— Мы не сказали тебе только потому, что ты…
— Банни! — резко оборвав Хранителя Пасхи, встрял Северянин.
— Что я? — Джек не обратил внимание на прерывания Николаса, повернув слегка голову, он смотрел на Кролика, — Я новенький, глупый Дух, который может вам всё испортить, а потому, ему лучше не доверять всё. Но в глаза это сказать стыдно, да? — ровный, но холодный голос беловолосого паренька заставил всех поежиться, даже Песочника, который смотрел в сторону и не улыбался.
Они не ожидали такой реакции от Хранителя Радости. Всё что угодно: крики, истерику, злость… Но не холодно-отрешенный голос и взгляд, полный понимания и боли — сухой, холодной боли. Почти безэмоциональный Джек был неизвестен Хранителям.
— Это… — Кроль, впервые наверное, на памяти Фроста, попробовал оправдаться и разъяснить, но у него ничего не получилось, и поднявшаяся зависшая в воздухе левая лапа, так и не остановила Джека, и упала на колени Кролика. А он сам, прижав уши, нервно отвернулся.
— Это так. Да, я понял!.. — Фрост кивнул, и больше не посмотрев на Хранителей, молча развернулся и молча покинул замок Северянина.
Он не помнил, как просил Северный Ветер поднять его очень высоко, не помнил, куда попросил отнести. Он ничего не запомнил, и только слова, сказанные едва ли спокойными и слегка веселыми голосами, продолжали жалить его разум и сердце, отбивая громкий ритм в голове и повторяясь, повторяясь, повторяясь…
Заснеженная равнина на крутом обрыве определенно высокой горы. Но верхние слои облаков всё еще прибывают над заснеженными вершинами. Здесь тихо шумел ветер, пронося снег через острые пики скал.
«Значит не Эверест…» — медлительно соображает Джек.
По правде, где-то на пол пути у него была мысль полететь в Штаты, и набрав максимальную высоту, спикировать в одно из не замерзших озер, правда, где б он такое нашел, Фрост и не подумал, просто хотел с разгону да в ледяную воду, глубоко, в темно-синюю мглу. И после заморозить всё к чертовой матери, вместе с самим собой. Мысли жалили его, жгли, обжигая, заставляя кривиться от досады и разочарования, от боли и неугасаемой обиды. Голова плавилась, и уже было не ясно — из-за слов Хранителей или просто из-за «физической» боли.
«У Духов тоже случается мигрень?» — Дух Зимы грустно улыбнулся и просто сполз вниз, по обломанному куску заснеженной скалы. Ему было паршиво, но до конца понять, что теперь делать Джек не знал, да, и в принципе не хотел знать или думать.
Сильный порывистый ветер трепал белые волосы сливающиеся белизной со снегом, под ветровку пробирался холод, но Джек его не чувствовал, даже просто не характеризовал его, как ледяные порывы ветра. Он чувствовал другое, как внутри кипят эмоции и не проявленные чувства, как одна плохая эмоция захватывает другую, и не понятно, чего больше: боли от подтвердившихся недомолвок и недоверия, страха, непонимания или злости. Злости на всех! На Хранителей, на Луноликого, на этого…
— Этого… Кромешника, черт бы его побрал! — сквозь зубы прошипел Фрост, зажмуриваясь сильнее, и вновь перед глазами молчащие Хранители.
Они даже не попытались ничего толком объяснить! Не старались его остановить и всё разъяснить! Да почему он не может читать мысли? Почему сейчас не в состоянии оправдывать их молчание? Почему сам не может придумать причину, по которой выходило бы всё намного проще?
— Ну и ладно! — открыв глаза, наспех стерев с ресниц замерзающие слезинки, Джек упрямо уставился на обрыв, внизу которого были только глубокие расщелины и промерзлый холод камня.
«Не хотят, ну и пусть сами варятся в своих планах и недомолвках. Больно мне надо!»
— Черт! — Фрост беспомощно ударил посохом снег, создавая белый расползающийся ледяной узор.
Он естественно не мог проигнорировать, как бы не хотел или не говорил сам себе, слова Хранителей ударили по нему больнее, чем он ожидал, и сейчас никакие собственные отговорки и подбадривания не помогали. Всё равно оставался осадок, противный и мутный, заметный осадок из горечи и тени непонятного предательства. Пусть Джек и не хотел, но его душа расценила эти недоговорки как предательство.
Юный Дух Веселья поднялся на ноги и опираясь на посох, осмотрел поднимающуюся снежную бурю, которую принес сильный ветер. Кожу на лице и руках кололи острые снежинки и льдинки, ноги же не чувствовали этого, потому как утопали в снегу по колено, Джек на этот раз специально засунул их в снег, чтоб не чувствовать колкий ветер. Фрост прищурился, смотря в даль заснеженных гор, и принимая для себя какое-то определенное решение. В первый раз Ледяной Дух понял, что больше не желает разговаривать с Хранителями. Захотят сами — выслушает, не захотят — промолчит сам. Он не уходит, не предаёт, он будет Хранителем Радости, но… Внутри всё же что-то оборвалось, но что, до конца Джек понять не смог, да и не хотел сейчас. Ветер подул в его сторону, срывая с обрыва слой снега, и завывая подобно дикому зверю.
«Под стать настроению...» — хмуро подумал Фрост.
Однако, пребывать в уныние не хотелось, нужно было думать, летать по миру, стараться приумножать тускнеющую веру у детей, и не забывать про веселье и снежные игры. Он ведь обещал, что не оставит всё вот так.
Фрост уже было хотел улетать, распрямив плечи и уверенно подняв голову вверх, но неприятный, он назвал бы это ужасным, скрежет в воздухе позади него, заставил резко обернуться. Словно на такой высоте столкнулись два грузовых поезда, с диким скрежетом царапая рельсы и вырывая со скрипом куски железа из обшивки. Был бы он человеком и услышал такое сразу бы закрыл уши, но Зимний Дух лишь поморщился, отводя голову в сторону, и продолжая взглядом искать в небе источник звука.
Когда же причина была увидена, Ледяной Дух по-настоящему понял, что такое, когда холодеет сердце и медленно опускается в пятки. Фрост впал в ступор, не дыша, не шевелясь, с настоящим страхом смотря на нечто, зависшее в воздухе, в двадцати метрах от него.
Это был силуэт, точнее, фигура взрослого человеческого существа, он выделялся от воздуха лишь тем, что прозрачное тело едва двигалось, создавая образ перетекающего воздуха. Но больше всего Джека перепугали глаза — они не были прозрачными у этого мужчины, то что существо мужской принадлежности, Фрост определил сразу же, всё же комплекция и сама форма силуэта говорили за себя. Глаза же, на невидимом лице, с едва выделяющимися прозрачным тонким носом и узкими губами, горели белым светом. У него не было зрачков, просто змеиной формы глаза горели белым, черт бы его, слепящим светом!
Скрежет едва затих, но ощущение, что чугунной балкой разрывают металлическое покрытие, скрипя погнувшимся металлом, забралось под кожу, и хотелось прекратить это ощущение и фантомный звук в ушах. Светловолосый Дух Радости вздрогнул, понимая, что надо бы отлететь, воспользоваться посохом или, вообще, просто заговорить. Но ничего из этого не смог сделать. Он стоял как загипнотизированный, как кролик на удава, и не мог ничего сделать, только страх поднимался внутри, и этот страх был сильнее, нежели когда рядом с ним был Питч. Этот панический страх вообще отличался от всего, что он испытывал за всю свою жизнь.
Неизвестный так же зависал в воздухе, безразлично смотря на Духа Зимы. Но неожиданно склонил голову в бок, и вновь раздался скрежет, словно железный человек, давно заржавевший, попытался наклонить голову и та противно заскрипела. Беловолосый парнишка еще раз сглотнул, наконец сумев сделать шаг назад.
— Ты Хранитель? — раздался голос существа, неприятный, электронный, как у роботов, всё с тем же металлическим эхом. Словно существо было не живое, а сделанное людьми, на их военных базах: робот, что вышел из строя и заедал, и его выбросили.
Фрост не хотел отвечать. Он конечно понимал, что люди до такого даже через сотню лет не додумаются, но неприятная аура холода и неестественного, электронного неживого, въедалась во всё, что было рядом, даже снег казалось стал искусственным, пропитываясь запахом металла. Но это определенно было живое существо, ну в определенном конечно смысле живое. Как Дух, как Джек, Хранители, другие магические существа… Этот был таким же, то есть — не техникой, а Духом, скорее…
