В помещении повисла тягостная, зловещая тишина. У шефа на лице отразился сложный мыслительный процесс. Все остальные замерли, не зная, что им делать и чего ожидать от начальства, звереющего на глазах.
– Плакал, значит? – Наконец, с трудом выговорил Аностас. Голос его был тих, но глубоко наполнен неизъяснимой язвительностью.
– И как, горько?
– Ну, почему же горько, – печаль моя была светла!
– А без премии твоя печаль будет светлой или темной? – вкрадчиво поинтересовался шеф.
– Все равно, светлой, – почти ласково ответил я и пояснил – Потому что очень работу люблю!
ВЫБРОШЕНЫЙ ИЗ ЖИЗНИ
Наверное, нет особой необходимости объяснять – меня уволили из фирмы, где я проработал почти четыре года. Причем не просто уволили, а вышибли вон, без всякого выходного пособия. Вышибли и бешено хлопнули, закрыв дверь за моей спиной.
Так я стал безработным. Не скажу, что это меня совсем убило. Зато не сделало сильнее. В конце концов, от Иконостаса определенно нужно было уже отдохнуть. Денег, правда, у меня было мало. Два дня назад был аванс, так что на первое время средства были. Что-то у меня хранилось дома, в старой деревянной шкатулочке, валявшейся на антресолях. Словом, пока проживу. А вот что будет дальше, даже думать не хотелось…
Я отшвырнул опостылевшую книгу в угол, встал с дивана и побрел на кухню. В седьмой раз за сегодняшний день я заглянул в холодильник и в очередной раз убедился, что он девственно пуст. Я всячески убеждал себя, что человек может очень долго обходиться без приема пищи. Но есть все равно хотелось.
Вернулся в комнату и взялся выставлять сегодняшнее число на старинном настольном календаре. Это была забавная безделушка, оставшаяся от моих давно ушедших родителей – металлический настольный календарь. Никелированная вертушка размером с колоду карт на массивной подставке. При повороте вокруг оси, карточка с текущим числом щелкнув опускалась вниз, а ее место занимала следующая. Карточек было 31 штука. Поэтому если в месяце было меньше дней, то надо было прокручивать дополнительное количество раз. Повертев минуту – другую, то же отставил.
Первые три-четыре дня я пытался заниматься какими-то домашними делами. Провел генеральную уборку в своей старенькой двушке. Отремонтировал давно оторвавшуюся дверку на антресоли древней мебельной стенки. Еще я старался готовить для себя вкусные обеды и ужины. Потом кончились продукты и желание готовить. Пробовал читать, но книг у меня было всего две: «Таинственный остров» Жюля Верна и «Три мушкетера» Дюма, и я уже знал их наизусть.
Всего месяц назад я расстался со своей девушкой Алисой. Если быть полностью откровенным, то это она рассталась со мной. И мне было не совсем понятно, почему это произошло. Мы, как будто особенно и не ругались. Как бы там ни было, но я был совершенно один. И не было рядом никого, кто заставил бы меня приняться более активно за поиски новой работы. Я все еще был в легкой обиженной грусти, в связи с разрывом с Алисой. Мне сейчас очень хотелось себя немного пожалеть. Впасть в аристократическую депрессию, так сказать. Поэтому я лишь озаботился созданием своего резюме, украсив, разумеется, в нем свои деловые качества, и поискал фирмы с аналогичными видами деятельности.
Разослав в несколько десятков фирм свое резюме, я на том и ограничился, а сам некоторое время увлеченно рубился в компьютерную игру, но затем и в Интернете у меня закончились средства. Так же как и на телефоне. Еще через неделю я понял три важные вещи. Первое – деньги это очень важный компонент жизни современного человека. Второе – без денег прожить практически невозможно. И третье – они у меня кончились.
C этого момента – приблизительно через пару недель после увольнения – время для меня, словно остановилось. Оно не просто замерло – оно умерло! Стрелки на часах остановились и подло за мной подсматривали. Порой мне казалось, что стоит мне отвернуться, как они начинают двигаться. Но едва я поворачивался, чтобы вновь взглянуть на них, два стрелки молниеносно отпрыгивали назад и застывали, как притворившийся мертвым жучок, которого застигла на открытом пространстве птица.
Я совершено не знал, что мне делать и чем заняться. Вспомнил, как в детстве, клеил домики и крепости из спичек и решил убить время этим же. Но достаточно количества спичек дома у меня не оказалось. А покупать еще этого горючего строительного материала в то время, когда у меня не было денег приобрести еды, мне показалось верхом неосмотрительности.
Думаю, любой со мной согласиться – в жизни каждого человека рано или поздно наступает такой момент, когда он начинает рационально и отстраненно оценивать всю свою жизнь. Но мне – двадцативосьмилетнему шалопаю и раздолбаю, до сих пор не обремененному семьей, это пока явно не грозило. Поэтому бесконечные часы, проведенные в одиночестве, рождали у меня мысли, но не о смысле жизни. Это были мысли о том, где раздобыть много денег. Как достать оружие и отомстить. И еще мысли о себе – любимом, и о том, как меня страшно обидели. Но хуже всего было ночью.
НОЧНОЙ ВИЗИТ
Ночь погружала в темноту и будила желания. Она будоражила мысли и рисовала заманчивые картины. Она тревожила! Она не давала мозгу успокоиться, чтобы можно было заснуть. Скомканная подушка казалась раскаленной. Во мраке темной комнаты мерещились и чудились давно забытые и совсем новые образы. Тени соблазнов бродили рядом со мной. Я вставал с дивана, подходил к окну и смотрел вниз – куда манила неизведанная чернота почти не освещенного двора. В тени деревьев, под майской Луной, на скамейке угадывались очертания парочки, выбравшей укромное, уединенное место. В моем воспаленном мозгу начинали рождаться неуемные фантазии. Например, после какого поцелуя парень перейдет к более решительным действиям. Или, скажем, есть ли трусики на девушке или нет.
Тишина и мрак заняли всю мою тесную квартирку. Они оккупировали прихожую, кухню и гостиную. Только в маленькой спаленке, где на смятой постели сидел уставший, затравленный зверек, тускло горел тяжелый, бронзовый советской эпохи торшер. Мне хотелось плакать, хотелось кричать, хотелось спросить кого-нибудь, что мне делать дальше…
И тут громкий звонок в дверь расколол тишину, словно молоток зеркало. Осколки брызнули во все стороны, проникая в каждый угол. Я вскочил, как ошпаренный – так неожидан был этот звук в тишине ночной, безмолвной квартиры. Палец безошибочно нашел кнопку и включил верхний свет. Потревоженные тени обиженно убрались под стол, за телевизор и за кресло. Новый звонок взорвался в прихожей. Он метко нанес удар по моей черепной коробке и гулко отдался где-то в мозжечке.
– Какого…, – громко заорал я, подходя к двери.
Надо признаться, что в глубине души я был даже рад. Наконец-то, кто-то обо мне вспомнил. Третий звонок – требовательный и беспардонный, загремел на весь дом, когда я уже открывал замок и распахивал дверь. Я ее распахнул решительно и широко, приготовив заранее несколько крепких словец по поводу неких психически нездоровых людей, бродящих в ночи. Но затем фраза из ненормативной лексики вдруг замерла на моих губах.
Передо мной стоял Анастас…
Выглядел он отвратительно. Он был измучен, блестел от пота и с трудом держался за косяк моей двери. Одежда была вымазана какими-то пятнами. От него тяжело пахло словно бы смесью сена, чеснока и сгоревшей проводки. Я раскрыл рот, но даже не знал, что сказать. Мне вдруг подумалось, что он сейчас отдышится и как гаркнет: «Ну, что, ты готов к новым трудовым свершениям?» Но этого не произошло.
– Денис, мне нужна твоя помощь.. – выдавил шеф с трудом.
– Моя!? – Опешил я, разинув рот.
Директор моей (бывшей моей) фирмы с трудом встал в проеме двери, отстранив меня. Аностас тяжело дышал. Под глазом у него отчетливо виднелся синяк. Волосы были всклочены и стояли дыбом. Мне в голову пришла совершенно дикая мысль, что шефа избили и ограбили на темной ночной улице. А теперь ему некуда пойти.
