– Почему? Он твой брат?

– Он – больше, чем брат, названный сын моего отца. Он – моя совесть.

– Но вы могли столкнуться в бою лицом к лицу. Как тогда бы ты поступил?

– Скорее, подставил бы сердце под его копье, нежели причинил Исмену хоть малейшую рану, – не задумываясь, ответил Фидар. – Такие у нас обычаи: родство превыше любых клятв.

– И за юную амазонку ты тоже готов пожертвовать собой?

– Мы все впятером смешали кровь в священной чаше бога Фагимасада. Мы – одна семья.

Томирис подскакала к Колобуду, уселась спереди на его коня. Она что-то радостно ему щебетала, трепала будина за светлую бороду. Великан смущенно хохотал, бережно обнимал девчушку одной рукой, стараясь не задушить в объятиях. А конь начинал храпеть под тяжестью двоих. Томирис юркнула обратно на свою лошадку и догнала Исмена.

– Аристон, не держи зла на Фидара, – приставал к командиру пэонов Исмен. – Он из-за меня напал. Я виноват. Злись на меня.

Аристон хмыкнул, гневно сверкнув глазами.

– Это мы виноваты, – вторила Томирис, подъезжая с другого боку. – Хочешь, мы попросим за тебя у Александра?

– Не вздумайте, – пригрозил Аристон. – Еще больше опозорить меня хотите?

– Нажили врага, – подвел итог Исмен, когда командир пеонов проехал вперед.

– Одним меньше, одним больше…, – махнула рукой Томирис.

– Откуда у тебя новый плащ, да такой красивый? – заметил Исмен ее синее покрывало с персидским узором, вышитым золотыми нитями.

– Барсина подарила, – похвасталась Томирис. – Она очень добрая. И держится со мной совсем не высокомерно, даже фруктами угощала, учила меня играть на арфе.

Войско несколько дней отдыхало после тяжелой битвы. Героям раздавали щедрые награды. Веселье не смолкало ни днем, ни ночью. В Исском заливе появилось множество кораблей. Из Эллады приплыли известные художники, среди которых был и знаменитый Апеллес10. На другом корабле скульпторы во главе с известным Лисиппом11, который, вопреки отговорам родственников изъявил желание пристать к армии Александра. Прибыл даже архитектор Динократ с учениками. Появилась целая плеяда спорящих и бранящихся философов. Среди всей этой галдящей своры выделялись Анаксимен и Онексикрит, последователи Диогена12, Анаксарх, представитель школы Демокрита13. Философы тут же, сойдя с корабля, затеяли жаркий диспут. Кричали так вдохновенно, что не обратили внимания, как к ним приблизился Александр. Лишь спустя некоторое время, наконец, гегемон был замечен, и философы, прервав спор, приветствовали «второго Ахилла».

– Продолжайте, не смею вам мешать, – скромно ответил Александр. – Позвольте только узнать, где мой друг Демосфен14? Он не с вами? Очень жаль. – И ушел.

Вечером Александр устроил пир в честь прибывших из Эллады деятелей искусства. Но особой честью удостоилась Таис, знаменитая гетера, знавшая наизусть «Илиаду», хорошо разбиравшаяся во многих науках. Она свободно цитировала Геродота и Платона. Могла на равных с умнейшими мужами поддержать философскую беседу или поспорить об истории и географии. К тому же Таис прекрасно пела и танцевала, завораживающе играла на кифаре. Но главное ее достоинство – гетера была очень красива: обладала тонкими благородными чертами лица и стройным гибким телом. А ей всего-навсего исполнилось чуть больше двадцати.

Гости разместились огромным кругом перед шатром правителя Персии. Почетным гражданам Афин и других крупных мегаполисов постелили ковры. Положили множество подушек, чтобы они могли удобно возлежать и наслаждаться зрелищами. Кто имел меньше заслуг, сидел за ними на простых циновках. Пылали факела. Сновали слуги, разнося угощения. Перед гостями извивались гибкие танцовщицы, захваченные в Дамаске, под мелодии музыкантов, плененных там же.

Александр возлежал на мраморном постаменте, на котором раньше стоял походный алтарь Ахуры Мазды с неугасающим огнем. Он позволил сдавшимся в плен полководцам Дария присутствовать в первых рядах, среди прославившихся воинов, знаменитых ученых и ваятелей. Место нашлось и для Фидара. Исмену приказал сесть справа рядом с Клитом. Тут же примостилась Томирис.

– О, Александр! Я ослеп? Или мне мерещится? – воскликнул чернобородый, широкоплечий воин, увидев новых соматофилаков. Он носил одежду гетайра. По его запыленному плащу и грязных подтеках на висках можно было понять, что он только с дороги. Исмен и Томирис признали в воине лживого атравана-лазутчика.

– Кратер. Ты уже прибыл от Геллеспонта? Завтра сделаешь доклад. Сегодня у нас веселье. Но что тебя так возмутило? – спросил Александр.

– Мое бедро до сих пор ноет, вспоминая стрелу, которую я получил от этой девчонки. А рука еще гноится от зубов лохматого чудовища, которого они на меня натравили.

– Так прости их. Они выполняли свой долг. Но теперь скифы служат мне. Посмотри, многие вчерашние полководцы Дария теперь здесь. Они дали клятву верности мне.

– Воистину, ты творишь чудеса, Александр! – все еще удивлялся Кратер, присаживаясь рядом с Исменом. Протянул ему руку: – Друг Александра – мой друг.

– Я рад, что тебя тогда не казнили, – пожал Исмен его крепкую широкую ладонь.

– Спасибо, – сухо ответил Кратер.

– Но ты сам виноват: плохой из тебя атраван. Оделся бы лучше кардаком. Тогда бы мы тебя не схватили.

– Эх, малыш, ты ничего не понял. Меня должны были схватить и учинить допрос. Таков был план.

– План? Ты сознательно подвергся опасности? – удивился Исмен.

– Да. А что еще оставалось делать? В армии у Дария после Мемнонм остался только один грамотный полководец – Харидем. Вот его-то Александр и задумал устранить. – Он толкнул Исмена локтем, наклонился к самому уху и тихо сказал: – Еще неизвестно, к кому повернулась бы Ника15, будь на поле боя Харидем во главе гоплитов.

– Ты хотел его подкупить?

– Нет. У Александра не было столько золота, сколько обычно требует Харидем за предательство. Поэтому я должен был проникнуть в лагерь персов. Меня должны были схватить… а дальше все произошло, как и планировалось: бросить тень на Харидема, да так, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что он – предатель. Гениальный план! Александр придумал.

– Неужели Александр тебя послал на смерть?

– Я сам вызвался. Простому воину персы могли и не поверить, но коль сам Кратер, один из полководцев Александра ведет переговоры с предателем… Вот тут Дарий испугался, да так, что предпочел придушить Харидема.

– Но если бы тебя убили вслед за Харидемом?

– Убили, так убили, – безразлично ответил Кратер. – Главное, я довел до конца возложенное на меня дело. В нашей грандиозной победе есть и моя заслуга. Этим можно гордиться.

– А не слишком ли это подло? – заметила Томирис.

– Да, подло, – согласился Кратер. – Так, и персы подкупают афинских ораторов, чтобы они поднимали народ против Александра. И лакедемонян они снабжают золотом. Старик Антипатр сколько уже воюет с ними. И Дарий сам не скрывал, что подкупил Павсания, когда тот всадил кинжал в спину Филиппа. Разве это не подлость? Война без подлости – это не война.

Публика взорвалась приветствиями, когда появилась стайка красивых женщин в тонких розовых хитонах. Воздух наполнился легким ароматом цветов. Одна из них, самая стройная и изящная, легкими шажками приблизилась к Александру.

– Приветствую тебя, потомок Ахилла, последователь Геракла, любимец богов Олимпа, – произнесла она звонким мелодичным голосом и возложила на его голову золотой венок. В ее черных живых глазах вспыхивали веселые искорки.

– О, Таис! – воскликнул Александр. – Я не мог поверить, что сюда, в эту глушь прибудет умнейшая женщина Ойкумены.