– Нет! Тогда танцевать будешь только со мной!

– Кто бы возражал, я тя умоляю…

– А если я сейчас пойду и косметику смою?

– немного подумав, спросила она.

– Тогда повяжи пионерский галстук на шею, чтобы я не потерял тебя в этой толпе. Ты так классно выглядишь, что мне сейчас завидуют все чуваки в этом клубе. Свои достоинства нужно подчёркивать и выделять, а не наоборот, у тебя же это получается!

– Ладно, потерплю до дома, – улыбаясь, согласилась Вера.

– Что не так?

– Глаза щипать стало.

– Тогда пошли на свет, поглядим, что у тебя там.

Увидев себя в зеркале фойе, Вера охнула. Глаза начали опухать.

– Покажи-ка, что ты там купила, – попросил Дима.

Вера достала из сумочки красную коробочку. Он мазнул один палец в голубой цвет, потёр между пальцев вещество и почувствовал жжение.

– Быстро иди, смывай эту дрянь! Это всё что угодно, но только не косметика. А это выбрось, если не хочешь без глаз остаться!

Когда Вера вернулась уже без косметики, Димка чуть не присвистнул от удивления, столь разительна была перемена, а про себя подумал: «Надо будет достать девчонке нормальной краски». Вера не смотрела ему в глаза, заранее знала, какая будет реакция, но в глубине души всё-таки теплился огонёк надежды, а вдруг?.. И это вдруг случилось.

– Пойдём домой? – тихо спросила она.

– Пошли, – просто ответил Димка.

И в этом «пошли» не было ни презрения, ни жалости, а было что-то тёплое, близкое и родное. Вера с трудом сдержала слёзы и свой порыв броситься ему на шею, такого в её жизни ещё не было.

Когда они вышли из клуба, Дима, взял её под руку, это вообще было что-то немыслимое, невообразимое для Веры, она даже в самых сокровенных мечтах и подумать, не смела, что когда-нибудь вот так пойдёт с парнем под ручку.

– Ну, веди! Где твоя Союзная? – притягивая к себе Веру ближе, сказал Димка.

– Да недалеко, часа три пешком, – пошутила она.

– Годится! – ответил Димка. – Гулять, так гулять.

Чтобы путь казался короче, Вера принялась рассказывать о себе, о семье. Неожиданно Димка прервал её:

– Гопники!

Впереди из-подворотни навстречу им вышла троица.

– Когда подойдут, становись за спину, но не убегай! Орать можешь всё, что в голову придёт, хоть визжи, а в драку не лезь. – Он глянул на часы. – Хотя, бесполезно: в час ночи ни одна зараза из окна не выглянет.

– Чувачок, закурить не найдётся? – спросил самый тощий из троих.

– Любишь импортные? – поинтересовался Димка, отодвигая Веру за спину и одновременно освобождая правую руку.

– Не откажусь!

Левой рукой Димка достал из кармана своего армейского тулупа пачку папирос «Беломорканал» и протянул просившему, одновременно принимая позицию для нанесения удара, готовясь к драке.

– Ты чего такой борзый? Про импортные говорил, а сам Беломор протягиваешь, – загундосил тот, что стоял справа от тощего.

– Жадный! – констатировал тощий.

– Так это и есть самые, что ни на есть импортные, «Цузые» называются, – ответил Димка.

– Шутник, – бросил третий, принимая пачку в руки.

Разобрав по одной и возвращая её Димке, его пальцы разжались чуть раньше, чем тот успел её взять. Не дав пачке коснуться земли, Димка принял её на мысок сапога, привычным движением подкинул вверх, и, с лёгкостью поймав пачку, сунул её обратно в карман.

– Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят, – произнёс он, ожидая, что же последует дальше.

– Ты откуда, такой вертлявый взялся? – продолжил наезд тощий.

– С ДОКа.

– Извини, чувачок, погорячились. Тебя, кажись, Димоном зовут?

– Н-ну.

– Девчонку покажи. Так, на всякий случай, будет без тебя, так чтоб никто не тронул. Мы предупредим…

Вера вышла из-за спины Димки и взяла его под руку, но с левой стороны, готовая при необходимости отступить назад. Отёк с глаз уже спал, а из-за сильного гнева и волнения на её щеках выступили всегда прячущиеся веснушки. Карие глаза сверкали от гнева.

– Ну, запомнили? – в голосе девушки звенела сталь. – Тогда мы пошли.

И Вера ледоколом двинулась прямо на них. Троица расступилась, пропуская их мимо.

– Наш человек!..

– Да, чувиху отхватил, что надо, такая не предаст. Страшненькая только.

– Зато надёжная, как швейцарский банк.

Троица долго смотрела им в спину, но они даже шагу не прибавили. Вера, всё это время пребывавшая в нервном напряжении, теперь начала успокаиваться, спадающее напряжение перешло в дрожь. Ноги подкашивались. Чувствуя, как её колотит, Димка, неверно истолковав её дрожь, предложил ей зайти в подъезд, погреться.

Вера согласилась.

Они вошли в единственный во всём городке девятиэтажный дом и на лифте поднялись до самого верха. Тишину подъезда разрезал сильный грохот работающего механизма. Оба вздрогнули от неожиданности. Батарея была между восьмым и девятым. Дима снял с Веры пальто и накинул его подкладкой на окрашенный чугун, а её саму прижал к себе, запахнув в тулуп, его с трудом, но всё-таки хватило на двоих.

– Зачем так высоко забрались, к тому же людей разбудили? Можно было и на втором так постоять.

– Дурёха, отопление в высотке идёт сверху вниз, а тепло, наоборот, поднимается снизу-вверх. Здесь самая тёплая точка в подъезде.

Вера подняла голову, и их губы встретились. Димка поцеловал девушку, но она не ответила, её губы остались сомкнутыми в плотно сжатую полоску.

– Тебе сколько лет, детка? – удивлённо спросил он.

– Девятнадцать.

– Так ты уже большая, а целоваться не умеешь…

– А я ни с кем и никогда не целовалась. А тебе сколько?

– Двадцать два, – задумчиво ответил он. Ладно, этот за поцелуй не считается, хотя я подумал, что ты именно этого и хотела, это просто случайность.

Вера, с трудом сдерживала свой смех, всё-таки не удержалась и прыснула им ему в грудь.

– Ты это себя успокаиваешь или меня?

– Обоих. Ведь если ты не умеешь целоваться, надо же этому когда-то учиться. Да, всё-таки прав был великий Ленин, когда говорил, что надо учиться, учиться и ещё раз учиться! Иначе сорвёшь самое главное торжество в жизни девушки.

– Да?! Какое это?

– Процесс окольцевания особи мужеского пола – свадьба.

– Надеюсь к тому времени научиться.

– Ну, вот и давай учиться!

– У всякого обучения должна быть теоретическая база.

– Теорию тебе мама расскажет, если со мной практику не усвоишь.

– А почему именно ты?

– Нет, ну хорошие дела. Грею тебя я, обнимаю тоже я, от хулиганов избавил на всю оставшуюся жизнь тоже я. Нет, ну конечно, если есть кто-то другой, то я не настаиваю на роли обучающего, но требую компенсации за выше перечисленное.

– Ну, ладно, другого всё равно нет, – согласилась с его доводами девушка.

Тяжело вздохнув, она подставила ему лицо для поцелуя, зажмурившись, ожидая его прикосновения. Но ничего не произошло, она ещё немного подождала и открыла глаза.

– Передумал? – в полном недоумении спросила Вера, глядя на его улыбку.

– Я, что, такой страшный и противный, что ты зажмурилась как от зубной боли?

– Никакой ты не противный, просто мне страшно! Ну ладно, целуй уже. Я постараюсь не закрывать глаза…

– Тогда расслабься, ты же не на экзамене по сопромату, и губы не сжимай, будто тебя пытают.

Вера хотела что-то сказать, её губы разомкнулись, и Димка, поймав этот момент, накрыл её рот своим. У них получился настоящий поцелуй. Её глаза закрылись сами собой, и она ещё тесней прижалась к нему. Поцелуй получился затяжной, у неё в животе запорхали бабочки, она робко и неумело начала отвечать на его призыв. Дыхание спёрло, и их губы с трудом, но всё-таки расстались друг с другом.

Вера открыла глаза, лицо Димки плыло перед ней как в тумане. Она вздохнула, восстанавливая дыхание, и томно прошептала:

– Никогда бы, не подумала, что это может быть так приятно. В животе только как-то странно, будто мурашки изнутри по нему бегают.

– Тогда закрепим! – И Димка вновь прильнул к её чуть припухшим губам.