Такой жаркой, дикой, влажно-раскрепощенной, почти не нежной, но остро-романтичной и горячей. Невыносимо горячей… Когда забывался весь мир, забывались страхи и сомнения, когда можно было не прятать чувства и эмоции. Был только он и его Темный Ужас. Такой страстный, сильный, провоцирующий и владеющий — властный Король Кошмаров. Которому Джек безоговорочно подчинялся, выгибался под ним, отдавался каждому движению, и всё не мог оторваться от прожигающего золотого взгляда. И даже когда губы начали болеть от поцелуев и постоянных укусов, всё равно было мало нацеловаться, и когда голос полностью сел от криков и стонов, хотелось постанывать, умолять, просить и выкрикивать его имя снова и снова. Даже когда не осталось сил, и парнишка сладко всхлипывал, он не желал отпускать от себя Короля. Хотелось еще, хотелось быть рядом, хотелось ощущать — чувствовать, что ты принадлежишь, чувствовать, что ты желанен и тебя хотят. И вновь, и каждый раз по-новому. И выгибаясь на камне царапаться и кусаться, а потом нежно целоваться.
Джек теперь полюбил тот самый алтарь, и даже ту жесткость камня. Наверное лицо не выглядит сейчас снежно-бледным, как было всегда, а приобрело более розоватый оттенок, ибо легкий стыд, но и с этим жар от воспоминаний, распространялся по всему телу неумолимо быстро, и всё из-за красочных, просто незабываемых картинок произошедшего между ними.
Парнишка сдвинул руку под пледом и ненавязчиво коснулся горячей руки Короля, мягко поглаживая бархатную кожу, и желая прижаться к нему вплотную, а лучше развернуться, обнять, уткнуться носом в район остро-очерченных ключиц, закинуть ногу на бедро и получить желанные, стальные объятья и обязательно поцелуй. Неважно, в губы или в щеку, или в висок. Но обязательно поцелуй, Ледяной хотел этого. Джек улыбнулся. Вновь. Думая насколько сейчас реально выглядит мальчишкой. Словно ему вновь девятнадцать, словно, он вновь необременен быть невидимым Духом. Словно и не было этих трехсот лет.
Осталось только одно — победить Пустоту, выиграть этот самый главный бой, поговорить с Хранителями и можно с довольством начинать по-настоящему жить. Не закрывая в себе ни эмоции, ни чувства. Даже страхи теперь меркли и выцветали на фоне красочных и возможно стопроцентных перспектив. Только Пасху и пару дней после продержаться и всё будет приемлемо хорошо. По крайней мере — по-новому.
Джек тихо хмыкнул, уставился на противоположную стену, где почти понизу шли неровные вставки светящихся кристаллов. Он понимал, что надо вставать, браться за дела и лететь к Хранителям, как и обещал, но сил и желания это делать, после нахлынувших воспоминаний не было.
Больше всего было охота поваляться или подремать, насладиться приятным ощущением мягкого пледа на голой коже, ощутить жар рядом лежащего сильного тела, понежиться в объятьях этого хищника, нарочито умышленно его разбудить легкими поглаживаниями и поцелуями, и вновь увидеть этот горящий золотым пристальный взгляд, и услышать хриплый, слегка шипящий голос.
Джек не считал себя романтичной натурой, особенно учитывая его холод, но мысли были именно такими… влюбленными и нежными, и более чем шокировали. Но отказаться от заманчивой идеи он не мог, ровно, как и не мог перестать думать о Кромешнике.
Однако… время шло. Наверху уже было достаточно светло, и Джек чувствовал, что стрелки часов перевалили за десять часов утра. Вставать было необходимо. Иначе он рисковал пропустить важный план обсуждения главного сражения. А это было бы плохо, учитывая, что без него Хранители могли изменить план битвы, и это могло сыграть не на руку Черному Духу.
Осторожно выбираться из постели, выворачиваясь из-под крепкой хватки, было подобно кощунству над самим собой и той атмосферой, что царила вокруг, но Фрост помнил: чем раньше он начнет, тем раньше закончит, а значит окажется дома.
Юный Хранитель осторожно сел на край кровати, запоздало понимая, что это точно материальная, состоящая из дерева, кровать, не из тени или тьмы. Но думать откуда она здесь, вовсе сейчас не представлялось возможным. Уж лучше было подумать, где в этой темноте искать выход и как он доберется до смежной залы? Ведь все их вещи так и остались лежать там, причем разбросанные по полу, а щеголять без наличия одежды, даже с учетом, что никто, кроме теней и возможно Кошмаров, не увидит, всё равно было неловко и как-то смущало.
Ледяной зажмурился, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Однозначно сейчас было не время думать о подобных мелочах. Фрост уже хотел замотаться в плед, аккуратно стянув его с Короля, и уйти искать выход, как неожиданно горячие ладони заскользили по бокам, настойчиво сцепляясь в замок на поясе, а к спине прижался проснувшийся и бесшумно севший в кровати Король, и Джек получил свой первый утренний поцелуй в левую лопатку.
— Куда? — почти сонно, но не менее соблазнительно прозвучал знакомый голос, и настойчивые губы провели по шее, осторожно целуя и слегка покусывая кожу.
По телу молодого Духа прошла дрожь и хотя в голове билась мысль, что пора уходить, Джек расслабился, позволяя Кромешнику прижать себя вплотную и целовать.
— Ммх… Питч, мне… — Ледяной Дух закусывает всё же губу, подавляя стон, — Мне к Хранителям надо…
— Обойдутся! — полурык, и горячими поцелуями мужчина спускается по спине вниз, стараясь заласкать каждый участок мраморной кожи.
— Питч, ну… пусти, прошу! — Джек всхлипывает, понимает, что противостояние как всегда неравное, и не может, да и не хочет отказываться от этого момента. Впрочем, как и от действий своего личного Ужаса. Фрост сдается, выдыхает, и резко разворачивается, наконец встречаясь с родным золотым взглядом. Кромешник понимающе усмехается, сразу придвигает к себе парнишку, перемещая одну руку на шею молоденького Духа, и притягивает для нормального поцелуя в губы.
Фрост забавный, всё еще наивный и чересчур кроткий по утрам. Кромешнику это нравится, очень нравится, вплоть до тихого рычания в мягкие губы, и беспрепятственной ласке по всему молодому телу парнишки. Момент растягивается, но никто из двоих не против. Джек довольствуется, неуверенно, но искренне улыбается в поцелуй и по-свойски обнимает Бугимена за шею, прижимаясь к горячему телу, и временно отставляя все заботы на дальний план. Самому же Королю становится до банальности мало Снежного Духа, и в следующую минуту поцелуя уже недостаточно, и выпутав мальчишку из пледа, Питч перетягивает его к себе на колени, не стесняясь оглаживает гладкое и такое сумасводящее тело.
Джек выгибается, просяще стонет, и уверенно царапает плечи своего мужчины, но где-то еще на задворках ясности мелькает мысль, что если они увлекутся, то день пролетит слишком быстро и никуда они не успеют. Только потому, а возможно из-за страха что Безликий может как раз таки нагрянуть к Хранителям, Джек старается отстраниться, пытаясь прекратить все распаляющие действия Короля.
— Питч… Всё. Остановись,— молоденький Дух Снегов вздрагивает от приглушенного рычания и неболезненного укуса на плече, — Мне нужно к ним, ты ведь знаешь… О Боги! Питч, пожалуйста! Да остановись же ты…
Кромешник недовольно рычит, с легкой злостью затыкает Джека очередным поцелуем и вмиг изменяет их положение: опрокидывая мальчишку на смятые черные простыни и прижимает своим телом к матрацу. Юный Хранитель упрямо стонет в поцелуй, но всё же, что-то в этой интонации кажется Королю неправдоподобным, потому он, не церемонясь, откидывает мешающий плед между ними, и с удовольствием закидывает стройную ножку Снежного себе на пояс, прижимаясь к мальчишке вплотную, и довольно ясно намекая, что он сейчас хочет на самом деле.
Джек сладко стонет и выгибается под касания, но здравый рассудок всё больше выдвигает на первое место тот самый страх, ведь вдруг что-то случиться с Хранителями пока они тут… и занимаются известно чем. Фрост фыркает, упирается рукой в серую грудь и отстраняет от себя своего Короля, загнанно дыша и смотря в горящие желтым глаза.
— Мы ведь одним часом не обойдемся… — начинает издалека Джек и тут же об этом жалеет, увидев хитрую и довольную усмешку этого Ужаса всея Духов.
