– Тогда одевайся и спускайся вниз. Будем набирать калории, – улыбнулась Алиса, – с банкета осталось полно еды.

Сестра вышла. Впервые за долгое время вновь ощутила семейное тепло – это утро, наполненное заботой сестры, ощущалось совсем другим, в сравнении с одинокой жизнью в Домбае. Моя комната совсем не изменилась за четыре года. Ветер тихо колыхал портьеры. Вечернее платье аккуратно лежало на табурете.

«Как же хочу остаться здесь, – подумала я, но тут же одёрнула себя. – Но я виновата, и не заслуживаю прощения».

Все здесь, каждая мелочь напоминали о маме. В тот проклятый день мы собирались в Кисловодск – хотели в семейном кругу провести остатки новогодних выходных и отдохнуть от бешенных рабочих будней. Маленький «Аквилон» наполняли бесконечные потоки туристов. Столько посетителей мы не видели никогда. Персонал с трудом справлялся.

В предвкушении тихих праздничных дней я собирала сумку. Из кухни донесся голос мамы:

– Никки, ты не забыла взять подарок Алисы?

– Нет, уже все собрала, – радостно ответила и представила, как мы с Алисой смотрим фильм «Дневник памяти» в новых мягких пижамах и плачем в конце как две школьницы, хотя уже давно ими не были.

– Возьми еще это, – мама вошла в комнату и протянула шампанское.

Я взяла бутылку и коснулась её руки. В глазах потемнело от резкой боли, и вот уже с трудом подняла голову с плюшевого руля, впереди темнел лес, кругом валялись осколки. На пассажирском сиденье сдавленное покорёженным металлом краснело размытое пятно… «Боже, мама!» – я потянулась к её окровавленному лицу и очнулась.

– Что с тобой? – заволновалась мама, живая и здоровая.

– Наверное, переработала. Все в порядке. Не бери в голову, – сказала я, не желая ее волновать. Последнее время так уставала, что могла заснуть с открытыми глазами.

Я пыталась избавиться от этих воспоминаний, забыть. Но нет, стоит стать чуть счастливее, и они возвращаются. Нельзя было садиться за руль!

Достала из шкафа старые джинсы, вытянутую серую футболку и черный вязаный кардиган. Быстро оделась и поспешила к Алисе, сказать, что возвращаюсь в Домбай. Не стоило приезжать сюда. Мне здесь не место!

Сбежала вниз по старой деревянной лестнице и замерла, увидев мельтешащую в столовой сестру. Утро воспоминаний: те же скрипучие ступени, камин в гостиной комнате, в столовой большой круглый стол. Алиса – вылитая мама, суетилась, расставляя тарелки.

Будто мне снова двенадцать лет. Я вспомнила, как сидела за тем столом и листала тяжелый альбом со старыми фотографиями, все время задавая вопросы маме, которая крутилась у плиты. Добравшись до середины, я увидела вложенный между страниц единственный снимок отца.

– Расскажи о папе, – попросила я. Черно-белое фото не было приклеено как остальные. Папа на снимке, словно застигнутый врасплох, старался спрятаться за мамой.

– Он был удивительным и загадочным человеком, как и его имя – Эфраим. Мне казалось, что он волшебник. Говорил, что защищает людей. Дело очень важное и секретное. Его сила была невероятная, папа мог поднять вон то кресло одной рукой, – она махнула головой в сторону гостиной, где стояли мягкие громоздкие троны – так мы называли их с Алисой. – Но, видимо, этого было мало, – с грустью и еле слышно сказала мама.

Тогда я уже знала, что случилось с отцом, подслушала. Его вроде двоюродная или троюродная сестра тогда долго говорила с мамой, а потом они обе плакали. Остальное время до ужина я сидела молча и жалела, что задала этот вопрос.

Глубоко вздохнув и отогнав видения прошлого, спустилась вниз и прошла в столовую. Алиса сияла, бодрая и радостная.

– Здесь ничего не изменилось, – сказала я.

– Кроме того, что теперь я тут одна. Да у меня и времени не было что-то менять, – микроволновка запищала, Алиса достала чашку с сахарными булочками. – Нехорошо так говорить, но я даже рада, что ты грохнулась в обморок. А то не знаю, как скоро ты бы вновь оказалась дома. Надеюсь, не торопишься вернуться в Домбай?

Её слова били по больному. Я лишила её и матери, и сестры. Оставила в одиночестве. Все это время, погрузившись с головой в «Аквилон», отдалялась все дальше от неё, утопая в чувстве вины. Разлукой малодушно наказывала себя за содеянное.

– Давай завтракать, а то все остынет. Конечно, уже не утро, – ухмыльнулась Алиса, – кто-то долго спал.

Я мигом соорудила «голодный» бутерброд, который с трудом помещался в рот. Стоило увидеть еду, и есть захотелось так, будто голодала неделю.

– Здорово, что тут осталось полно моих вещей, будет в чем ходить, когда ещё потеплеет, – сказала я с набитым ртом. Обмирая от собственной наглой смелости.

– Да я бы и своими поделилась! – блестя повлажневшими глазами, выпалила сестра.

– Тогда предлагаю помощь в реставрации позитивной атмосферы в доме! Наверное, пришло время для перемен, – я попыталась пошутить, но, видимо, неудачно, потому что Алиса закивала и без слов сжала мою руку. – Предупрежу Полину.

Свободной рукой я взяла телефон. Один долгий гудок, и зазвучал голос управляющей.

– Привет, Николь. Как ты? Я уже звонить собиралась.

– Все в порядке. Побуду некоторое время у сестры. Справишься без меня?

– Конечно, можешь не волноваться. Всего дел-то – придирчиво наблюдаю за ремонтом.

– Что бы я без тебя делала.

– Сама бы придирчиво наблюдала за ремонтом! – пошутила она, и мы обе рассмеялись, – Когда все будет готово, пришлю фото.

Я поблагодарила её, положила трубку и обняла сестру. Так мы и сидели, даже когда чай совсем остыл и задубели разогретые в микроволновке булочки.

Глава 6

Виктор весь день думал – знали ли ведьмы о существовании Николь? Если да, то почему срывали её? И что за странное притяжение он чувствует? Нужно поговорить с Кирой, прежде чем они отправятся за девушкой. За размышлениями он не заметил, как наступили сумерки, и лишь когда совсем стемнело, опомнился. Схватил кожаную куртку и спешно покинул спальню. Прошел по длинному коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Старый коттедж был неуютен. На темно-серых стенах висели безумные полотна Рубенса, Брейгеля Яна старшего и других. «Триумф победителя», «Калидонская охота», «Возвращение с войны», проходя мимо, Виктор чувствовал их давящую мощь.

Из гостиной послышались голоса. Спустившись, Виктор увидел Дмитрия у камина. Вампир был старше него и гораздо сильнее, но по какой-то неведомой причине находившийся в немилости у Михаила. На дорогом кожаном диване сидел Алекс – молодой, но очень способный и на хорошем счету. Еще несколько вампиров сидели в стороне, что-то обсуждая. Клан был небольшим, двадцать вампиров, когда-то были людьми, пострадавшими от лугару, которых успели спасти. Все они были разными, кто-то дружил, кто-то соперничал, даже некоторые враждовали, но все они уважали лидера.

– Не видел Киру? – обратился Виктор к Алексу.

– Мы ей не няньки, – фыркнул Дмитрий, презрительно глядя на него.

– Была на кухне с Лилией и её мужем, – спокойно ответил Алекс.

– Спасибо! – сказал он, представляя, с каким удовольствием ткнул бы хамоватого и наглого Дмитрия мордой прямо в разожжённый камин. И поспешил на кухню.

Кира действительно была здесь и разговаривала с супружеской парочкой.

– Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но пора ехать за Николь. Нельзя допустить, чтобы лугару нас опередили.

Кира попрощалась с парочкой и пошла за ним. В её глазах он заметил нежданную благодарность.

– Спасибо, что спас, – с облегчением выдохнув, сказала она, как только вышли на улицу, – сил нет слушать их щебетанье. Они настолько сладенькие, что еще немного и у меня начался бы диабет.

Виктор хмыкнул и принюхался. С каждым вдохом он всё чётче ощущал запах лаванды, который ясно давал понять, что Николь была за пределами Домбая.

– Ты чувствуешь этот аромат? – спросил он.

– Какой? – Кира, недоумевая, посмотрела на него.

– Лавандовое благоухание её магии. Оно влечёт меня в сторону Кисловодска. Не понимаю, что со мной творится.