеда «она» подошла к моему столу и спросила, свободно ли место рядом со мною. « Вот он – случай! – молнией пронеслось в моей голове. – Лучше и не придумаешь» . Но, к величайшему моему огорчению, место рядом со мной было занято. « И что за манера – занимать места? ! » Можно было бы наплевать на то, что место было занято, и сказать девушке, что место свободно, но могла возникнуть неприятность. А этого я не мог допустить и, не поднимая головы, пробормотал в ответ что-то невнятное. Девушка села за соседний стол.
Я не мог смотреть в её сторону, не мог дальше есть и вскоре вышел. Последующие занятия наших групп проходили в соседних аудиториях. И даже у гардероба мы вместе одевались, но я не воспользовался случаем подойти к ней, так как у меня в тот день разболелось горло и я не мог нормально разговаривать.
Зима подходила к концу. Хмурые дни февраля заканчивались. И, как последние патроны в пулемётной ленте, я стал считать их и ценить, чтобы ни один из них не был истрачен понапрасну. Я вдруг ощутил, что моей студенческой жизни очень скоро наступит конец. Учиться оставалось три месяца, а потом – экзамены, преддипломная практика, а дальше – диплом. Вот и весь расклад по времени на предстоящий год.
Если представить мою жизнь, начиная с самого детства, в виде дороги, то дорога эта сначала плавно, потом всё круче, но неизменно поднималась вверх. И теперь, заканчивая учёбу в институте, я, вероятно, достиг некой вершины, с которой открывался вид на все четыре стороны, – выбирай любую. В какую сторону с этой вершины покатится моё колесо и где остановит оно свой путь – я не знал.
Но я знал точно, что уже не смог бы расстаться с Москвой, которую я полюбил за эти пять лет, что прожил в ней. Я исходил её пешком вдоль и поперёк, знал все её достопримечательности, бульвары, дворы, памятники, музеи. Я боялся провинции как чумы, боялся затеряться в ней, погрузиться в её серую обыденность, так хорошо знакомую мне с детства, заболеть её безысходностью и раствориться в ней. Так мне тогда казалось.
Я мечтал об аспирантуре, желал заниматься тем делом, которому посвятил свою жизнь мой любимый учитель. В эти оставшиеся зимние дни я дочерчивал последнее его задание – план Версальского парка.
Весна не стучала вежливо в дверь, а пришла сразу, выплеснув на Москву яркий солнечный свет и вмиг переменив настроение людей и природы. В один из первых дней марта я предпринял очередную, уже четвёртую попытку познакомиться с первокурсницей, не дававшей мне покоя.
Мы встретились с ней у гардероба, и я, взяв пальто, решил выйти через боковую дверь – в надежде, что смогу следовать за девушкой, не привлекая её внимания. Но, пока я совершал свой хитроумный манёвр, следуя коридорами и каретным двором бывшего Воронцовского дворца, моя прекрасная барышня бесследно исчезла, растворившись в плотном весеннем воздухе.
Я пробежал до метро, но всё было напрасно. В очередной раз я упустил свою незнакомку.
9
То, к чему я так упорно стремился, случилось на следующий день, в пятницу четвёртого марта. Я хорошо помню этот день…
После третьей пары я спустился в вестибюль и, зная, что у первокурсников занятия уже закончились, стал ждать. Когда она в розовом свитере и джинсах спустилась по белой парадной лестнице, я быстро оделся, вышел на улицу и задержался у газетного киоска. Прошло довольно много времени, прежде чем она появилась во дворе, и, как всегда, в окружении подруг. Чтобы не сталкиваться с ними на тротуаре, я зашёл в «Архитектурную лавку» и, подождав, когда девушки пройдут вперёд, последовал за ними.
Как же медленно они шли! Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы не наткнуться на них. Та, за которой я следовал, шла в середине, подружки держали её под руки. На первом перекрёстке компания свернула направо и пошла вниз по Кузнецкому мосту. «Значит, предстоит прогулка», – подумал я, настраивая себя на терпеливое слежение.
Пока я был занят этой мыслью, идущие впереди девушки неожиданно остановились и обернулись, и мне ничего другого не оставалось, как машинально зайти в телефонную будку. Я долго набирал бесконечный номер, потом дожидался гудка, а когда, не дождавшись его, покинул будку, девушек нигде не было видно. « Неужели – в пятый раз? » – мгновенно промелькнуло в моей голове, и, не успев до конца додумать эту мысль, я пустился догонять пропавшую компанию и тут же почти столкнулся с нею у стоявшего впереди книжного киоска.
Тормозить было поздно и, изобразив на лице маску постороннего прохожего, я невозмутимо прошагал мимо киоска и девушек, вышел на Петровку и направился в сторону ЦУМа. Только взойдя на широкую площадку стилобата, я осторожно обернулся, но никого позади себя не обнаружил. «Снова прошляпил! » – с досадой подумал я.