– Я долго жил в лесу, – меланхолично отвечает маг.

Попытавшись вспомнить, он видит домик, усыпанный красно-жёлтыми листьями.

«Они мерещатся везде, так что точно сказать сложно. Кажется, я ушёл с южных земель осенью. А сейчас, наверное, тоже осень. Прошло ли так мало или так много времени непонятно», – рассуждает охотник.

– Всё-таки я был прав, – вздыхает Амэ, неспешно приближаясь к Хакуен. – Он ничего тебе не сделал? Давно вы тут?

Девушка не отвечает, предпочтя помотать головой. Маг игнорирует их, уткнувшись взглядом в пиалу. Тепло внутри сворачивается приятным клубочком и мурчит, ненадолго усыпляя жажду. Но рядом с ним ершится комочек негодования за то, что попытался помочь и получил боль в ответ.

– Что у тебя с рукой?

– Обожглась…

– Дай посмотрю, – осторожно взяв ладонь подруги, голубоглазый накрывает её своей, прохладной, и девушка чувствует, как боль уходит. – Будет болеть несколько часов. Нужно быть аккуратней.

– Знаю.

Замолчав, маги смотрят на гостя в потрёпанной одежде. Хакуен замечает крошки листьев в волосах каштанового оттенка.

– К-хм. Я повторюсь, Шикима. Ты пришёл в лагерь белых магов и совершенно не опасаешься за свою жизнь. Что тебе нужно?

Вздрогнув при упоминании своего имени, чёрный маг хмурится и поворачивается к обладательнице пушистого огня. Его долгое время никто не звал по имени. С ним никто не заговаривал, кроме сестры. А это было очень давно. Слишком.

– Почему ты здесь? – предпринимает другую попытку Хакуен, так как парень по-прежнему молчит.

– Зверь… – задумчиво отвечает кареглазый. – Пришёл посмотреть на него…

Вздохнув, он мысленно жалуется пиале:

«Говорить с людьми так тяжело… Почему они смотрят на меня? Что я сделал, чтобы заслужить неприязнь? А я ведь знал… встретить человека, похожего на неё, невозможно».

Закашлявшись, маг обжигает горло травяным настоем. Рядом полыхает костёр, куда ярче и беспощадней, чем ворох осенних листьев. Представив их, парень вспоминает голос сестры и тянется к костру, рядом с которым она любила сидеть и тихо петь:

Гори-гори лисичка…

Маши-маши хвостом…

Урони свою ресничку

И погрей меня плечом…

Вот, взгляни, какой простор,

Там, на поле, где небо голубое,

Играла ты когда-то,

И никогда не тосковала…

Плачь лисичка, плачь…

Маши-маши хвостом…

Лизни мои ладони тёплым языком,

А после отпусти домой…

Мы снова встретимся с тобой…

Тепло проходит по коже от ладоней к сердцу. Шикима чувствует отклик и отчаяние лисички: с последней искрой она исчезнет, растает, словно сон. В ней он видит образ сестры. Лисичка согревала её сильнее, чем он сам. Поэтому они любили смотреть друг на друга и говорить о том, о чём не говорили с Шикимой. Ему жаль, что они обе чувствовали одиночество. Но когда тянешься к чужому горю в попытке помочь, страдаешь сам. Ни одна сторона не получит удовольствия. Придя в себя после тоскливой песенки, Хакуен отвлекает мага.

– О каком звере ты говорил? В лагере нет никого, помимо лошадей и птицы.

– Птица… – снова пропав в воспоминаниях, охотник долго молчит, представляя голубое небо в обрамлении ярких листьев и свободно парящую в нём птицу. «Смотри, братец, её крылья такого же цвета, как твои волосы!» – говорила ему сестра, а маг лишь улыбался. – Он большой, белый и пушистый. Спой колыбельную, и он появится.

Поднявшись и приблизившись к девушке, чёрный маг тянет руку, желая коснуться белых с чёрными прядями волос, вдохнуть их запах и пропустить сквозь пальцы. Но её перехватывает голубоглазый парень и предупреждающе сощуривается.

– Ты говоришь о моей магии? – спокойно уточняет командир, не удостоив защитника взглядом. – Значит, это ты вчера наблюдал за нашим сражением с нежитью, и всё равно не побоялся прийти? Белые и чёрные маги враги друг другу. Ты не понимаешь?

Проигнорировав второго мага, Шикима смотрит в чёрные глаза девушки. Отвечать тяжело: слишком долго молчал и привык показывать чувства действиями. Помолчав, собираясь с мыслями, он делает над собой усилие и говорит:

– Магия… Да, наверное. Не будешь петь?

Замявшись, Хакуен оглядывается. Она попросила отряд оставаться в палатках и после сигнала, если маг решит напасть, вылезать наружу. Она не ожидала, что чёрный маг попросит её использовать свой Дар.

– Я начну петь заклинание лишь в том случае, если на нас нападёт нежить. Такова моя и моего отряда обязанность, – сохранив спокойствие, отвечает боевой маг.

– Когда нападёт?

Парень настойчиво вглядывается в лицо девушки. Она отвечает неуверенно, стараясь быть вежливой. Чёрные маги опасны. Сражения, даже с одним из них, лучше избежать, ведь сильное заклинание чёрной магии может заразить болезнью всех белых магов. Да и пока он рядом, есть преимущество перед нежитью.

– Мой отряд защищает границы королевства от нападок нежити, мы не сражаемся по собственному желанию. Обычно Орден докладывает нам об их приближении.

– Нежить… да, она мерзкая, – морщится парень и смотрит в сторону Чёрной границы. – Я чувствую что-то с той стороны. Запаха гнили и плоти нет, только магия оживления в огромном количестве. Вскоре оно придёт сюда. Тогда ты будешь петь?

– А…

Хакуен обращает беспомощный взгляд на друга. В такие моменты он, обычно, выручает её без просьб. Покачав головой, голубоглазый маг цокает языком.

– Пойду к Виту, пусть бросит сеть. Заодно разбужу ребят, – отпустив чужака, Амэ тычет в него пальцем. – Только попробуй навредить кому-то в лагере или использовать магию. На меня кокухан не распространится, будь уверен!

И, кивнув своим мыслям, уходит, изящно шелестя голубовато-серым плащом.

– Что? Почему мне нельзя пользоваться магией? – обиженно поджимает губы кареглазый. – А если нежить нападёт на меня?

– Не обращай внимание, обычно Амэ лишь паясничает и не излучает враждебности… Ах да, меня зовут Хакуен, я командую отрядом. Если ты намерен остаться, то должен объясниться и выполнять мои приказы.

Вздохнув и взлохматив волосы, из-за чего с них сыплются крошки, Шикима качает головой. У него нет желания находиться среди людей. Тем не менее, он отвечает:

– Здесь неуютно, но я хочу остаться с тобой…

– Что?

Хакуен неуверенно прикрывает губы обожжёнными пальцами. Пока они наедине, ему ничто не помешает попытаться поцеловать её.

– Нельзя? – беспомощно интересуется парень.

– Ты здесь один?

По крайней мере, пока слова о нападении не подтвердятся, девушка намерена вытянуть из него больше сведений и отвлечь от странных мыслей, как и себя. Смотря на чёрного мага, она невольно сравнивает его с волком и не может сдержать жалости. Парень покорно вздыхает и кратко, зато понятно отвечает:

– Один. Пришёл с юга. Не бойся меня, я не нападу. Меня не интересуют те, кто не дорожит своей жизнью и не сражается за неё.

Схватив девушку за руку и оказавшись ближе, Шикима подносит её к щеке и прикрывает глаза. Просто касаться живого человека кажется ему приятным и навивает воспоминания. Тревожить их больно. Это цена. Цена за то, что он в очередной раз поддаётся чувствам и хочет растянуть удовольствие. И чтобы избежать провала, нужно быть рядом, всегда, каждую минуту. Потому что удовольствие имеет привычку выскальзывать из рук слишком быстро. Оно как бабочка. Вроде порхает рядом и манит, а стоит отвернуться, замешкаться, и уже нет. Поймаешь в клетку, она зачахнет, так тебе и не доставшись. Нужно в меру поиграть и без жалости убить.

– Мы смертники?.. – поражённо переспрашивает девушка. – Хоть и не далеко от истины…

Поняв, что чёрному магу на чувства окружающих плевать, Хакуен молча позволяет держать себя за руку. Если парень говорит правду и долгое время жил в лесу, кишащем нежитью, его поведение не столь удивительно.

«К тому же никакой угрозы от него не исходит», – взвешивает за и против Хакуен.

Вскоре возвращается Амэ. Спешно просыпается лагерь. Маги бегают и переговариваются, сворачивая вещи и готовясь.