– Что тебе, «любовь моя»? – тихо интересуется он.

– Я… мне жаль… мы обманывали тебя… но это было ради твоего счастья! Нам нужно было сказать тебе правду… Мы могли бы начать заново…

– Несомненно, – со всей серьёзностью кивает юноша и поворачивается к Юхи. – А где твоя семья, приятель? Хочешь умереть до того, как встретишь свою пару? Больше всего на свете я ненавижу шум и ложь. Вы все лжецы… весь мир… Что бы мне не говорили, я не приму слепую истину.

Подняв руку со светящимися пальцами, Конран подносит их в ране и дым становится лиловым. Кожа вокруг раны покрывается чёрной паутинкой. Глаза мага темнеют, всё сильнее проявляя мёртвый цвет.

– Остановись, Конран! Это единственный шанс!

Нахмурившись и взглянув на девушку с чёрным следом на щеке, сияющими ненавистью глазами и растрёпанными волосами, маг сменяет хмурость на улыбку. Он не желает видеть такую половину своей души, но, по крайней мере, она истинна.

– Я не хочу умереть от потери крови или пасть столь низко, чтобы позволить вам зализать оставленную вами же рану. А ты что молчишь, Юхи? Нечего солгать?

Зеленоглазый маг сжимает рукоять кинжала и едва заметно вздыхает.

– Моя любимая была в том городе, что ты разнёс своим хаосом. Сейчас она проходит лечение в столице и уже второе лето не может прийти в себя. А всё потому!..

– Смею тебя заверить – она очнётся, если ты, конечно, её не убьёшь. И раз разногласие исчерпано, уйди с дороги. Путы высасывали меня слишком долго… я слаб и не могу сопротивляться. Однако, если продолжите лгать, я передумаю.

«Они тянут время. Должно быть, город в самом деле окружён…» – спокойно размышляет юноша, затягивая рану. – «Если бы не плач Прародителя, мои силы не восстановились бы так скоро. Удивительно».

– Очнётся? – удивлённо переспрашивает Юхи, но хмурится: слишком уж безразлично Кон-кон дал обещание. – Даже если это правда… что будет, если ты покинешь Южные земли? Несмотря на то что мы тебе лгали, проведённое с тобой в Вэй время никому из нас не забыть! Одумайся! Уйдёшь сейчас и спокойно вернуться не сможешь!

Поморщившись от пульсирующей боли или же от слов, Конран поднимает взгляд.

– Может и не забуду… Вот только со лжецами мне не по пути. От ваших слов тяжело дышать.

Колеблясь, Юхи делает шаг вперёд, но инквизитор вскидывает руку.

– Поздно, – поясняет он и взмахивает рукавом. – Ты проиграл, изменник.

Юноша оглядывается и замечает выходящие из-за развалин фигуры. Два десятка и все по душу белого мага, решившего перейти на сторону Прародителя.

«Теперь понятно, почему в инквизиции одни маги огня. Плохо… Рукой не шевельнуть», – сожалеет виновник разгрома.

– Конран… прошу, давай уладим всё мирно! – умоляет девушка.

Маг кивает, с придирчивостью рассматривая явившихся по его душу людей. Никто не знает, пришли ли они его убить, чтобы избежать угрозы, или снова подчинить.

«Второй раз я не позволю себя обмануть…»

– До очарования мерзкая картина, – бормочет маг рода Авэлэй. – Полагаю, в «уладить мирно» мой голос не входит. Раз так, лучше откажусь.

Юхи захлёстывает обида и гнев – он всё-таки нападает. Отразить лезвие Конран не в силе. Тут его магия проигрывает и ничего не поделаешь. Внезапно лезвие отскакивает в сторону, а перед магом Ордена застывает невысокая фигура в чёрном плаще.

– Храбро держишься, четвёртый. Пришлось ждать тебя целых два оборота… Я даже и не знаю, как теперь тебе отплачивать долг за моё терпение. От южных развлечений ломит в костях и мой Дар изголодался! Наконец-то можно вернуться!

– Ты… – глаза юноши раскрываются от удивления.

Глава 9. Шикима и Хакуен

Осенние листья медленно и беззвучно укрывают остывшую землю. Ветер подбрасывает их обратно в небо и кружит, не желая расставаться, или же в порыве изобразить некую картину, вот только теряет мысль и рассеянно роняет свои краски.

Проснувшись от холодного ветра и шороха сухих листьев, Шикима тяжело вздыхает.

«Снова…»

Во сне сердце сжалось и теперь с трудом расслабляется, пока горло не начинает болеть от сырого воздуха.

«А ведь вчера был неплохой день…»

Повернувшись в корнях и потянувшись, содрогаясь от боли в затёкших мышцах, маг видит незнакомый свёрток рядом со своей сумкой и принюхивается. Пахнет едой. Сев и оглядевшись, он смотрит на перебираемые ветром крошки листьев.

«Как мило», – прищуривается парень.

Голод даёт о себе знать. Притупив гордость, маг разворачивает свёрток и давится вдохом. Приемлемой еды он не видел слишком долго. И, не сдержавшись, набрасывается на неё как животное. Через мгновение остаются лишь пустые криво вырезанные из дерева миски и бутыль в виде обмотанных верёвкой гладких палочек. Медленно глотая что-то сладкое, Шикима задумывается над тем, как умудрился не проснуться при приближении гостей, почему-то его не тронувших и поделившихся едой.

«Неужели пламя?..»

Поперхнувшись и закашлявшись, парень затравленно смотрит на бутыль.

«Стрела пропала…»

Откинувшись на ствол дерева и проведя ладонью по подбородку, маг перебирает последние воспоминания. Насытившееся едой тело ленится и идти совсем никуда не хочется.

«Я так беспечен…»

Со стоном потянувшись и хрустнув суставами, маг неохотно встаёт и закидывает сумку на плечо.

– За удовольствие всегда приходится платить… Иногда даже слишком дорого.

Определив, что рассвело совсем недавно, Шикима шагает в сторону лагеря. Но он никак не ожидает, что его встретят на границе леса. Прислонившись спиной к крайнему дереву, маг, с серо-голубыми длинными волосами в плаще такого же цвета, явно долго ждёт. Он нетерпеливо стучит носком сапога по камешку и скрещивает руки. От такого добра не жди.

«Криворукий стрелок… воняет… дождём».

Задумавшись, обойти его или выдать своё присутствие, Шикима скрывается в лесу и подходит к лагерю с другой стороны. Прятаться днём не получится и поэтому маг свободно разгуливает меж палаток и повозок, пока не видит вчерашнюю девушку. Сидя у одной из палаток перед костром, она пьёт что-то из деревянной пиалы, идеально ложащейся в бледную ладонь. Вокруг не видно ни одной души.

– Амэ тебя не поймал, – заключает она смотря на охотника.

Цыкнув и поняв, что попался в ловушку, парень оглядывается. Но не замечает ничего подозрительного и приближается. Втянув запах дыма и горьких трав, садится на поваленное бревно рядом с девушкой, настолько близко, что касается плечом. Она не отодвигается, лишь прикрывает глаза.

– Ты ведь чёрный маг. Не боишься приходить…

Протянув руку к лицу девушки и не дав ей договорить, Шикима касается её губ своими. Тепло и горечь дурманят разум. Одного прикосновения становится мало. И всё же маг чувствует, как бьётся в венах девушки пушистый огонь, а при неловком движении может обжечь. Возмущённо толкнув парня и ничего не добившись, девушка бьёт каблуком по чужой голени, и он отстраняется, чтобы улыбнуться. Сердце охотника заходится в ликующем танце, наконец отыскав то, чего ему не хватало.

– Ты!..

– Шикима, – перебивает маг. – Так меня зовут и не нужно придумывать других прозвищ.

– Чт!..

Дёрнувшись и пролив на руку кипяток, Хакуен роняет пиалу, но маг перехватывает и её, и обожжённую ладонь. Поднеся руку девушки к губам, он проводит по ожогу языком и чувствует ту же горечь трав, что и на её губах.

«Так тепло касаться живого человека…»

Пощёчина приводит охотника в замешательство. Прижав ладонь к щеке, он в непонимании смотрит на вскочившую девушку. На её лице застывает холод.

– Прозвище? Значит, Шикима не твоё имя? – не менее холодный вопрос.

Не ответив, охотник отворачивается и смотрит на зелёную жидкость в маленькой пиале. Она настолько горячая, что больно держать. Он отпивает и дёргается от непривычного тепла, скользнувшего внутрь. И всё равно тянется к нему, к теплу и удовольствию, к жизни.

– Ты ведёшь себя как животное, – в смешанных чувствах замечает Хакуен.